Предисловие

Предисловие

Уважаемые читатели!

В ваших руках мемуары корифея советской, да и мировой медицины, учитывая, что Александр Леонидович Мясников, академик Академии медицинских наук Советского Союза, профессор, врач, один из немногих медиков мира был удостоен высшей награды Международного общества кардиологов - «Золотой стетоскоп».

Сейчас издается много мемуаров представителей различных профессий и слоев общества. Чем же выделяются предлагаемые мемуары ученого, врача, если издавать их решили через 45 лет после их создания? Нет, не тем, что Александр Леонидович был врачом, который боролся в последние годы жизни И. Сталина за её сохранение и лучше и откровеннее всех изложил истину его смерти, вокруг которой столько домыслов историков и политиков. Не только тем, что изложил истину жизни ленинградцев в период блокады Ленинграда, где он служил главным терапевтом Военно-морского флота.

Прежде всего, описывая свою жизнь, он честно и правдиво показал историю нашей страны - от царя-батюшки до уникального большевика Н. С. Хрущева. Именно такое впечатление было у меня, когда я прочитал и впервые в 1966 году. У меня сложилось даже мнение, что они не произведут большого впечатления на широкие круги читателей тех лет. Но когда я их перечитал вновь, в наше время, более чем через 40 лет, пройдя большой жизненный путь, понял, что в мемуарах Александра Леонидовича главное не история, а философия жизни, ее непредсказуемость.

Конечно, прав был Г. Гейне, заявляя: «Каждый человек - это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под каждой могильной плитой лежит всемирная история».

Мир Александра Леонидовича - это, прежде всего, медицина, врачевание, где он сделал многое, и главное, что он заложил первый камень в создание отечественной кардиологии и не только своими научными работами в области изучения атеросклероза в клинических условиях, причин и механизмов формирования артериальной гипертонии, но и создал первый журнал по проблемам кардиологии, общества кардиологов. Без преувеличения он был одним из тех, кто вывел нашу медицину на международный уровень.

Я был свидетелем международного признания Александра Леонидовича как одного из ведущих кардиологов мира, на встречах с выдающимися учеными США, Германии, Франции, Италии, на международных съездах и конференциях. Но мемуары Александра Леонидовича не только и не столько о медицине. Они о жизни человека, преодолевшего много преград на своем пути и сохранившего честность, порядочность, оптимизм и веру в людей.

Прекрасно сказал А. Сент-Экзюпери: «Надо много пережить, чтобы стать человеком». Своей прямотой и свободой высказываний и мнений, принципиальностью, да еще завистью к его таланту ученого Александр Леонидович нажил немало врагов, начиная со студенческой скамьи, когда по доносу кого-то из окружения попал в Бутырскую тюрьму за призыв к студентам бороться за самоуправление в Московском университете. И только вмешательство наркома здравоохранения Н. А. Семашко спасло его от тяжелых последствий.

А тяжелые годы становления как ученого и врача, когда благодаря заявлению партийной ячейки он был лишен возможности работать в должности ассистента клиники, предложенной ему профессором Д. Д. Плетневым, и вынужден был уехать в Ленинград с его письмом к Г. Ф. Лангу с просьбой устроить на работу талантливого студента. Мест не было, и Александр Леонидович работал как экстерн, без зарплаты, перебиваясь случайными консультациями и выступая в качестве помощника на частных приемах больных Г. Ф. Лангом.

Может быть, вспоминая эти события в тяжелой для меня обстановке исключенного из партии человека, когда решалась не только моя судьба, но и судьба создаваемого мной метода тромболитической терапии, Александр Леонидович не только меня поддерживал, но и сделал официально своим заместителем. Но больше всего меня поразило, что на его юбилей - известного академика, ученого с мировым именем - не пришел никто из руководства Минздрава, а короткое сухое поздравление было прочитано заурядным чиновником. А как еще могло быть, учитывая характер и высказывания А. Л. Мясникова, касающиеся руководства.

А. Л. Мясников внутренне художник, собравший одну из самых известных частных коллекций, любил все красивое и оригинальное. Любил со своими красивыми аспирантками посещать филармонию, выставки картин. Однажды, в филармонии с одной из аспиранток он оказался рядом с бывшим тогда министром здравоохранения Курашовым и его женой, которая после концерта заявила мужу, что она не представляла такого низкого уровня морали у профессоров, которые находятся в руководимой им системе здравоохранения. Министр не мог не прислушаться к жене и на другой день утром позвонил ректору 1-го Московского мединститута В. Кованову, который через десятилетия рассказал мне эту историю, и потребовал разбирательства такого поведения. Мясников узнал об этом звонке и возмущенный сам пришел к ректору и заявил: «Я готов сейчас написать заявление об уходе из института. У меня есть Институт терапии. А министру заявите, что я хожу на концерты, в театры с теми, с кем хочу. И пусть он разбирается лучше в здравоохранении, где полно проблем, а не лезет в чужую жизнь. В. Кованов, зная характер А. Л. Мясникова, заявил: «Александр Леонидович, вот когда я узнаю, что Вы перестали ходить с красивыми аспирантками в театр, я скажу Вам - А не пора ли Вам, Александр Леонидович, уходить на пенсию».

И в виде заключения я вспомнил прекрасное четверостишие Расула Гамзатова:

«Он мудрецом не слыл,

И храбрецом не был.

Но поклонись ему -

Он человеком был».

Прочитайте мемуары Александра Леонидовича Мясникова - мемуары не только великого ученого и врача, но и Человека.

Е. И. Чазов.

Поздно вечером 2 марта 1953 года к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы. «Я за вами - к больному хозяину». Я быстро простился с женой (неясно, куда попадешь оттуда), и мы помчались на дачу Сталина в Кунцево (напротив нового университета).Мы в молчании доехали до ворот: колючие проволоки по обе стороны рва и забора, собаки и полковники, полковники и собаки. Наконец мы в доме (обширном павильоне с просторными комнатами, обставленными широкими тахтами; стены отделаны полированной фанерой). В одной из комнат были уже министр здравоохранения профессор П. Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов…

Сталин дышал тяжело, иногда стонал. Только на один короткий миг, казалось, он осмысленным взглядом обвел окружавших его. Тогда Ворошилов склонился над ним и сказал: «Товарищ Сталин, мы все здесь твои верные друзья и соратники. Как ты себя чувствуешь, дорогой?» Но взгляд уже ничего не выражал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.