Глава 3. Шарль де Голль
Глава 3. Шарль де Голль
Рассуждая о коллаборационистах и коллаборационизме, вполне уместно обратиться к еще одной исторической фигуре того времени. К Шарлю де Голлю. Если у индийцев их страну поработили англичане, то у де Голля — немцы. Мог ли Шарль де Голль бороться против немцев в рядах подпольного движения? Запросто мог. Но не стал. А решил перебраться в другую страну, к англичанам. И попытаться там найти у них поддержку.
Конечно, Великобритания в тот исторический момент являлась военным союзником Франции. Но она потом и союзником СССР являлась. Что не помешало ей сразу после Второй мировой войны превратиться в противника. Точно так же хорошо известно, что Великобритания и Франция всегда считались если не прямыми врагами (а такое тоже бывало), то соперниками, это уж точно. И мало что изменилось до сих пор, несмотря на членство обоих государств в Европейском союзе.
Итак, де Голль перебрался в Великобританию. Но для начала обвинил своих сограждан, в частности, правительство Петена, в предательстве. И попытался самостоятельно, без иностранной поддержки, создать организацию сопротивления фашистам под названием «Свободная Франция». Однако попытка самостоятельно противостоять немцам оказалась неудачной. Никто особо де Голля не поддерживал и как борца за свободную Францию не признавал.
И де Голль, точно так же, как и Субхас Чандра Бос, начал искать поддержку посторонних сил. И вот тут он нашел определенное понимание. Де Голля заметил Черчилль. И с июня 1940 года стал активно его поддерживать. С этого момента, опираясь на иностранную помощь, де Голль и начал свое восхождение наверх.
Вот как это выглядело, если судить по мемуарам самого де Голля:
«Первое, что необходимо было сделать, — это вновь поднять боевое знамя Франции. Мне представилась возможность сделать это с помощью радио. Днем 17 июня я сообщил о своих намерениях Уинстону Черчиллю. Очутившись после кораблекрушения на английском берегу, мог ли я что-либо предпринять без его поддержки?»
То есть, как мы видим, сам де Голль понял, что без иностранной помощи ему не обойтись.
А как же остальная Франция, которая, заметим себе, еще окончательно к этому моменту не капитулировала? Де Голлю предложили немедленно вернуться во Францию, чтобы предстать перед судом. Который для начала приговорил его к месяцу тюремного заключения. А потом по апелляции министра национальной обороны Вейгана — и вовсе к смертной казни. То есть страна, которую де Голль рассматривал как свою родину, его самого рассматривала исключительно как предателя, заслуживавшего за свои действия смертной казни.
Сам де Голль в своих мемуарах эдак скромненько умалчивает, в чем его обвиняли. А обвиняли его именно в предательстве. Конечно, это был режим Виши. Однако смысл обвинения был вполне понятен: часть французов решила спасти нацию и пошла ради этого на сотрудничество с фашистами. А какой-то там француз стал сотрудничать не с немцами, а с англичанами, ставя под удар эти попытки спасти хоть в какой-то форме часть французской нации. Как мы видим, для де Голля его сотрудничество с англичанами началось с ярлыка предателя.
Итак, де Голль перебрался в Англию. А за ним туда последовала и его семья. Конечно, можно было найти и другое пристанище для семьи, на Великобритании свет определенно клином не сошелся. Но де Голль не хотел рисковать. Пусть англичане видят, что его сотрудничество — это не просто вынужденная мера. Это сотрудничество идет от души, вот, даже семью свою вверил заботе британцев.
По вопросу о корыстном характере британской помощи биографы де Голля выражаются очень определенно. Сам генерал очень даже подозревал, что Черчилль на самом деле хочет воспользоваться ситуацией и прибрать к рукам французские колонии, в частности на Ближнем Востоке. Вот как это описывает сам генерал:
«…учитывая, что англичане могут, чего доброго, польститься на то или иное из наших заморских владений, я настаивал на том, чтобы Великобритания гарантировала восстановление границ метрополии и Французской колониальной империи. Англичане согласились в конечном счете обещать «полное восстановление независимости и величия Франции», но не взяли на себя никаких обязательств относительно нашей территориальной неприкосновенности».
Тем не менее де Голль пошел на сотрудничество с британцами! Пошел в ситуации, когда они ему прямо и ясно дали понять, что некоторые из колоний Франции могут сменить покровителя. И что же решил сделать генерал в этой очень недвусмысленной ситуации? Сам Черчилль достаточно откровенно описывает этот момент:
«Он чувствовал, что ему было необходимо обозначить свою позицию перед французским народом, и что он должен сохранять гордое и надменное поведение по отношению к "коварному Альбиону”, хотя он и находился в эмиграции и зависел от нашей поддержки и от влияния нашей среды. Он должен был вести себя грубо по отношению к британцам, чтобы в глазах французов не выглядеть британской марионеткой. Он, конечно же, проводил эту политику с настойчивостью».
Вот и все, как выясняется, «гарантии». Сам де Голль понимал, что он полностью зависит от англичан и своими руками помогает им установить контроль над французскими колониями. И чтобы хоть как-то смягчить это впечатление, он вел себя подчеркнуто грубо и вызывающе по отношению к британцам, как бы тем самым демонстрируя, что он является независимой фигурой. Черчилль прекрасно понимал, что это всего лишь игра. И охотно подыгрывал французскому генералу. Пусть грубит как хочет. Лишь бы французские колонии помог захватить.
Историки тут подчас пытаются как-то сгладить ситуацию. Мол, Черчилль был известный обожатель Франции, он не желал ей зла. Спорить не буду. Наверное, действительно, Черчилль любил Францию. Но французские колонии он тоже любил, и, похоже, ничуть не меньше, чем метрополию.
В общем, де Голль не просто пошел на сотрудничество с англичанами. Он как умный человек понимал, что такие действия запросто могут быть истолкованы как коллаборационизм. И на всякий случай предпринимал усилия, чтобы хотя бы внешне не очень выглядеть как полный предатель. И, как оказалось, не напрасно. Впоследствии его биографы пытались и пытаются истолковать каждое его слово и каждый жест как подтверждение, что он никаким коллаборационистом вовсе и не был.
А как же насчет СССР и США? Что думали в то время политики этих стран и как они относились к де Голлю? Тут есть что сказать. Советский Союз, например, просто имел при режиме Виши своего представителя — Богомолова. То есть никаким его предателем интересов французского народа и не считал. Правда, потом Богомолов переехал в Лондон. Но очень даже не сразу.
А США и вовсе не признавали никакого де Голля. Рузвельт честно ориентировался именно на режим Виши, полагая, что он представляет как бы хоть и меньшинство, но все-таки французского народа. И предпочитал иметь дело именно с Петеном и его правительством, искренне веря, что его можно перетянуть от фашистов на свою сторону. Так продолжалось, кстати сказать, аж до конца 1942 года. Послом при правительстве Петена от США был адмирал Леги.
В биографии де Голля есть и еще один необычный эпизод. 21 апреля 1943 года самолет, на котором пытался вылететь де Голль, чуть не разбился. Выяснилось, что это была диверсия, по счастью, неудачная. Немецкие диверсанты? Англичане именно так и сказали, хотя расследование ничем не кончилось и никого не поймали. А вот де Голль полагал, что это были никакие не немецкие диверсанты, а происки самих «союзничков». Видимо, к этому моменту они сочли, что де Голль начал играть слишком самостоятельную роль, мешал сотрудничеству с режимом Виши, помогавшему еще лучше и легче захватывать французские колонии. И союзники попытались от него избавиться под благовидным предлогом. Ситуация вполне понятная. Для англичан выбор был вполне ясен — либо ты пляшешь под нашу дудку без каких-либо оговорок, либо мы найдем кого-нибудь получше тебя. Уже нашли — Петен. И это — понятная позиция. На де Голля выделялись деньги, ресурсы, люди. А кто платит, тот и музыку заказывает, и никакой сомнительной филантропии.
Но, как известно, слова словами, а дела делами. Давайте остановимся на этой помощи, которую оказывали де Голлю англичане, поподробнее. Вы думаете, они решили бескорыстно помогать этому французу бороться против немцев? Как бы не так! Их интересы оказались очень даже корыстными. Для начала Черчилль озаботился французскими колониями. Внешне все выглядело вполне благопристойно — не допустить, чтобы колонии попали в лапы фашистов. Однако заодно как бы между делом получилось, что эти самые французские колонии стали переходить под контроль англичан.
И частично действия по захвату этих самых колоний осуществлялись руками именно Шарля де Голля. Француз воевал за то, чтобы колонии его страны перешли к англичанам. Это еще не коллаборационизм? Тогда пойдем дальше. Как известно из истории, де Голль не смог взять Дакар. И перебрался в Конго, где и продолжил свою борьбу. Там он организовал так называемый Совет обороны Французской империи.
Однако французскими колониями заинтересовались не одни англичане. 8 ноября 1942 года войска США высадились в Алжире и Марокко. При этом американцы предпочли сотрудничество с режимом Виши, так было проще. А де Голля при этом всячески осуждали, утверждая, что он мешает «вести войну». Понятное дело, в такой ситуации нелюбовь оказалась взаимной. Де
Голль, конечно же, предпочел бы, чтобы эта иностранная держава согласилась на сотрудничество именно с ним, а не с Петеном. Бедолага Петен! Он оказался в роли коллаборациониста на два фронта. И с фашистами сотрудничал. И с США и Великобританией. И непонятно, с кем больше.
А вот что говорил сам де Голль по поводу планов США и Великобритании в отношении французских колоний:
«Участие французских вооруженных сил и французских территорий в битве за Африку свидетельствовало бы о том, что определенная часть Франции снова вступила в войну. Это означало бы непосредственную защиту своих владений от врага и помешало, в пределах возможности, Англии и, вероятно, в будущем Америке захватить эти территории с целью ведения войны и в собственных интересах».
Из этого высказывания можно лишний раз сделать вполне определенный вывод: сам де Голль очень даже хорошо сознавал, что действия Великобритании и США запросто могут быть направлены просто на захват французских колоний. Но как это предотвратить? Из той же вышеприведенной фразы де Голля можно сделать и вывод, как именно он собирался это делать: путем участия в борьбе за Африку «французских вооруженных сил». Не правда ли, интересный способ? Ведь речь шла о вооруженных формированиях, созданных на территории Великобритании. И в конечном итоге формально подчинявшихся военному командованию Великобритании. Какая уж тут самостоятельность! И как уж тут будешь противодействовать захвату твоих колоний? Да никак.
Однако в поражении под Дакаром имелись некоторые интересные детали. Действительно, де Голль пытался действовать там самостоятельно, без опоры на британцев. Однако в какой-то момент понял, что ему не победить, если британские военно-морские силы не поддержат его. И де Голль обратился к Черчиллю именно с просьбой о такой поддержке. Мол, англичане поддержат, а французы захватят Дакар. По свидетельству де Голля Черчилль ответил вполне определенно: «Нужно, чтобы мы вместе овладели Дакаром».
Интересы Великобритании, понятное дело, не просто сводились к тому, чтобы взять Дакар под свой контроль. Там, в частности, находились довольно значительные запасы золота. Де Голль по этому поводу пишет: «Но англичане, которые, естественно, не имели никаких прав на это золото, тем не менее намеревались воспользоваться им с целью оплатить свои закупки в Америке, ссылаясь при этом, что они это делают в интересах коалиции».
Вернемся на несколько лет назад. Де Голль в 1940 году стал создавать на территории Великобритании вооруженные формирования, состоявшие из французов, попавших туда вместе с бежавшими от немцев английскими войсками. Там же были и некоторые военные корабли Франции, успевшие уйти от фашистов. В английских госпиталях также лечились французские солдаты, раненные еще в Бельгии. Нужно отметить, что французы не очень-то и рвались встать под знамена де Голля, и понятно почему. Де Голль был просто одним из французских генералов, к которому благоволил Черчилль. Но формально де Голль был никем. Более того, формально он был предателем. Ведь и СССР, и США, и сама Великобритания в этот момент поддерживали дипломатические отношения с режимом Виши. А там де Голль был приговорен французским судом к смертной казни как предатель.
То есть в то время имелось вполне законное правительство Франции. Именно законное, поскольку оно признавалось на дипломатическом уровне крупнейшими державами, в том числе и СССР. А де Голль вопреки воле своего законного правительства занимался сотрудничеством с англичанами. Причем его законное правительство рассматривало эту деятельность вполне однозначно — как предательство.
Чем все это в конечном итоге закончилось для де Голля, известно. Он оказался на стороне стран, победивших в войне. Причем на стороне стран, которые на последнем этапе войны сделали ставку именно на него. А в послевоенной Франции надо было решать, кто именно был предателем, а кто — нет. Понятное дело, решал не какой-нибудь независимый суд, а сами победители. Которые решили объявить именно Петена коллаборационистом. А де Голля — героем сопротивления, который якобы сотрудничал с ними не против воли и не против интересов своего законного правительства. Для такого вывода достаточно было сделать одну довольно грубую подмену. Признать задним числом режим Виши предательским и незаконным. То есть до конца 1942 года правительство Петена было законным и «хорошим». А потом вдруг стало незаконным с самого начала своего существования. Вроде бы его никто и не признавал и никаких послов там не держал.
При этом предполагалось, что де Голль каким-то волшебным образом уже в 1940 году знал, что правительства США, Великобритании, СССР, Канады и других стран хотя и держали при Петене своих послов, но это было как бы не на самом деле, а понарошку. А если знал, значит, он никаким коллаборационистом вовсе и не был. Значит, именно он, а не Петен, и был изначально законным представителем французского народа. Которого, правда, никто формально в таком качестве и не думал признавать. И, представьте себе, французских граждан такая трактовка истории очень даже устроила. Благодаря этой подмене удавалось как бы перечеркнуть неприятную страницу своей истории и предстать в более или менее приличном виде, свалив все свои неприглядные дела на Петена и его правительство.
«Нет уж, позвольте! — воскликнет тут пытливый читатель. — Де Голль никакой не коллаборационист! Ведь Великобритания только формально признавала режим Виши, а на самом деле никаких действий, враждебных Франции, не предпринимала! И колонии себе в конечном итоге ведь не присвоила. Значит, де Голль никакой не коллаборационист».
Ах, если бы все было так просто! На самом деле как раз в этот период Великобритания и предприняла определенные действия, прямо наносившие ущерб интересам Франции и ее народа. Все это замечательнейшим образом описано в мемуарах самого де Голля:
«И вдруг горестное событие приостановило поток добровольцев. 4 июля радио и газеты сообщили, что накануне английский средиземноморский флот совершил нападение на французскую эскадру, стоявшую на якоре в Мерс-эль-Кебире. Одновременно нам стало известно, что англичане внезапно захватили французские военные корабли, укрывшиеся в английских портах, и насильно высадили на берег и интернировали — не без кровавых инцидентов — офицеров и матросов. Наконец 10 июля было опубликовано сообщение о торпедировании английскими самолетами линкора «Ришелье», стоявшего на рейде Дакара. Лондонские газеты и официальные коммюнике стремились изобразить эти агрессивные действия как победу, одержанную на море. Было ясно, что у английского правительства и морского министерства страх за будущее, отзвуки старинного соперничества на море, обиды, накопившиеся с начала битвы за Францию и особенно обострившиеся в связи с перемирием, заключенным правительством Виши, вылились в один из тех диких порывов, когда долго сдерживаемый инстинкт этого народа ломает все на своем пути».
Кажется, яснее не выразиться. Это пусть современные историки оправдывают англичан, которые якобы старались не допустить, чтобы французские корабли не попали в руки фашистов. Однако сам де Голль выражается яснее ясного. Лично он считал, что за этими действиями стоит в том числе и желание ослабить Францию, лишить ее военно-морского флота. Конечно, дальше в своих мемуарах он пытается как-то смягчить ситуацию, но это ему не очень удается. Он ведь прямо констатирует, что немцы не имели намерения захватывать этот флот. А Петен не собирался передавать его фашистам. И не было никаких объективных предпосылок для того, чтобы англичане поступили именно так, а не иначе.
Иными словами, если подойти к этой ситуации с позиций коллаборационизма и патриотизма, сам генерал считал действия Великобритании враждебными его стране. Даже не просто враждебными, а выражающимися в нанесении военного ущерба. И тем не менее де Голль не прекратил сотрудничества с врагом своей страны. То есть сам он считал себя коллаборационистом (хотя прямо так себя, понятное дело, не называл). А мы будем считать, что он не коллаборационист? При этом будем приговаривать: «Мало ли что там говорил генерал, и кем он сам себя считал. Важно, что про него насочиняли услужливые биографы и историки».
А кто собирался командовать этими французами, завербованными де Голлем? Кто был их верховным главнокомандующим? Понятное дело, эти вооруженные формирования подчинялись Великобритании. А существовала ли угроза, что этим самым французским солдатам, набранным в Великобритании при помощи де Голля, не придется воевать против своих собственных сограждан? Вы скажете, что такая постановка вопроса была вообще немыслима? Как бы не так! Обратимся опять к первоисточнику, к тому, что написал по этому поводу сам де Голль:
«Кроме того, я настоял на оговорке — не без возражений со стороны англичан, — что ни в коем случае добровольцы «не обратят своего оружия против Франции». Это не означало, что они не должны были никогда сражаться с французами. Увы! Нужно было предвидеть как раз обратное, поскольку Виши было только Виши, а отнюдь не Франция. Но эта оговорка должна была гарантировать, что наша армия, ведя военные действия совместно с союзниками, не нанесет ущерба национальному достоянию Франции, а также ее интересам».
Итак, армия де Голля подчинялась указаниям другой страны. И к тому же не исключалась возможность, что эти самые французы будут ко всему прочему еще и воевать против соотечественников. Да они и воевали, например, в Дакаре, прикрываясь британской эскадрой. И не только в Дакаре. Вообще, взаимоотношения де Голля и режима Виши были вполне враждебными. Например:
«Тогда я предупредил Верховного комиссара Виши, что в моих руках находится немало его друзей, которые ответят за жизнь тех свободных французов, которых он держит в тюрьме».
Заметим при этом себе, что вплоть до ноября 1940 года Великобритания продолжала вести официальные переговоры с представителями режима Виши. Кто-то еще сомневается по части коллаборационизма? Если война французов против французов на стороне англичан это не коллаборационизм, то что тогда?
Ну а как само население Франции относилось к режиму Виши? И как это население относилось к «Свободной Франции», созданной самим де Голлем? Может быть, французы изначально осуждали коллаборациониста Петена и считали только де Голля представителем французского народа? Вопрос сложный. Как можно оценить отношение народа к ситуации и событиям, которые имели место более чем полвека назад? Вообще-то способ такой есть.
Имеется мнение самого де Голля по этому вопросу. Мы можем оценить его собственное субъективное отношение к режиму Виши. Это важно, чтобы понять, насколько де Голль, который даже воевал с войсками режима Виши, считал этот режим представителем французского народа. Итак, вот его слова:
«Мало кто не признавал правительства Виши, а сам маршал Петен продолжал пользоваться большой популярностью. Полученный нами фильм, который снимался во время поездки Петена по крупным городам Центральной и Южной Франции, служил ярким доказательством его популярности. Большинство французов в глубине души надеялись, что Петен ведет двойную игру и что настанет день, когда он возьмется за оружие. Широко распространенным было мнение, что мы с ним вступили в тайное соглашение».
В юридической науке для того, чтобы определить вину человека в совершении преступления (а коллаборационизм — преступление), нужно выяснить его собственное отношение к совершенным им поступкам. Вот тут мы и имеем отношение де Голля к собственному сотрудничеству с Великобританией. Он считал, что Великобритания может воспользоваться ситуацией, чтобы прибрать к рукам французские колонии, а также иными способами удовлетворить свои корыстные интересы за счет Франции и ее народа. Он также понимал, что вооруженные силы, которые он формировал из французов, подчинялись в конечном итоге британцам. Более того, де Голь сознавал, что он и его сторонники могут вступить в вооруженную борьбу с самими французами, в том числе с теми, кто поддерживал режим Виши. И в конце концов так и произошло, вооруженные столкновения действительно имели место. И в довершение всего выясняется, что сам де Голль понимал, прекрасно понимал, что очень многие его сограждане поддерживают режим Виши. После такого его признания трудно отрицать, что де Голль, умышленно пошел на сотрудничество с государством, имевшим определенные корыстные интересы, чтобы в том числе воевать по крайней мере против части собственного народа.
Можно пройтись и дальше по биографии Шарля де Голля. Там есть и еще много чего интересного. Но я полагаю, что и приведенных фактов достаточно. Во всяком случае, мы можем сравнить Субхаса Чандру Боса с другими политиками, попавшими примерно в такую же ситуацию. И это сравнение необходимо вовсе не для того, чтобы кого-то огульно охаивать. А только для того, чтобы попытаться более или менее объективно оценить политическую и военную ситуацию тех лет и сделать хотя бы для самих себя более или менее объективные выводы. В период Второй мировой войны вовсе не редким делом была организация на территории другого государства вооруженных формирований, которые должны были захватывать власть в собственной стране. Кого-то за это повесили. Кого-то убили при неизвестных обстоятельствах. А кого-то сделали героем.
Можно подвести и небольшой промежуточный итог. Кто победил, тот и имеет право переписывать историю под свои «подвиги». Союзники решили, что де Голль им выгоднее как герой. Он и был объявлен героем. И теперь многие историки вынуждены корчиться, придумывая, как бы представить те или иные поступки генерала не как сотрудничество с другой страной вопреки интересам своего народа. А ведь в 1940 году было совсем неясно, чем закончится война. Запросто могло получиться так, что де Голль помог бы англичанам прибрать к рукам французские колонии, вот и все. Были французские, а стали английские. Ведь надо оценивать действия того или иного человека именно с позиции той ситуации, которая существовала, когда он принимал роковое решение. Если такое решение тогда рассматривалось как преступление, значит, оно и было преступлением. А если потом такие действия были декриминализованы, то это означало в лучшем случае только амнистию, но никак не возведение в сан героя.