Глава 9. Кают-компания

Глава 9. Кают-компания

Вестовой, скользя по мокрой палубе, буквально на закорках втащил после очередной беседы писателя в кают-компаннию. На мокрых ступенях поскользнулись оба. Секретарь застонал от удара о балясину и явно непривычной боли затем уже сам, на четвереньках, водрузился за стол. Как из эфира материализовался графин с горячим пуншем. Бодрствующий лейтенант Бутаков налил страждущему полный бокал и пододвинул блюдо с телятиной: «Угощайтесь, любезный! Зело труден денёк выдался… Прослышан, что и матросский ужин впрок пошёл. Вельми похвально для штатского. Батюшка архимандрит себя так не истязает, а уж он-то не один океан паству наставляет». Спал секретарь не взирая на буйство забортное и повсеместный стон мачт и скрип бортовых досок. Он впервые НИЧЕГО не слышал. Даже не снились картузы с порохом для пушек, что были уложены аккурат под его каютой. Те самые восемьсот пудов, загруженных в крюйт-камеру в первый день его поселения на фрегат. Мнительность Ивана Александровича не давала покоя даже более пушечных ударов волн: ему снились злополучные пуды пороха и его воспарение к небесам от их подрыва. Одно ублажало секретаря: кают-компания и соседство с высшим светом экипажа, его разумом, единомышленниками и интеллектуальными сподвижниками. При благоприятствующей погоде беседы нередко длились часами. А все нарекания на якобы запойную корабельную жизнь, ранее прослышанную Иваном Александровичем, оказались не более чем блефом. В кают-компании без подобающей причины к графину с пуншем относились не более как к украшению стола. После трудов праведных на обледенелом ветру лишь матросы потребляли перед «адмиральским часом отдыха по чарке рома. В рацион нижних чинов входило в месячную раскладку мяса говяжьего до шести килограммов и масла до половины нормы мяса. Рацион не был разнообразен, но сытен предельно. В кашах и супах на «бачке» артельщиков не ограничивали. На вантах должен авралить сытый матрос. Но ещё со времён Петра Первого бытовал строжайший приказ: «Пьяным не быть!». За прегрешение в избытке хмельного пития не миловали как матросов, так и офицеров (денежно). Но «ласковое слово и кошке приятно», так что посещение матросов писарем Его величества было для них «елей на душу». Писатель зачастую открывал для вчерашних крестьян, а то и татей дремучих целый мир небывалого и таинственного.