Екатерина Сиенская

Екатерина Сиенская

Екатерина Сиенская (1347–1380) была родом из итальянского города Сиены, дочь красильщика. Ее семья жила в доме, находившемся рядом с женской обителью Св. Доминика. Еще девочкой она проявляла особую набожность и благочестие и поражала окружающих аскетическим рвением. В 14 лет Екатерина вступила в общину «кающихся сестер Св. Доминика», которая жила по очень строгому монастырскому уставу. Склонная к аскетизму Екатерина, как Невеста Христова, вела затворническую жизнь в келье в молитвах и постах, трижды в день занималась самобичеванием. В своих видениях она представляла, будто бы пила молоко из груди Девы Марии и кровь из ран Христа. Ее духовником стал доминиканский монах Реймондо, он оказал большое влияние на аскетически настроенную монахиню, подвигнув ее к широкой пропаганде аскетической морали. Будучи уже в возрасте 30 лет Екатерина научилась грамоте и начала сочинять проповеди и письма с призывами к полному отрешению от мирских чувств и дел, отказу от любви к миру. Вместо этого Екатерина предлагала избрать путь спасения через грубое поношение, испытание жаждой, голодом, нищетой и страданиями.

Письма Екатерины были обращены к Папе, кардиналам, монахам и светским лицам. Она была замечена, приглашена в Рим и несколько лет служила при дворе Папы.

По церковной традиции, Екатерина умерла от истощения во время длительных, тяжелых постов и изнуряющих молитвенных бдений. В XV в. она была канонизирована Церковью. «Житие Екатерины» написал ее духовник Раймондо.

В истории подвижников Католической Церкви образ святой Екатерины является примером величайшей святости, беспредельного страха в сердце, полного отрешения от бренного тела ради единственной цели – спасения души, ищущей умиротворения только в Боге.

Письмо монне Бьянкине Салимбени (№ 3)⁴⁹ (Т. 2. С. 25–28)

Именем распятого Христа и сладчайшей девы Марии. Дражайшая мать во Христе сладчайшем Иисусе! Я, Катарина, раба и ничтожнейшая из рабов Иисуса Христа, пишу Вам, помня о его драгоценной крови, с желанием видеть Вас, сбросившей со своего сердца и мирские одежды чувств, и себя самое, потому что иначе Вы не сможете облечься в одежды распятого Христа (Римл., 13, 14)⁵⁰. Ибо между миром и Богом нет ничего общего (Римл., 12, 2): беспорядочное чувство любви к миру ведет к гордыне, а Бог предпочитает смирение⁵¹. Мир ищет почестей, положения, богатства, всеблагой Бог Христос их презирает, предпочитая поношение, грубое обращение, жажду, голод, бесконечный зной и подобное этому, вплоть до бесчестия на Кресте…

Мир ищет удовольствия в творениях⁵², не заботясь о том, что это неугодно Творцу; а Христос не стремится ни к чему иному, кроме как к послушанию Отцу вечному ради нашего спасения (Фил., 2, 8). Христос предпочел облачиться в одежды добровольной нищеты, а мир ищет больших богатств. Поэтому одно совершенно отделено от другого; и совершенно ясно, что, если сердце скинет божье одеяние, то оно облачится в мирское. Так сказал наш Спаситель: «Никто не может служить двум господам. Ибо одному станет усердствовать, а другому не радеть» (Мф., 6, 24). Поэтому, не медля ни минуты, мы должны отвратить свое сердце и чувства от этой тирании мира и обратить их к Богу совершенно свободно и искренне, без всяких колебаний; и не раздваиваться и не лицемерить в любви.

Слишком большая глупость и безрассудство наше в том, что мы, будто слепцы, не ведаем страха в сердце⁵³, надеясь на время, которое имеем, не будучи уверенными, что оно есть. Знаем, что Бог нас видит и, как справедливый судья, наказывает всякую вину и вознаграждает всякое добро; но мы всегда за что-нибудь цепляемся. Бог отрубит одну ветку, мы сразу хватаемся за другую. Более всего мы боимся потерять преходящие вещи, которые улетают как ветер; увы, мы больше боимся потерять творения, чем Творца. Все это проистекает из-за беспорядочной любви, которая гнездится в нас: мы удерживаем ее в себе и подчиняемся ей вопреки воле Бога.

Из-за беспорядочной любви мы в этой жизни словно уже начинаем погружаться в ад: потому что Бог предусмотрел, чтобы тот, кто беспорядочно любит, стал невыносим самому себе. В нем всегда идет война между душой и телом. Он наказан тем, что имеет имущество и боится его потерять; тем, что работает день и ночь для сохранения того, что имеет, и для его приумножения. Он наказан и тем, чего не имеет, потому что жаждет иметь и страдает, не получая желаемого.

Так, его душа никогда не бывает спокойна среди этих мирских вещей, потому что они меньше, чем сама душа. Они сотворены ради нас, а не мы ради них; мы же сотворены для Бога, чтобы наслаждаться его высшим и вечным добром. Потому что только Бог может насытить душу: в нем она умиротворяется, и в нем отдыхает; потому что она никакой вещи не может ни хотеть, ни желать, которую не нашла бы в Боге. Она находит Бога, в нем – мудрость, которая направляет к вещам, служащим для спасения.

Поэтому душа умиротворяется в Боге и ни в чем другом: ведь Он – высшее богатство, высшая власть, высшее добро, высшая красота. Он умеет, может и хочет насытить душу и исполнить святые желания того, кто вознамерится сбросить с себя груз мирских одежд и облачиться в одежды Христа (Кол., 3, 10)⁵⁴.

Дражайшая мать! Я не хочу, чтобы мы продолжали дремать, но призываю пробудиться от сна (Римл., 13, II): потому что время наше приближается к вечной смерти. Я хочу, чтобы мы только пользовались преходящими и временными вещами и всем, что сотворено, любя их и владея ими, как чем-то данным во временное пользование, а не в собственность. Если вы будете делать так, то сможете обрести чувство любви к Богу, иначе – нет.

Поверьте мне, другой дороги нет. Я повторяю, что хочу видеть сердце и чувства Ваши сбросившими груз мирских одежд. Мне кажется, что и Бог постоянно призывает Вас к этому.

Письмо к конвенту монастыря Пассиньяно Валле Омброза (№ 67) (Т. 3. С. 392–395)

Дражайшие братья и дети во Христе, сладчайшем Иисусе! Я, Катарина, раба и ничтожнейшая из рабов божиих, пишу вам, помня о драгоценной крови Христа; с желанием видеть вас в саду святой веры цветами благоуханными, а не зловонными.

Знайте же, дети дражайшие, что цветок зловонный, дурной запах которого оскорбляет и Бога, и ангелов, и людей – это тот монах, который идет против религиозного обычая, рожденного святой верой; и тогда он живет похотливо, с беспорядочными устремлениями, с раздражением относится к порядкам монашеского ордена⁵⁵.

Подобный человек заслуживает осуждения: он ведет себя самого к вечной смерти, то есть к вечным мукам ада. Стремясь к мирским богатствам, он впадает в нищету; мечтая о почестях – бесчестит себя; он желает чувственных наслаждений, возлюбив лишь себя самого и забыв о любви к богу, и тем самым ненавидит себя; желает он насытиться наслаждениями и удовольствиями мира и остается голодным, умирая от голода.

Потому что не могут насытить душу все сотворенные вещи, все удовольствия и наслаждения мира; ведь эти сотворенные вещи созданы для разумной твари, а сама тварь – для Творца.

Подобного не делают цветы благоуханные, то есть истинные монахи, блюстители порядков Ордена, а не нарушители; и потому они скорее предпочтут умереть, чем когда-либо покинуть его. Итак, повторяю, истинные монахи, каковыми и обязаны быть вы, дети мои, соблюдают порядки своего Ордена: никогда не испытывают желания преступить через обет послушания ему и не ставят под сомнение волю того, кто стоит над ними, но просто подчиняются.

И это знак истинного смирения; потому что оно всегда послушно, а послушный всегда смирен. Послушный всегда смирен, потому что он уничтожил в себе извращенную волю⁵⁶, которая делает человека гордым.

Смиренный послушен, потому что ради любви к богу отказался от собственной воли, утопил ее, уничтожил тем самым ее иго над собой. Иными словами, он с корнем вырвал из души ее мятежную и чувственную часть, которая игом своей воли стремится противиться своему создателю. Он добровольно подчинил себя божьему произволу и игу святого послушания.

Поэтому смиренный пренебрегает богатствами, от которых собственная воля черпает гордыню, стремится к истинной и святой нищете. Ведь он видит, что добровольная бедность в этом мире обогащает душу и освобождает ее от рабства; она делает человека добродетельным и кротким, отвращает от

пустой веры в то, что можно возлагать надежды на преходящие вещи, и дает ему живую веру и истинную надежду. Он надеется на своего Создателя, а не на себя⁵⁷: ради Христа распятого он все переносит (I Кор., 13, 7). Он хорошо знает, что тот проклят, кто доверяет человеку (Иер., 17, 5), поэтому возлагает свою надежду и веру на Бога и на истинную и праведную добродетель. Он с большой радостью переносит страдания, оскорбления, насмешки, дурное обращение.

Вы понимаете, что из любви к истинному богатству он презирает пустые богатства мира и ищет бедности, желая видеть ее своей невестой во имя любви к распятому Христу, вся жизнь которого была ни чем иным как бедностью. И как нам указано, он избрал и возлюбил нищету, дабы поучать нас, несчастных и невежественных.

Мало-помалу монах и в остальном следует истинному воздержанию, поскольку тот, кто смирен и послушен, презирает богатства и мир со всеми его удовольствиями, предпочитает бедность и простую жизнь, находит удовольствие в душеспасительных беседах и в святой молитве; он сразу становится воздержанным, поскольку теперь он не только отмывается от грязи плоти, но даже мысль о ней становится ему в тягость, и он очищает самого себя; он понимает, что ему вредны беседы с развратными и падшими людьми, а еще больше – дружба и разговоры с женщинами, которых он бежит как ядовитых змей.

Он жаждет бесед о Святом Кресте и учится их вести со всеми теми рабами божьими, которые истинно любят распятого Христа. Он никогда не насытится песнопениями и молитвами и никогда от них не устанет, поскольку понимает, что они, словно мать, дарящая нам молоко Божественной сладости и кормящая грудью своих детей добродетели. И он получает от этого удовольствие. Бдения и молитва объединяют его душу с Богом, украшают его чистотой, дарят ему совершенную мудрость истинного познания самого себя⁵⁸ и доброты Бога в себе. Одним словом, дражайшие дети, он находит в святой молитве все сокровища и удовольствия, которых душа может жаждать в этой жизни.

Такие люди являются цветами благоуханными, радующими своим благовонием бога, ангелов и людей. И потому ради любви к распятому Христу я взываю к вам: если вы до сегодняшнего дня делали противное, прекратите это и положите конец всему недозволенному. Представьте себе, будто вы – новички-послушники и будто бы только сейчас заново и с большим почтением соединяетесь с мистическим телом святой веры. Бог сделал вас достойными пребывать в евангельском состоянии. Не возжелайте же вернуться к мирскому; ведь мирянам дадено лишь обычное греховное состояние. Вы же пребываете в совершенном. И если вы откажетесь от своего особого состояния, то вернетесь не просто в мирское, но в гораздо худшее – хуже, чем состояние самых мерзких животных.

Итак, дети мои, омойтесь в крови распятого Христа; эта кровь укрепит вашу душу и снимет все ваши слабости. Беседуйте в ваших кельях о Божественном, находите наслаждение в церковном пении, будьте послушны, бегите общения с развратными людьми, усердствуйте в молитве и в бдении. И это все. Оставайтесь в святой и сладостной любви к Богу.

Письмо монне Коррадо (№ 247) (Т. 3. С. 415–418)

<…> Благочестивая женщина любит в себе рассудок и Бога и ненавидит чувственность, которая стремится к беспорядочному наслаждению земным миром. Эта чувственность либо наслаждается своим положением и богатством, либо, основываясь на своем разумении, получает большее удовольствие от тварей, чем от Творца. Благочестивая женщина ненавидит удовольствия и наслаждения мира и всякую волю.

А сказанное выше относится к тем, кто беспорядочно и слишком чувственной любовью любит своих детей, или мужа своего, или мать свою, или отца. Эта любовь вырастает в препятствие, отгораживающее душу от Бога и не позволяющее до конца познать истину настоящей и высшей любви. Сказала же первая и сладостная Истина, то есть Христос: «Кто не оставит отца и мать, сестру и брата, и себя самое, не будет достоин меня» (Мф., 10, 37).

Истинные рабы Божьи всецело освобождают и сердца, и чувства, и души свои от мира с его великолепием и удовольствиями, и от всех тварей вне Бога; это не значит, что они не любят созданий Божиих, но любят их только ради Бога, поскольку эти создания беспредельно любимы самим создателем. Они ненавидят чувственность, восстающую в них против Бога. В них душа перестает скорбеть и волноваться относительно происходящего вокруг, познав, что все делается по провидению Божию и с величайшей любовью, <…> что не стоит беспокоиться ни из-за чего, творящегося вокруг, поскольку все случается по велению Божьему. И тогда душа сразу становится садом, полным благоухающих цветов святого желания; а в центре посажено дерево Cвятейшего Креста, под которым спит непорочный агнец, источающий кровь и увлажняющий сладостный и славный сад⁵⁹, и собирает он зрелые плоды истинных и праведных добродетелей <…>

Душа воспаряет над миром, поскольку презирает его. К такой душе, горящей Божественным милосердием, демоны даже не приблизятся.

Итак, дражайшая мать, я не хочу, чтобы Вы продолжали пребывать во сне непростительной нерадивости и чувственной любви; поднимитесь до чувства беспредельной и горячей любви к Богу, омойтесь кровью Христа, укройтесь в его ранах. Скажите и Коррадо, чтобы он поступил подобным образом.

Итальянский гуманизм эпохи Возрождения. Сборник текстов. Ч. II / Пер. Н. И. Девятайкиной. Саратов, 1988. С. 130–134.