Павлова Анна Павловна По метрике – Анна Матвеевна Павлова (род. в 1881 г. – ум. в 1931 г.)
Павлова Анна Павловна
По метрике – Анна Матвеевна Павлова (род. в 1881 г. – ум. в 1931 г.)
Легендарная русская балерина.
Заколдованный мир балета. Многолетний ежедневный изнурительный труд, доводящий каждое движение до автоматизма, до завораживающего, магического совершенства. И вдохновенный, искусный, романтический полет танца, заставляющий зрителя поверить, что именно так трепещет душа, стучит сердце и проявляются глубинные человеческие чувства. Не каждому суждено достичь таких высот откровения в искусстве, остаться в памяти шедевром, к которому можно стремиться, но повторить – нельзя.
Анна Павлова принадлежит к редчайшей плеяде звезд, свет от которых идет через века. Наверное, у колыбели крошечной, недоношенной девочки, родившейся 12 февраля 1881 г. у бедной прачки, стояла добрая фея. Женская доля Любови Федоровны не задалась. Муж ее, отставной солдат Матвей Павлович Павлов, оставил жену в Петербурге с ребенком, а сам поселился в деревне. Нюрочка (так звали ее домашние) росла слабенькой, часто болела, и мать была вынуждена отдавать ее к бабушке в Лигово – там парное молоко, раздолье. Самым ярким воспоминанием детства были книжки: одни можно было читать, другие – раскрашивать, и конечно, первое посещение театра.
В тот день в Мариинке давали «Спящую красавицу». Девочке все было в новинку: парадный подъезд, торжественность лестниц, лож, золото лепнины и тусклое мерцание бархата. Но все это затмило волшебство балета. «Я вырасту и буду танцевать, как принцесса Аврора», – решительно заявила она маме. Аню Павлову не сразу приняли в Петербургское балетное училище – уж очень она была маленькой и слабенькой. Зачислили ее в 1891 г. и не пожалели. Неказистая, худенькая девочка, прозванная подружками Шваброй, оказалась на удивление трудолюбивой и упорной и чем-то неуловимо отличалась от сверстниц. Она жила в мире движений, выпевала каждую ноту жестом, находила что-то свое в привычных, заученных назубок позах. Мастера балета Э. Чекетти и Гердт выпестовали из «гадкого утенка» прекрасную академическую балерину.
Выпускной спектакль состоялся 11 апреля 1899 г. Незамысловатый идиллический балет-картинку «Мнимые дриады» поставил Гердт. Анна – дочь дворецкого – покорила своей искренностью и выразительностью. «Я не знаю, сколько ученое жюри поставило воспитаннице Павловой, но в душе своей я тогда же поставил ей полный балл – двенадцать, а очутившись на улице, под холодным дождем, и вспомнив эту мнимую дриаду, прибавил великодушно плюс», – писал в очерке известный балетный критик В. Светлов.
Анна была сразу же зачислена в корифейки Мариинского театра, минуя кордебалет. Она только начинала свое стремительное восхождение к вершине, где в это время царствовали М. Кшесинская, О. Преображенская, Ю. Седова, В. Трефилова, Л. Егорова, А. Ваганова. Они получали сольные партии. Павловой почти в каждом спектакле поручали один-два танца, и она умела их превратить в небольшую роль, удивляя публику не столько виртуозностью исполнения, сколько потоком чувств, заставляющих зал дышать с ней в унисон.
Даже облик Павловой отличался от «идеальных», довольно пышных в те годы стандартов – она была маленькая, с утонченными пропорциями тела. Линия шеи плавно спускалась к тонким плечикам, нервные изящные руки и прелестные ножки с тонкими щиколотками и круто выгнутым подъемом – ноги «богини танца». Шаг ее был невесом, казалось, балетные туфельки не прикасаются к полу, а скользят, летят. В каждом танце были одни и те же балетные «па», но Павлова никогда не повторялась.
«Новенькую» почти сразу отметил знаменитый в прошлом солист балета Его Величества, а теперь – балетмейстер, Мариус Петипа. Он выделил ее даже в ущерб своей дочери Любе, отдав партию Флоры («Пробуждение Флоры») Павловой. Ах, какой замечательной парой в этом балете они были с Михаилом Фокиным! Безгранично талантливые и такие разные. Анна органично вписывалась в фантастический, но застывший мир классического балета. А Фокин все чего-то искал, куда-то стремился. Академические спектакли заставляли будущего знаменитого балетмейстера кривиться, словно от запаха нафталина. Но оба уверенно шли к вершинам.
В архиве дирекции императорских театров дело Павловой хранилось под № 2335. 1899 г. – зачислена в Мариинский театр; 1902 г. – переведена из корифеек во вторые танцовщицы; 1903 г. – училась в Милане у знаменитой в прошлом танцовщицы Беретты, должность первой танцовщицы; 1906 г. – «переведена в разряд балерин с окладом в 3000 рублей в год». Скупые строки чиновников, а между ними десятки ролей – от номеров балетного дивертисмента до сольных партий. Молодая балерина выносила на своих плечах обширнейший репертуар: Жизель и принцесса Аврора, Никия и Раймонда, Ундина, Китри, Пахита. «Павлова была феноменом, и ее энергия была неистощимой энергией гения», – писал У. Хайден, пианист, а впоследствии дирижер ее труппы.
Жизнь стремительно пролетала мимо Анны. Многочисленные поклонники, зачастившие в ее театральную уборную и дом, не заставляли замирать сердце балерины от предчувствия человеческого счастья. Иногда она с завистью поглядывала на других танцовщиц, заводивших многочисленные любовные интрижки. Личной жизнью Павловой оставался танец, пока в ее окружении не появился Виктор Эмильевич Дандре. Отпрыск аристократического рода с французскими корнями числился в «списках сливок» петербургской золотой молодежи: богат, хорош собой, имел чин придворного советника и в сенатском департаменте занимал не последнее место. Ему по «чину» положено было иметь «малютку из балета». Виктор слыл заядлым балетоманом и Павлову выделил сразу: воздушное хрупкое создание, обладающее чарующей выразительностью каждого жеста. Анну стали часто замечать в его роскошной квартире. Она мучилась положением содержанки и мечтала стать «мадам Дандре».
Жениться на танцовщице Виктор не собирался. Он говорил, что нужно думать о ее карьере, а она мечтала о семье. Любовь, вспыхнувшая между ними, стала единственной и в ее, и в его жизни, но была полна боли и надрыва, каждый из них побывал в роли и тирана, и жертвы. В 1906 г. Виктор купил на имя Анны прекрасный дом, и «Петербургская газета» тут же сообщила своим читателям: «Наши балетные артистки позволяют себе роскошь, которой не знали прежние балерины: г-жа Павлова 2-я устраивает у себя на квартире танцевальный зал со всеми приспособлениями для практических занятий». Теперь она могла репетировать даже дома.
Конец 1905 – начало 1906 г. стали цепью сплошных триумфов для Павловой: «Дон Кихот», «Очарованный лес», «Дочь фараона», гастроли в Москве. Она не просто достигла уровня признанных балерин Мариинки, но сумела превзойти их, придавая «допотопным композициям» классического танца утонченность, очарование и неземную грацию.
Новую живую струю в репертуар Павловой внесла работа с Фокиным как с балетмейстером («Виноградная лоза», «Евника», «Шопениана», «Египетские ночи», «Павильон Артемиды», «Сильфида» и др.). Но вершиной сотрудничества двух гениев балета стала созданная за несколько часов под звуки мандолины (Фокин учился играть на этом инструменте) и завывание декабрьской вьюги легендарная хореографическая миниатюра «Лебедь» (1907 г.).
Одинокая, тоненькая женщина, изящно-нежная, как сама мелодия, на непривычно пустой сцене с первым аккордом арфы тихо поднималась на носочки и «грустно плыла через сцену». Руки-крылья вторили раздумьям виолончели, чуть заметный перебор ног вился, словно волна на озерной глади. Печальные, умиротворяющие, сплетенные воедино танец и мелодия… Лишь через несколько лет перед названием «Лебедь» появился эпитет «умирающий», и тема лирического покоя сменилась тихой мукой страдания. И когда последнее движение жизни мягкой судорогой бежало по телу к кончикам пальцев – зал замирал. В минутной гремящей тишине люди приходили в себя. От начинавшихся оваций содрогались стены. С этой миниатюрой к Павловой пришло бессмертие. «Гадкий утенок» стал «Лебедем», воплотив в танце жизнь человеческого духа. «Я только сейчас понял, какую музыку написал», – сказал К. Сен-Санс, увидев танец Павловой.
Русскую танцовщицу вся Европа единодушно признала первой балериной. Шведский король Оскар II вручил Павловой орден «За заслуги перед искусством» (1907 г.). Немцы назвали ее «идеальной Кармен» («Пахита», 1908 г.). На берлинской сцене Павлова впервые танцевала Одетту в «Лебедином озере», и критики выделили в ее героине царственную гордость, девичью печаль и тревожащую душу надежду.
В 1909 г. Павлова с труппой дягилевского балета уехала во Францию. «Весь Париж сидел по ту сторону рампы, восторгаясь и рукоплеща». Анну назвали «неподражаемым явлением в искусстве» и наградили вместе с Фокиным и Нижинским Академическими пальмами. Но в самый разгар своего триумфа Павлова неожиданно для всех подписала кабальный контракт с лондонским менеджером агентства Брафф (1910 г.).
«Звезда» репертуара покинула труппу, стараясь не замечать косых взглядов: все думали, что дело только в баснословном гонораре. Конечно, деньги были очень нужны Павловой, но танцевать в течение года по два раза в день и не только в театрах, но и в мюзиклах, в очередь с дрессированными собачками и куплетистами, прославленная балерина согласилась только из-за любви к Виктору. Он, не рассчитав свои финансовые возможности по оплате ее дома, влез в долги, запутался в строительных аферах и попал в тюрьму. «…Я ему всем обязана! А без него чем бы я была? Тут я решила, что без Дандре жить не могу и выписала (выкупила) его», – вспоминала Павлова. (Официально залог в 35 тыс. руб. внес брат Виктора.) И к тому же Анне пришлось уплатить неустойку в дирекцию императорских театров за нарушение контракта в размере 21 тыс. руб.
Павлова ни о чем не сожалела. Ее концерты в Лондоне газеты назвали «несомненным возрождением танца» как «совершенного лирического произведения». Отработав кабальный контракт, Павлова создала свою труппу и уехала в США. Здесь в 1911 г. Анна и Виктор тайно обвенчались. Теперь условия диктовала Павлова: «Если ты осмелишься хотя бы намекнуть, что мы повенчаны, между нами все будет кончено, – заявила Анна. – Я теперь Павлова! Теперь мне наплевать на какую-то мадам Дандре!» А своей знакомой Н. Трухановой откровенно призналась: «Он знает, что виноват. И пусть терпит! Он ведь мой, только мой, и я его обожаю». И Виктор терпел все выходки и истерики капризной примадонны, работая при этом за целое агентство: был управляющим труппы, импресарио и бессменным менеджером несравненной Анны Павловой. Его существование стало подвигом самопожертвования и культа великой балерины.
Путешествуя с континента на континент, Павлова сделала необыкновенно много для того, чтобы слава русского балета пронеслась по всему миру. Танцовщица стала легендой при жизни. Последний раз в России она выступила в 1914 г., а затем Первая мировая война и революция навсегда разлучили ее с родиной. Своим домом Павлова считала Айви-Хауз – Дом Плюща – в окрестностях Лондона. Здесь среди живописного сада в пруду плавали белоснежные лебеди. Грозные птицы, которые ударом крыла могли поломать человеку ногу, доверчиво обвивали шею балерины, клали голову ей на плечо. Они чувствовали в хозяйке свое грациозное подобие – изумительное произведение природы и искусства.
Настоящим же домом балерины стали сцены всего мира – США, Япония, Китай, Индия, Египет, Южная Америка, Австралия, Новая Зеландия, Англия, Бирма, Ява…. Иногда ее упрекали, что она остановилась в своем творческом развитии, не вносит ничего нового. Но Павлова оставалась «ожившей классикой», и модные веяния были чужды ее стилю. «Я ценю в вас не просто прекрасное, но нечто возвышенное, чудесное, необъяснимое! И ценю настолько, что готов убить вас для того, чтобы это видение осталось последним образом, не искаженным вами же, чтобы никогда не видеть вас недостойной вашего гения!» – сказал ей осенью 1930 г. знаменитый танцовщик Сергей Лифарь. Этого боялась и сама балерина. Мир не увидел увядания гения. Нелепая простуда и плеврит сожгли ее за неделю. Врачи ничего не смогли сделать. 23 января 1931 г. Анна Павлова скончалась. Последними ее словами были: «Приготовьте мой костюм Лебедя…» Дандре не позволил чужим рукам снять посмертную маску. В гроб, покрытый императорским флагом старой России, положили ее любимые цветы – ветки сирени. Отслужили панихиду в русской церкви. «Буквально физически ощущалось исчезновение какого-то божественного существа», – писала пресса, пытаясь осмыслить значение творчества Павловой, давшего мощный толчок развитию мирового балета на основе русских традиций. Елубже всех передала свои чувства маленькая девочка-норвежка, которой довелось видеть танец неповторимой Павловой: «Это как мечта о том, что никогда не сбудется».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.