12 августа

12 августа

Недавно они смотрели кинофильм «Удар за ударом» – маневры в Белоруссии – и очень бурно делились впечатлениями.

– Вот это да!

– Вот нам бы туда, к советским танкистам, посмотреть, поучиться!

– А местность какая!

Они философски и с юмором разъясняют:

– Нам, испанским танкистам, как-никак трудновато. Все здесь противотанковое. И местность, и климат, и пушки, и люди.

Трудно с этим спорить. Вряд ли где-нибудь найдешь столь противотанковый рельеф. Добро бы это были настоящие горы, тогда и разговора не было бы. На стену танк лезть не обязан, вот и все. Здесь же, особенно на центральном фронте, местность скалисто-холмисто-лесисто-всякая. Полкилометра – долина, затем она сжимается в узкое ущелье, затем широкое, ровное поле, но выйти в это поле так просто тоже не выйдешь; надо кружить боковыми спусками и скатами на виду у врага. А потом сразу опять подъем, и не очень даже высокий, а страшно крутой. Пока берешь его, выставляешь напоказ противнику все свое танковое пузо. Противотанковых ям рыть приходится очень мало. Природа наворотила их в крайнем изобилии, никаким саперам это было бы не под силу. Водителю приходится проявлять огромное искусство и еще больше – терпение.

Климат в Испании самый противотанковый. Об этом много писалось в европейской печати, и видные военные специалисты пророчествовали, что с начала лета за Пиренеями вообще прекратятся всякие действия танков. В пример приводилась Абиссиния, где с наступлением жары танки переставали работать: не выдерживали ни люди, ни машины. Здесь выдерживают и люди, и машины. Но чего это стоит! Температура в танке во время движения подымается до шестидесяти пяти градусов, температура масла – до ста пяти! И все же механизмы исправно работают, и люди в танках атакуют фашистские линии, прорывают их, добираются до огневых позиций, ликвидируют их. А ведь одно только вождение танка, одно только пребывание в згой раскаленной металлической духоте – одно оно достойно преклонения.

Мой собеседник рассказывает:

– Откровенно говоря, мы один раз прямо-таки не выдержали. Чувствуем, что еще немного и попадаем в обморок, потому что дышать ну прямо-таки нечем. Чувствуем все, но чувствуем в одиночку. А для того, чтобы почувствовали все, нужно, чтобы сказал командир. И вот, после того как мы расстреляли один боевой комплект, командир говорит: «Идем на зарядку воздухом». Мы отъехали метров восемьсот, под оливковое дерево, вылезли из танка и давай дышать. Но как дышали! Никогда в жизни я так не дышал. Прямо-таки роскошно дышали. Около нас легли, совсем рядом, два снаряда, но это нисколько не повлияло на наше дыхание. Затем обратно, заняли места и вернулись в бой. Конечно, это отняло восемнадцать минут, но, уверяю вас, отразилось прямо-таки очень полезно…

Противотанковая артиллерия – это, конечно, нисколько не испанская особенность. Но все же именно в испанской кампании этот род оружия проявил себя впервые. Маленькие пушки, очень удобно переносимые до самых передовых линий, почти совсем незаметные для авиации и наземных войск, они умеют жалить больно. Укрываться от них трудно, особенно при сложном испанском рельефе. Одно из самых действенных средств борьбы с ними – это, как показал боевой опыт, одному танку притягивать на себя огонь орудий, а другим двум, с помощью пехоты или без нее, брать противотанковые пушки с двух сторон в клещи, расстреливать и уничтожать их. За несколько месяцев республиканские танкисты Испании испытали на себе всю сумму противотанковых огневых средств, какими сейчас располагает мировая военная техника.

– А атаки авиации как вы воспринимаете?

– К счастью, почти никак не воспринимаем. Три четверти страху, который она нагоняет на бойцов в бою, для нас вообще пропадает. Видеть ее мы вообще не видим и слышать, когда работает наш мотор, не слышим. Осколки от бомб нашу броню не берут. Сама бомба, конечно, да, но для этого она должна сначала попасть, а это случилось за всю войну только один-два раза. Нападают на нас часто фашистские истребители. Чувствуешь, будто по железной крыше град молотит. В общем, это вполне приемлемо…

Свою пехоту танкисты тоже долгое время шутя называли противотанковой: очень не ладилось с ней взаимодействие. В атаках пехотные части отставали, нередко даже теряли танки из виду. Не умели закрепляться в местах танкового прорыва, не понимали смысла подвижности и маневренности машин, а воспринимали их только как ходящие вместе с ней, с пехотой, батареи: куда она, туда и они. Если взвод танков или даже одна машина возвращалась в тыл для заправки бензином или за снарядами, это воспринималось как отход, и пехота бодро топала назад за танком. Заправится он – и пехота за ним опять бодро топала вперед…

Сейчас положение если не полностью, то в корне изменилось. И в боях, и в дни передышек, на тактических учениях, пехотинцы и танкисты договорились и поняли друг друга. Сейчас в танковых операциях пехота часто идет вплотную за машинами.

Танкисты говорят о своих заботах и нуждах полушутя, как если бы речь шла о самых невинных забавах. На самом деле эти герои знают десятки и сотни часов смертельной опасности. Заходя в глубь фашистского расположения, каждую минуту рискуя быть окруженными или просто застрять на какой-нибудь естественной преграде, закупоренными в своей металлической коробке, танкисты возвращаются к себе целыми и невредимыми (к сожалению, не всегда) только благодаря своей беззаветной храбрости, хладнокровию и находчивости. И есть момент в каждом бою, когда бойцу и командиру не могут помочь ни инструкции, ни наставления, ни уставы, ни поучения. Его собственные отвага и смекалка – только они могут обеспечить успех атаки или выручить бойца, его товарищей, его машину из беды. И тут показывает себя природа человека, его преданность делу, за которое он борется, его революционное воспитание.

Особенно ярко показали себя республиканские бойцы-танкисты в такой, казалось бы, второстепенной отрасли, как вытаскивание и восстановление подбитых машин. Бойцы и командование ценят и дорожат своей материальной частью, своими драгоценными машинами, созданными с таким трудом в обстановке войны и фашистской блокады. Если на поле битвы застрял или артиллерийским огнем подбит танк, бойцы стараются вытащить его, чего бы это ни стоило. По каждому остановившемуся танку враг сейчас же пристреливается. Поэтому лучшее время для вытаскивания, конечно, сумерки или ночь. У танкистов есть целая постоянная группа охотников. Она неслышно подползает за сотни метров к машине. Одни прилаживают соскочившую гусеницу, исправляют, по возможности бесшумно, повреждения в моторе, другие сразу берутся за пушку или пулемет, чтобы ответить на огонь врага в момент возвращения танка.

Но не всегда можно ждать с этой операцией до ночи. И тогда, рискуя вдесятеро больше, танкисты ползут к машине среди бела дня. Иногда, потратив целые часы на медленное продвижение, им удается проникнуть внутрь машины, и тогда на вид совсем мертвая стальная ящерица вдруг оживает. Фашисты яростно кроют вслед, но танк, отстреливаясь, доходит до своих линий, чтобы назавтра, после ремонта, опять ринуться в атаку…

Испанский народ, его армия уважают и любят своих танкистов, высоко ценят их мучительно трудную и героически отважную работу. Сами они скромнее скромного. Вероятно, само напряжение, сама серьезность и тяжесть их боевых будней отбрасывают всякую мысль о рисовке, о шумихе, о бахвальстве. Когда эти будни прерываются редкими днями отдыха между операциями, танкисты веселятся и забавляются так же скромно и невзыскательно, как дети.

Вот на лужайке под огромными платанами за длинными столами они говорливо и весело ужинают. У многих бойцов есть свои питомцы-нахлебники. У одного – котенок, у другого – кролик, у третьего – внушительных размеров пес. Дружба освящена опасностью – четвероногие воспитанники путешествуют вместе с танкистами в машинах и сопровождают их в бой. После ужина завязывается соревнование в песнях и плясках. Задорные мадридские куплеты сменяются бурными андалусскими болеро и тяжелой, страстной арагонской хотой. В этой бодрой, ненарушимой гармонии смелых молодых голосов слышится неоспоримый, непреложный, уничтожающий приговор обреченному раньше или позже на гибель врагу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.