Глава девятая Только справедливости!
Глава девятая
Только справедливости!
Прошли те времена, когда в Испании да и в принадлежавшей ей теперь Португалии открывателей новых земель встречали торжественно и радостно. Это когда-то, сто с лишним лет тому назад, возле Таррагонских ворот Барселоны встречать вернувшегося с победой адмирала моря-океана собрались по приказанию короля и королевы едва ли не все гранды Бастилии и Арагона. Королю тогда хотелось лишний раз показать сеньорам, что его слово закон.
Это была все-таки удивительная процессия: словно венценосец, сопровождаемый принцами, графами, маркизами, баронами, въехал однажды Колумб в Барселону.
А шестью годами позже португальский король Мануэл, узнав о том, что Васко да Гама вернулся домой, немедленно послал к нему графа Порту Алегри и еще нескольких царедворцев, а затем со всевозможной пышностью в присутствии всего двора принял мореплавателя.
Теперь человека, побывавшего там, где до него не был ни один европеец, дважды проделавшего немыслимо огромный путь в плохо изученном, бескрайнем океане, сделавшего, быть может, величайшее открытие века, -не встречает никто. Он даже не может отчитаться перед пославшим его королем.
...Всего лишь несколько лет назад он все-таки сумел — не без помощи герцога Сесы, конечно, — и имея на руках рекомендации папы — получить аудиенцию у Филиппа III. Сейчас это ему никак не удается: король то в одном замке, то в другом, он выехал в Барселону, он отдыхает, он занят. «Подождите немного, сеньор Кирос, наведайтесь».
Примерно те же самые слова, с той только разницей, что говорят не «его величество», а «его сиятельство» (речь идет о герцоге Лерме, председателе Государственного совета) или «его светлость» (речь идет о графе Лемосе — председателе Совета по делам Индий), слышит Кирос и в тех двух ведомствах, которые имеют непосредственное отношение к его путешествиям.
Чужой среди чужих — так можно было бы охарактеризовать положение Кироса.
С трудом находит он прибежище у бедной вдовы на улице, что выходила на знаменитую Пуэрта-дель-Соль, нынешнюю Центральную площадь Мадрида. В ту пору это была окраина. И Кирос был человек с окраины. Что, собственно, нужно этому неизвестному капитану, вернувшемуся из дальних морей, не имеющему ни денег, ни связей, и чье путешествие не принесло пока никаких ощутимых результатов?
Он слишком поздно родился. Испания одряхлела. Со времен Фернанда и Изабеллы прошел век! Положение было таково, что, если бы этот безвестный моряк открыл еще одну Америку (новость, которая в свое время поставила бы на ноги всю Испанию), отклика не было бы никакого.
Да, собственно говоря, он и привез такую весть. Ведь Кирос совершенно чистосердечно считает, что открыл новую часть света. И вот с таким сообщением он не может никуда пробиться!
Парадоксально? Но так оно было.
Как доказать свою правоту? Как добиться, чтобы послали экспедицию к открытой им земле?
У Педро Кироса в руках лишь одно оружие: оружие слова.
Из «Памятной записки» Кироса
«Четырнадцать месяцев нахожусь я при дворе, и вот уже четырнадцать лет минуло с той поры, как я целиком посвятил себя делу, в коем не ищу для себя ни малейшей выгоды, лишь успеха самому предприятию. Преодолевая бесчисленные препятствия, я прошел на суше и на море более 20 тысяч лиг, затратив все свои средства, Подвергая себя лишениям и тяготам, претерпев так много страшного, что самому не верится, и все это ради того, чтобы не заглохло благочестивое и нужное дело...
Все земли, которые мы видели, находятся в жаркой зоне, кое-где доходят до экватора, а от экватора тянутся к югу, а где чуть поближе, и если они действительно окажутся таковыми, какими представляются, то эти земли — антиподы по отношению к большей части Африки, ко всей Европе и значительной части Азии.
Население там многочисленное, цвет кожи самый различный; встречаются белые, коричневые, встречаются мулаты различных оттенков, есть индейцы и люди, родившиеся в смешанных браках. Кое у кого из аборигенов волосы черные, густые и прямые, у других же короткие, завитые спиралью; встречаются и такие, у которых волосы мягкие и с рыжеватым оттенком; эти отличия свидетельствуют об активном общении и не менее активных торговых связях. В силу вышеуказанного, а также поскольку земли здесь плодородные и богатые и население не имеет огнестрельного оружия, наносящего, как известно, огромный урон, а также и потому, что тамошние жители не работают в серебряных и тому подобных рудниках, равно как и в силу целого ряда других причин, население тут довольно многочисленное. Но местные жители понятия не имеют об искусстве, у них нет армии, нет крепости, нет законов, нет короля. Это лишь язычники, живущие племенами, не слишком дружелюбно относящиеся друг к другу. Обычно их оружие — луки и стрелы (причем стрелы обычно без яда), дубинки, палки, копья и дротики. Люди они пристойные, опрятные, разумные, благорасположенные и отзывчивые.
Живут они в деревянных домах, крыши покрывают пальмовыми листьями. Они изготавливают глиняные горшки, плетут камыш, употребляя его для одежды и для выделки циновок. Они обрабатывают камень и мрамор, изготавливают флейты, барабаны и ложки из полированного дерейа. У них есть места, отведенные для молебствий и специальные места для погребений. Обработанные участки, на которых произрастают овощи, фрукты и злаки, они ограждают палисадами и рвами. У островитян есть лодки весьма неплохие и вполне пригодные для путешествий с одного острова на другой.
Следует заметить, что существуют некоторые признаки, свидетельствующие о том, что эти племена где- то соседствуют с более цивилизованным народом. Подтверждением этому, в частности, служит тот факт, что они кастрируют свиней и домашнюю птицу...
К богатствам найденной земли следует причислить серебро и жемчуг, которые я сам видел, и золото, которое видел другой капитан, как он об этом сообщает в своей докладной записке. А также специи, орехи, перец, имбирь и сырье, необходимое для производства шелка. Произрастает здесь также алоэ, сахарный тростник и индиго. Много эбеновых деревьев и великое множество деревьев, пригодных для постройки судов, в том числе превосходный мачтовый лес.
...Земля эта настолько богата, что она одна может снабдить всем необходимым Америку и обогатить Испанию. И это я смогу доказать, если мне помогут. Следует также подчеркнуть, что все то, о чем я пишу, я видел на побережье или с моря, и есть надежда, что в глубине страны будут найдены такие богатства, которые превзойдут все то, что мы видели до сих пор. Необходимо отметить также, что основная моя задача заключалась в том, чтобы разыскать Большую землю, что и было осуществлено, но из-за моей болезни и ряда других причин, о которых мне не хочется распространяться, я не смог увидеть всего того, что мне хотелось бы...
Бухта Сан-Фелиппе-и-Сантьяго тянется на двадцать лиг. Она свободна от рифов, и в нее можно войти днем и ночью. На берегу разбросано много деревень, и в них, а также за ними мы видели множество столбов дыма, а ночью огней. Порт Вера-Крус такой огромный, что здесь хватит места для тысячи кораблей... И здесь можно воздвигнуть большой и населенный город, и жители его будут пользоваться всеми местными благами и удобствами. Они сумеют наладить связь с Чили, Перу, Панамой, Никарагуа, Гватемалой, Новой Испанией и Филиппинами. Найденная земля — своего рода ключ к ним и в своем этом качестве может стать торговым центром, приносящим большой доход. Я не преувеличиваю, утверждая, что здесь могут поселиться и жить в довольстве по меньшей мере 200 тысяч испанцев.
...Я не видел здесь ни песчаных пустынь, ни каких- либо колючих растений или деревьев с шипами, ни деревьев с торчащими в воздухе корнями, ни мест, которым угрожало бы наводнение, ни болот, ни горных вершин, покрытых снегом. В реках там, слава богу, не водятся крокодилы, в лесах нет ядовитых змей, не видно и муравьев, которые так неприятны в домах. Это весьма важное преимущество, и его стоит оценить, ибо, как известно, в Индиях немало пришлось забросить земель именно из-за всего этого.
Из всего вышеуказанного следует, что существуют две части света, отделенные от Европы, Африки и Азии. Первая — Америка, которую открыл Христофор Колумб, вторая и последняя — та, которую довелось увидеть мне. Я открыл ее во славу вашего величества».
День за днем пишет он прошения, письма, предлагает планы. Кормчий снова становится писцом.
Беда в том, что этому писцу нечего есть! У него всего две рубашки, латаный-перелатаный камзол да видавший виды, с чужого плеча плащ.
— Ах, сеньор Кирос, — говорит ему, блестя лукавыми глазами, миловидная хозяйка, — неужели вам не надоели все эти неведомые моря? Ведь в Испании тоже можно жить. И привыкнуть ко всему можно. Привыкла же я к Мадриду, хотя родом из Севильи. Конечно, женщине одной трудно приходится, но, — тут она чуть краснеет, — вы простите, что я вмешиваюсь в ваши дела, мне, однако, кажется, что если бы вы немного по-иному взглянули на вещи, у вас, наверное, все бы наладилось».
Что сказать ей? Может, и в самом деле бросить все, поступить на службу — с его знаниями это не так сложно, — позабыть о дальних странах и мирно дожить свой век, рассказывая внукам о том, что довелось ему увидеть, испытать, узнать во время своих путешествий?
Увы, это не для него. Тут ничего не поделаешь, он человек другого склада. Астрологи, наверное, правы: у каждого своя звезда.
...Иногда на него находят настоящие приступы бешенства: неужели он не сумеет доказать, какое значение имеют его путешествия, не сумеет продолжить свои исследования и осуществить то, чему он посвятил всю жизнь?
Государственный совет и его президент герцог Лерма и Совет по делам Индий во главе с графом Лемосом — вот те два полюса, между которыми проходит теперь жизнь Кироса.
Самое любопытное, что Лерма, так же как Лемос, вовсе не отказывают ему в аудиенции. В конце концов его принимают и его выслушивают и тот и другой. Более того, Лерма добивается для него приема у короля.
Что-нибудь существенное? О нет! Киросу — на сей раз в самом первом зале, в кабинет его не пускают — милостиво дают поцеловать руку. А дальше? Дальше ничего не происходит, ровным счетом ничего. Капитан продолжает сочинять свои меморандумы, тратит последние гроши на бумагу и чернила. Бумаги и чернил уходит много, ибо каждое прошение надо еще и переписать в нескольких экземплярах.
Ко всем его бедам прибавляется еще одна: соперничество между обоими ведомствами, от которых зависит решение его дела: оба совета давно и прочно враждуют между собой. Поскольку Кирос в свое время получил согласно повелению короля «добро» от Государственного совета, то Совет по делам Индий до сих пор чувствует себя уязвленным. И вымещает это, разумеется, прежде всего на Киросе.
Бумаги курсируют туда-сюда, и к марту 1608 года одна из них, посланная королевской канцелярией, попадает к Лерме, от Лермы в Государственный совет.
Доклад Государственного совета от 25 сентября 1608 года
«Ваше величество!
Несколько дней назад, перед советом было зачитано письмо Луиса Ваэса Торреса, командира одного из двух кораблей, которые отцравились из Перу исследовать неведомые части Южного моря. В этом письме вышеупомянутый капитан рассказывает обо всем, что случилось с ним, и о совершенных открытиях; перед советом также были продемонстрированы пять посланных им карт нескольких бухт и островов, к которым он причаливал. Все это было вручено вашему величеству 2 августа сего года, дабы стало возможным передать данные документы Совету по делам Индий, и все в дальнейшем будет, к удовольствию вашего величества, представлено совету, с тем чтобы совет дал соответствующие указания по поводу действий, которые он считает желательными, а также всего того, что уже рассмотрено в совете в соответствии с указаниями вашего величества. В частности, доклада Совета по делам Индий, касающегося донесения Педро Фернандеса Кироса о том, что им проделано в ходе исследования, его соображений о том, что ему необходимо, дабы он смог продолжать свои поиски.
Совет, рассмотрев все со вниманием, которого достойно столь важное дело, считает, что Совет по делам Индий прав, ибо не подлежит сомнению то обстоятельство, что новые открытия в Индиях отвлекают из Испании население, а в ней и без того, как это всем известно, людей не хватает. Следует опасаться также того, что новые открытия только нанесут в этом плане еще больший ущерб и дадут возможность врагам вашего величества захватить вновь открытые страны — за недостатком людей, что, повторяем, имеет место в королевствах Нового Света, и невозможности их использования для новых завоеваний. Казна вашего величества настолько истощена, что только при крайнем напряжении возможно удержать то, что уже завоевано, и совет совсем не уверен, что можно с чистой совестью приступить к завоеванию земель, в которых проживают язычники, никогда не наносившие нам никакого вреда и не совершавшие набегов на наши территории. Хотя Педро Фернандес Кирос и вообразил, будто он второй Колумб, не следует, исходя из вышеуказанного, потворствовать его планам. Нежелательно, однако, и довести его до отчаяния, учитывая сделанные им открытия и все то, что он видел, а также беря в расчет риск, связанный с тем, как бы он не обратился к врагам вашего величества с предложением занять открытые им земли.
Вследствие всего вышеизложенного, памятуя как само собой разумеющееся, что самое лучшее не входить в обсуждение нового открытия, совет считает, что этого человека с его богатейшим опытом следует удержать здесь через военный совет в качестве космографа, дабы он мог сослужить службу при составлении морских карт и глобусов, так как Совет по делам Индий не оказывает ему помощи, поскольку он совершил свое путешествие по указанию Государственного совета.
И таким образом все будет улажено: не станет достоянием гласности все то, что открыл этот человек, он не будет повержен в отчаяние, удастся избежать затруднений, связанных с возможностью передачи сведений врагам короны, можно будет удержать его и, принимая во внимание профессию Кироса, получить от него наивозможнейшую пользу».
Что ж, господам из Государственного совета никак нельзя отказать ни в наблюдательности, ни в откровенности.
...Оно еще стоит, гигантское здание, на чьем фасаде надпись: «Королевство Испании и Португалии». Но пора расцвета миновала. Идет 1609 год. И соглашение о прекращении огня, подписанное с Нидерландами — сие ни у кого не вызывает сомнения, — лишь временная передышка, которая в конечном итоге ничего не даст Испании.
О независимости и свободе говорят не только в Нидерландах. Даже в вице-королевстве Перу и в Мексике тоже раздаются — пока это еще единичные случаи — призывы к свободе и требования провозгласить независимость. И по-прежнему форменную охоту устраивает за испанскими судами разноплеменные пираты, основавшие целые республики возле Кубы, Гаити и других вест-индских островов.
Если бы только это! Еще в 1599 году голландцы основали факторию в Тернате, на Молукках, и никакими силами не удается заставить их оттуда уйти. Магелланов пролив лишь номинально в руках испанцев: попытка построить тут крепость, предпринятая по поручению Филиппа II неугомонным Сармьенто, закончилась провалом, и не единожды проходили сквозь пролив вражеские корабли.
Ко всему этому в первые четыре года нового века в Англии, Голландии и Франции были созданы мощные торговые компании — в сферу их деятельности входят земли и острова, где еще совсем недавно полновластными хозяевами чувствовали себя испанцы и португальцы.
Более того! В Новый Свет проникают англичане и голландцы. Кто в Испании мог бы себе представить подобную дерзость еще каких-нибудь 20 лет назад!
...Ему стать рисовальщиком карт! Третьестепенным чиновником, выполняющим чужие предначертания, рабски наносящим маршруты других путешественников? И это предлагают человеку, который проплыл 60 тысяч морских миль, на 16 тысяч больше, чем Колумб, Магеллан и Васко да Гама, вместе взятые! Человеку, который по меньшей мере 20 раз был на краю гибели и вот уже 16 лет делает все, что в его силах, дабы осуществить свою великую мечту!
...В одном из писем Кирос с горечью заметит: «Я один».
Прошения, докладные записки, заявления.
В январе 1609 года Педро удается получить еще одну аудиенцию у короля: помог обер-гофмаршал монарха, маркиз де Велада. Вновь Кирос показывает карты, говорит о своих планах. Убежденность капитана производит впечатление. Месяц спустя Государственный совет получает королевский указ: совету предписывается серьезно заняться Киросом. Кажется, что-то налаживается.
Но это только кажется.
Указ короля от 7 февраля 1609 года
«Король — графу Монтес Кларосу, моему кузену, вице-королю, губернатору и генерал-капитану провинций Перу или же лицу или лицам, его замещающим. Капитан Педро Фернандес Кирос, который, как вам известно, совершил путешествие в поисках неведомой Южной земли, обратился ко мне с прошением. В нем он пишет, что по моему повелению, адресованному Государственному совету, он, Кирос, был уполномочен совершить указанное путешествие и что вице-королю, вашему предшественнику, было предписано снабдить его всем необходимым, и для этой цели Кирос из порта Кальяо, держа курс на северо-запад, отправился 21 декабря 1605 года с двумя кораблями и одним шлюпом, имея на борту соответствующий экипаж и все необходимое, и дошел до 26-го градуса южной широты, открыв на этом пути и далее 20 островов, из них 12 населенных различными племенами, и три ласти какой-то земли, составляющей, по его мнению, единое целое и, как .он считает, являющейся материком. Там он также обнаружил большую бухту с удобной гаванью, куда он и зашел со своими тремя-кораблями. Но случилось так, что капитана, на которой находился сам Кирос, не смогла осуществить задуманное — ее вынесло из бухты. Вследствие этого/ а также в силу целого ряда других причин он был вынужден идти в порт Акапулько, оттуда он направился в Испанию с тем, чтобы представить мне этот отчет о своем путешествии.
Он доложил, что открытая им земля ласкает глаз; что там произрастает великое множество всяческих плодов, что люди там ведут оседлый образ жизни и готовы принять нашу веру... Поелику его намерения заключаются в том, чтобы нести службу во имя господа бога и продолжить то, чем он занимался так много лет, преодолевая лишения и трудности, приказываю снабдить его всем необходимым, дабы он мог совершить еще одно плавание и основать поселение, а для этого надобно, чтобы в Перу ему были предоставлены корабли, пушки, мушкеты, аркебузы и другое оружие и припасы, а также товары для обмена, листовое железо и жёлезные орудия для обработки земли и работы в шахтах...
Я приказал вышеупомянутому капитану Педро Фернандесу Киросу возвратиться в Перу при первой же оказии и приказываю и вменяю вам в обязанность, что, как только он прибудет, вы должны приступить к необходимым приготовлениям, дабы его отправить, снабдив всем необходимым для плавания. Расходы следует отнести на счет моей казны, и все должно быть сделано с надлежащей быстротой. Не чините никаких препятствий, проследите за тем, чтобы все те, кто отправляется с ним и под его командой, беспрекословно подчинялись ему. И да будет сделано все, что полагается в тех случаях, когда предпринимаются подобные путешествия...»
Но Кирос не удовлетворен. Причина? Он назовет ее, и достаточно определенно. «Указ оставлял ряд вопросов открытым. Я не был облечен необходимыми полномочиями, чтобы требовать все, что счел бы необходимым для моего путешествия. К тому же решение вопроса, из какого порта в Перу я должен отправиться в путь, представлялось не мне, а вице-королю».
Все это Кирос со свойственной ему прямотой излагает в очередном меморандуме. Положение, как всегда, щекотливое. Конечно, не очень удобно писать королю, что подписанный им документ оставляет возможность для злоупотреблений и что он, Кирос, это прекрасно видит. Выбирать, однако, не приходится: такая уж у него судьба — он вечно между Сциллой и Харибдой.
..Наверное, в конечном итоге все же лучше рискнуть навлечь на себя недовольство короля, еще раз попробовать добиться совершенно четких формулировок, относящихся к правам и обязанностям начальника экспедиции, нежели оказаться за тридевять земель от Мадри- . да, в полной зависимости от вице-короля в жизненно важных для экспедиции вопросах!
Кирос продолжает придерживаться свое прежней тактики: он. пишет и в своих письмах, адресованных королю, настаивает на том, чтобы ордонанс был соответствующим образом переделан. Это не прихоть. У него просто нет другого выхода. Ему уже 45 лет. Он не может, не имеет права рисковать.
1 ноября 1610 года Кирос получает новый ордонанс.
Собственно говоря, новый он только по названию. Это все тот же, нам уже известный, а нового в нем только добавление о том, что Киросу на расходы в пути предоставляются 6 тысяч дукатов. И указывается точное количество листового железа, которое ему вменяется в обязанность закупить в Севилье.
Только и всего? Волей-неволей Киросу приходится снова браться за перо. Ведь в новом ордонансе опять ни слова о его полномочиях. Не может он ехать, имея на руках такой зыбкий документ.
Проходит еще какое-то время. Его запрашивают — какой бы он хотел получить титул? Педро отвечает: полагалось бы назначить его губернатором и генерал-капитаном. Но если это слишком много, то он не настаивает. Необходимо лишь, чтобы он был облечен достаточной властью, дабы ему повиновались.
Все тот же 1610 год. Кирос получает, вспомоществование — 3 тысячи дукатов. Сумма немалая, но Кирос столько задолжал, что ее не хватает на покрытие долгов.
...То, что ему не удается осуществить, он по-прежнему поверяет бумаге.
Две Индии были известны до сих пор, Восточная и Западная. Теперь им открыта третья, самая значительная, «земной рай», Австральная Индия. Кирос пишет о том, что эта земля занимает значительную часть земной поверхности и в основном расположена возле Южного полюса, хотя и заходит «языками» далеко в Тихий океан. Один из «пиков» этой земли он и нашел. Здесь непочатый край работы.
Она богата, эта страна! Здесь все быстро созревает: хлебные злаки, хлопок, сахарный тростник, корнеплоды, овощи, фрукты. Тот, кто заложит тут большие плантации, не ошибется: земля плодородна, солнца много. Материк расположен очень выгодно — посреди огромного моря, которое, несомненно, станет морем будущего.
Торговой империей, в чьих руках окажутся ключевые позиции в Тихом океане, колоссальным перевалочным пунктом на пути из Азии в Америку, страной, снабжающей Испанию сырьем и ввозящей ее товары,— такой видится Киросу земля его мечты.
Тысячи колонистов нужны этому новому миру. И новые порядки. Не как захватчики должны себя вести во вновь открытых землях испанские поселенцы, а как друзья, .как защитники чернокожих и прочих цветных братьев.
Думы о будущем не дают покоя Киросу. В ночной тиши в деталях обдумывает он строй своего государства, его хозяйственное и социальное устройство. И мысли Кироса во многом необычны для «золотого века» истории Испании. Лучших людей, считает он, нужно отправлять в колонии, таких людей, у которые гармонично сосуществуют три добродетели: знание, совесть и опыт.
Ядро поселенцев должны составить квалифицированные кузнецы, каменщики, маляры, архитекторы, инженеры, врачи, ученые. И конечно, монахи и священнослужители. Кирос — человек своего времени. Без религии, по его мнению, общество существовать не может. Но в этом обществе должны быть справедливые порядки. Это основа основ. За открытием земли должно последовать открытие человека. Ни происхождение, ни положение не должны давать никаких особых преимуществ. Лучший путь к лучшим порядкам — образование.
В его стране не будет indios aperreados — «затравленных собаками индейцев». И не будет такого бедственного положения, как в Перу или Мексике, где 10 или 12 тысяч испанцев властвуют над находящимися в нищете миллионами индейцев.
...Да, уж что-то, а положение дел в Новом Свете Кирос знал не с чужих слов. И не строил себе на сей счет никаких иллюзий. Когда читаешь написанное им— а написано все это с великой страстью, с горячей убежденностью в правоте своих идей, — видишь, как тонко и умно понимал он суть того, что происходило в испанских вице-королевствах.
Неизвестно, был ли он знаком с сочинениями знаменитого епископа Лас-Кассаса, заклеймившего колониальную политику испанцев. Весьма вероятно,, что был. Но и сам Кирос в своих писаниях поднимается до тех же высот.
Живой голос правды слышится в его докладных записках. И так же как Лас-Кассас, он с гневом и возмущением говорит об ужасающих преступлениях, совершенных испанскими захватчиками в завоеванных областях, о разбое, кражах, издевательствах, насилиях. «Сами они (новоявленные господа. — А. В.), — восклицает Кирос, — боятся работы, как чумы. Но горе тому индейцу, который не захочет на них трудиться! Да и кто такие эти выскочки, грабители, насильники, которые требуют, чтобы их называли сеньорами и которых после смерти возводят чуть ли не в ранг святых? Чем, собственно, заслужили они такую честь? Тем, что разрушали хозяйство, умерщвляли коренное население, фальсифицировали права, обманывали королевскую администрацию и даже саму корону?». «Нарушены были христианские добродетели, — пишет Кирос, — произошло растление душ под прикрытием громких слов о торжестве христианских принципов».
Кирос во многом идеалист. И он считает: одна из главных его задач — установить на тех землях, что он открыл, истинно христианские порядки, так, как он их понимает, конечно.
...В бессонные ночи Кирос чертит карты, проводит маршруты, набрасывает план своего будущего города— там, у вод реки Иордан, в бухте Вера-Крус.
Он делает запись в своем дневнике:
«Насилие и принуждение еще никогда не создали ничего прочного».
