Локк и вильгельмиты
Локк и вильгельмиты
Работа в Совете по торговле, как и в акцизном ведомстве, тяготила Локка, и если в первый год он присутствовал почти на всех его заседаниях, то в дальнейшем его можно было видеть на них все реже и реже, пока в конце концов он не обратился к королю с просьбой об отставке по состоянию здоровья. Каждый приезд в Лондон, где воздух был пропитан дымом и гарью, стоил Локку с его астмой очень дорого. Эффективных средств против изнуряющего кашля в то время еще не придумали, и в 1698 г. очередной приступ чуть не свел его в могилу: кашель был настолько сильным и продолжительным, что Локк не мог даже прилечь и несколько недель провел, сидя в постели.
Локк вышел из Совета по торговле в 1700 г., вскоре после отставки своего патрона Сомерса, однако в течение всего периода правления Вильгельма III начиная с 1689 г. он выступал в качестве последовательного защитника интересов короны. Более того, «Локк, остающийся для многих современных читателей тотемным теоретиком минимального государства и либертарианской враждебности к „большому правительству“, был активным конструктором появившегося на свет исполнительного и фискального аппарата. Примерно в 1698 г. Локк записал на полях своего экземпляра „Двух трактатов“, что аплодирует „мудрому и богоподобному“ государю, который руководит людьми и ресурсами государства, осуществляя „великое искусство управления“» [323] .
Это относится и к тексту «Двух трактатов о правлении», который можно было бы назвать трактатом о принципах завоевания властью лояльности и доверия общества, даже в том случае, если эта власть является оккупационной. По мнению Ч.Тарлтона, главной целью, которую ставил Локк, публикуя в 1689 г. «Два трактата о правлении», было предупреждение Вильгельма III об опасности абсолютизма как политики, потенциально присущей системе «корона-в-парламенте». Что же хотел сказать своей работой Локк, обращаясь к королю? Тарлтон пишет: «С точки зрения Локка, главной причиной провалов в конституционных отношениях между королем и парламентом была невоздержанность королевской стороны»; в идеале система должна была бы работать так: парламент доносит до короля проблемы, стоящие перед страной, а король, проявляя ответственность, признает ошибки и исправляет их, делая это в атмосфере сотрудничества и уважения к ограничивающему его власть парламенту.
«Два трактата о правлении», с точки зрения Тарлтона, – это «книга о слабостях, присущих монархической системе, и об очень трудной задаче, состоящей в том, чтобы заставить эту систему работать. Это – трудная задача, требующая, чтобы монарх… проявлял экстраординарный самоконтроль, признавал самого себя „необходимым злом“ и избегал искушения злоупотреблять властью, которой он наделен, для получения еще большей власти» [324] .
В своих выводах Тарлтон опирается, в частности, на заметку Локка под названием «Конституция древней Англии», которую Фокс-Борн датировал 1695 г. и в которой Локк говорил о необходимости извлечь урок из эпизода, когда Елизавета выразила благодарность своему парламенту, указавшему ей на ее ошибки [325] . Таким образом, «Два трактата о правлении» были своего рода инструкцией, как себя вести в ситуации, когда, как это представлял Локк, имело место нарушение «согласия» (consent) или утрата «доверия» (trust) между короной и «народом».
Важно ли для Локка, кто именно тот «законодатель» или «правитель», о котором он пишет? По-видимому, нет, как ранее это было неважно и для Гоббса. Локк обращается (если на время отвлечься от «Предисловия», а взять сам текст «Двух трататов») не лично к Вильгельму III, а к «короне», т. е. к институту монархии, а может быть, даже и к власти вообще (магистрату), стремясь донести до ее представителей, как именно они должны себя вести, чтобы обеспечить мир и покой в государстве. «Два трактата о правлении» – это труд о принципах эффективного функционирования конституционной монархии независимо от того, какая династия при этом находится у власти, и – что очень важно – независимо от того, какого она вероисповедания. По своему содержанию это не медицинские и психологические советы наподобие тех, какие давал Локк родителям в «Некоторых мыслях об образовании», и не проекты конституционных статутов, а рассуждение о принципах светского, постконфессионального государства. При этом в труде Локка имеются прямые отсылки на правление Вильгельма и Марии, а также попытки оправдать оккупацию и узурпацию власти необходимостью сохранения разумной системы правления и недопущения анархии.
Точка зрения Тарлтона подтверждается документом, обнаруженным в 1982 г. и посвященным «славной революции» и достигнутому в ее ходе урегулированию. Одиннадцать страниц, написанных рукой Локка, оставались в руках семьи Кларков вплоть до 1922 г., пока не были проданы на аукционе «Сотбис». По сообщению Ласлета, рукопись видели в 1940-х гг., однако вновь она была выставлена на продажу под названием «Призыв к единству нации» лишь в начале 1980-х гг. и приобретена Бодлеанской библиотекой. Из документа следует, что он был написан примерно через год после (как пишет Локк) «спасения» Англии Вильгельмом. Публикаторы Джеймс Фарр и Клейтон Робертс датируют рукопись апрелем 1690 г.
На этот момент Вильгельм III уже год как был королем. Европа была охвачена войной. Достигнутое урегулирование казалось непрочным, английское общество продолжало обсуждать вопрос о легитимности нового короля. Страна пребывала в состоянии «слабости, разброда и деморализации». Английские солдаты, воевавшие в Ирландии, погибали от голода, а французские корабли с оружием и довольствием регулярно и беспрепятственно прибывали в Шеннон, куда еще в марте 1689 г. высадился Яков II.
В своей рукописи Локк, выражая крайнюю озабоченность происходящим, видит главную проблему в расколе английского общества. Вопреки условному названию, придуманному нашими современниками, текст не содержит призыва к единству. Локк призывает к публичному отречению от Якова II и признанию Вильгельма III законным королем. В 1690 г. на рассмотрение парламента были предложены билли об отречении (от Якова) и о полном признании (Вильгельма и Марии), однако, как ни парадоксально, они не были приняты из-за сопротивления короля, который счел их раскалывающими страну. В мае 1690 г. Вильгельм III направил в обе палаты королевский Акт о милости, который был немедленно принят парламентом.
По замечанию Фарра и Робертса, в рукописи Локка «нет ничего демократического или республиканского. Нет обсуждения радикальных идей о сопротивлении, распаде или восстановлении государства народом. <…> Мы не слышим призыва к толерантности. Более того, отсутствуют некоторые характерные для Локка идеи. Нет ссылок на „первоначальный договор“, „состояние природы“. Не находим мы и упоминаний о законе природы или природном праве. Молчание царит и по поводу теории собственности». Публикаторы задаются вопросом, а был ли Локк вигом, поскольку взгляды, нашедшие выражение в рукописи, выдают в нем скорее «вильгельмита» [326] .
Смысл рукописи Локка – в призыве к восстановлению баланса, согласия, которого можно достичь, поставив оппозицию перед необходимостью подтверждения своей политической лояльности. Характеризует ли это его как сторонника Вильгельма? Вопрос о том, был ли Локк вильгельмитом, имеет принципиальное значение для понимания «Двух трактатов о правлении». С одной стороны, Локк в своем предисловии фактически присягает в верности «избавителю», и вся дальнейшая деятельность Локка, прибывшего в Англию на пике «славной революции» в феврале 1689 г., говорит о том, что он последовательно поддерживал проводившуюся правительством Вильгельма политику, однако, с другой стороны, сам текст «Двух трактатов о правлении» разительно отличается от политических и «пропагандистских» произведений, которые публиковались в то время в поддержку Вильгельма.
Вернемся еще раз к ситуации, сложившейся в начале 1689 г. По закону, любой парламент должен был созываться королевским указом, а в созванном парламенте должен был находиться, в качестве неотъемлемой его части, царствующий монарх. При созыве конвента и в его работе оба необходимых элемента отсутствовали, поэтому было непонятно, на каких основаниях конвент проводит свои заседания. Далее, выбор конвентом Вильгельма в качестве короля нарушал принцип наследственного права английской короны. В этом смысле коронация Вильгельма выглядела как грубое попрание существующего конституционного порядка. Если Яков оставил трон, бежав из страны, право наследования должно было перейти к его младенцу-сыну. Если «сын» был обманом и фальсификацией, тогда корона должна была перейти к дочери Якова – Марии.
Следовало найти веские основания тому, что произошло на самом деле. За решение этой задачи взялся человек, роль которого в так называемой Вильгельмовой реформации все еще серьезно недооценена. Речь идет о Гилберте Вернете, англиканском богослове родом из Шотландии, вошедшем в английскую политику в начале 1670-х гг. благодаря связям с лордом Лодердейлом и членству в Лондонском королевском обществе. Во времена Карла II Вернет стал известен как автор антикатолических произведений, таких как «История реформации Церкви Англии» [327] (с посвящением королю). При Якове он вынужден был покинуть Англию. После поездки по европейским странам в 1685–1686 гг. Бернет осел в Голландии, где был принят статхаудером Вильгельмом и, став его капелланом, вошел в ближний круг принца; написал целый ряд памфлетов против Якова II, подвергнув сомнению законность его политики.
В 1688 г. Бернет стал не только соавтором (вместе с пенсионарием Гаспаром Фагелем) «Декларации» Вильгельма, в которой формулировались цели вторжения, но и архитектором пропагандистской программы, цель которой заключалась в том, чтобы убедить английское общество в богоизбранности принца Оранского и провиденциальной сути происходящих событий. Бернет сразу понял, что аргументация, развитая в «Декларации», перестала выглядеть убедительной с того момента, как Вильгельм решил занять английский трон. Конституционные доводы больше не работали и должны были уступить место проповеди Божьего благословения, полученного Вильгельмом на осуществление Высшего промысла.
Согласно Бернету, изложившему свой взгляд на происходящие события 23 декабря 1688 г. в проповеди в Сент-Джеймсском дворце, принц Оранский – не обычный государь, но государь Божий (Godly Prince), являющийся инструментом Божьей воли в борьбе двух церквей – истинной небесной церкви (Иерусалима) и земной ложной сатанинской церкви (Вавилона), полностью разложившейся и заслуживающей уничтожения. В отличие от Лютера, считавшего в свое время Вавилоном Рим, Бернет, смещая акцент с вероисповедания на насилие и фанатизм, имел в виду «жестокий и кровожадный» Версаль. Орудием Сатаны, не только подчинившего себе католическую церковь, но и сеющего зло повсюду, является имморализм, поэтому задачей Божьего государя должна стать коренная реформа нравов. После 1660 г., говорил Бернет, Англия вошла в состояние упадка, а сатанинские силы приняли облик высокопоставленных лиц, в действительности же папских агентов, которые стремились подорвать истинную веру. 1688 год стал годом Божьего избавления, и теперь, когда Яков бежал, народ должен принять дар свыше, последовать за своим новым христианским государем в деле искоренения порока, чуть было не приведшего страну к катастрофе, и восстановить святость, которая снизошла на Англию после разрыва с Римом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.