Учение митрополита Платона

Учение митрополита Платона

На шестом году от рождения начали Петра[44] обучать грамоте: азбуке, часослову и псалтири; а потом писать, каковой общий тогда был обучения порядок для всех, всякого состояния отроков. Петр был весьма понятен и удобно и скоро все изучивал, и хотя иногда к отроческим играм и резвостям был несколько склонен и от учения за тем в некоторые часы удалялся, но за то от отца был наказыван, с большею, может быть, строгостью, нежели бы возраст лет и живость младенческого свойства дозволяли. Однако и сию строгость матерние ласковые увещания приводили в умеренность. Изучился младенец грамоте и писать через два года и на восьмом году уже в церкви не только читал, но и пел церковные обыкновенные стихи; ибо в пении, по одной наслышке, столько успел, что на том же году мог уже один, без помощи другого, на клиросе отправить все пение Божественной литургии; ибо и голос имел светлый и приятный, и к пению особую склонность, и в церкви на всякой службе Божией быть его особенно веселило, о каковой его к церкви и к службе ее отличной склонности после не умолчу. И за таковое в таких летах преуспеяние и охоту к чтению и пению и прибежище к церкви, а притом за свой всегда веселый и ласковый нрав, и от родителей и от сторонних был любим и похваляем и выхваляем.

На десятом году от рождения был он отдан в школу… Отцу Петра желалось, чтобы и другой сын его, сей Петр, и брат его Александр определены — были в Московскую епархию, в тамошнее училище, почему и просил московскую духовную консисторию, чтоб детей его, сего Петра, и другого брата его Александра, определить в Московскую академию, по причине брата его, находящегося в Москве; но секретарь его прошения не принимал, говоря, что ему, яко находящемуся в Коломенской епархии, надлежит отдать своих детей в семинарию коломенскую; но отец неотступно просил: секретарь два и три раза отказывал; отец два и три раза настоял сильно. Напоследок секретарь и утружденный и удивленный таковым настоянием перед всеми сказал: «Ну, ты прямо отец детям: здесь мы не можем обирать денег от священников, кои просят, чтоб их детей в школу не брали; а от тебя я не могу отвязаться, чтоб детей твоих в школу определить». И так приняв прошение, доложил присутствующим. Послано сообщение в Коломенскую епархию, что увольняются они для обучения в Московскую академию. Там охотно уволили и прислали в сей силе соответствие. И так Петр и брат его меньшой Александр… определены в московскую Греко-латинскую академию; а жительствовали при брате своем Тимофее при церкви Софии Премудрости Божия.

По приведении в Академию предстали пред префекта, который тогда был Иоанн Козлович[45], после бывший донской архимадрит, и наконец, переяславский епископ, и тамо умре. Префект ободрил представших пред ним отроков, сказав: «Детки, учитесь: после протопопове будете». И сие сбылось его пророчество: один и подлинно стал протопопом, а другой протопопов начальником. По определении в Академию изучился Петр в две недели читать и писать по-латыни, потом переведен в Фару, или низший грамматический класс, где быв год, переведен в Грамматику. По прошествии года, в Синтаксему, или в высший грамматический класс; чрез год в Пиитику; по прошествии года в Риторику, где, быв два года, переведен в Философию; а чрез два года уже и в Богословию…

Обучался Петр Левшинов (ибо так он прозывался) латинскому языку и помянутым наукам пиитике, риторике, философии и богословию. Притом обучался сам собою географии, а знание истории приобрел всегдашним читанием исторических книг, к чему прилежал чрез всю свою жизнь, и не было для него приятнее упражнения, как чтение истории, всей вообще и своей отечественной.

По тогдашнему в Академии порядку греческому языку обучались ученики особо, чрез два года по окончании Синтаксиса, и из греческого класса переводимы были в пиитический, чрез что латинского языка учение прерывалось. По желанию учителя пиитического, чтоб Петра иметь у себя в классе, греческий класс он миновал, а чрез то лишился знания греческого языка.

Но дошед до Философии и увидев, что, по многим встречающимся греческим словам, языка сего знание нужно, а притом приметив, что некоторые товарищи его, впрочем, в успехах учения и худшие его, но греческий язык хотя несколько знают и тем пред ним преимуществуют, сим чувствительно тронут был Петр, что он, товарищей будучи гораздо в науках превосходнее, но знанием сего языка пред ними яко унижался; почему горячо принялся, чтоб желание свое выполнить. Но много встречалось затруднений. Не было грамматики греческой; купить было не на что; да и учить некому. Но чего не преодолевает горячее желание и тщание?

Выпросил на время у товарища грамматику греческую, на латинском языке сочиненную архимандритом Варлаамом Лащевским, и оную всю переписал; а чрез то и писать по-гречески изучился, как бы срисовывая буквы греческие с печатных: почему и почерк его письма по-гречески был сходен с греческим печатным. Достав таким образом грамматику, начал сам себя по ней учить: сам себе уроки задавать; сам себя выслушивать; сам себя или похвалять за прилежание, или осуждать за нерадение. А как места случались, кои он выразуметь не мог, о том, приходя в школу, у товарищей своих, знавших греческий язык, спрашивал и чрез то вразумлялся. Потом и задачи к переводу с российского на греческий сам себе задавал, а о словах греческих спрашивал у товарищей и записывал; и потому дома сочинив, показывал товарищам, кои прочетши, или похваляли, или поправляли, чрез что и успевал помалу Левшинов. Но как сего было не довольно, ибо затруднительно, то вздумал он ходить в греческий монастырь, близь самой Академии стоящий, на службу Божию, сколько время дозволяло; и со всем вниманием прислушивался к чтению и пению греков: и сие много Петра воспользовало; ибо и слова некоторые понял, и некоторое их сложение приметил; а паче правильное их произношение перенял; да и пению их несколько научился. А потом, когда стал учителем Академии, имел свободный случай с греками нередко обходиться; а через обхождение, разговаривая с ними, хотя худо, по-гречески, но чрез то себя поправлял и нечувствительно больший успех приобретал, ибо уже мог некоторые нетрудные на греческом языке книги читать и разуметь и с греками сколько-нибудь, хотя несовершенно, разговаривать не попросту… как греки говорят, по-еллински. А потому уже, будучи в Академии пиитики учителем, обучал учеников греческой грамматике, и всегда, с удовольствием Петр о себе говорил, что он в греческом языке… сам себе учитель. И сие услаждение была истинная награда за малые его в изучении греческого языка труды. В прочих же во всех науках, в Академии преподаваемых, был Левшинов отлично успешен и из всех товарищей почитался первым, почему и от учителей и от товарищей всех был особо любим, от учителей за прилежание, всегдашнее в школу хождение, за отличный во всем успех и за благонравие. А притом как он изучился партесному пению[46] и имел голос приятный, и знал в пении искусство, то и сие любовь к Петру учителей умножало…

Но как между тем поступал Петр в домашнем обхождении и в чем упражнялся? Жил он при помянутом брате своем Тимофее, который был диаконом у Спаса в Спасской, где вместе жили и родители его. Петр, исправив задачи, назначенные от школы, дома упражнялся в чтении книг и в хождении в церковь на службу Божию, всегда он, чрез всю жизнь сожалел, что тогда в Академии другим наукам и языкам не обучали, в коих он, конечно, сколько-нибудь преуспел бы. А паче сожалел, что превеликую охоту имел к чтению книг, но книг дома никаких не было: купить было не на что. Почему Петр, чтобы утолить жажду свою, читал все книги, какие в церкви могли найтись; яко то: «Четьиминеи», «Прологи»[47], «Камень веры»[48], «Маргарит»[49], «Обед духовный»[50], «Вечерю»[51], историю Барония[52], а паче всего послания Апостола Павла, коими толико восхищался, что он, может быть, более двадцати раз прочитал; и никто ему столько не нравился, как сей высшего имени и духа муж и Святой Иоанн Златоуст. А к лучшему знанию в латинском языке много ему послужили, книжка Цицеронова о должностях «De officiis», которую мать, ходя по площади и сама не зная, для него купила; а другая — история Курциева[53], которую он выпросил у товарища для прочитания; он их с жадностию великою читал и по особой склонности, и по неимению других книг многократно их чтение повторял; особливо услаждался пресладостным и остроумным слогом Курция; и казалось ему, что язык, коим говорил Курций, есть яко выше человеческого, поелику подобной сладости и остроты и умных переворотов ни в каком российском писателе найти ему не случалось, или так вкусу его нравилось.

И так, в чтении книг Левшинов препровождал домашнее время, а притом никогда не оставлял ходить в церковь, когда от школ было свободно; особливо во время вакаций ни единого дня не упускал, чтоб не быть на вечерни и на литургии; а на утренях в воскресенье и праздничные дни. В церкви был первый из читающих и поющих; и как в пении был искусен и ни в чем исправным церковникам не уступал и устав церковный нехудо знал, то и любим был до зела священно и церковнослужителями и прихожанами, особливо кои были также охотны к пению, и в сем было его любимое упражнение, и можно поистине сказать, что не знал, кроме трех мест: дома, церкви и школы…

Когда при открытии в Москве университета был он выбран и назначен в студенты в университет и когда другие не только того хотели, но искали, Петр никак на то не согласился и совершенно от того отрекся так, как и от других светских ему предлагаемых состояний…

По окончании двух лет в учении богословии Левшинов ректором и архимандритом и учителем его Геннадием, у коего он и жил, обучая племянников его, представлен был в св. синод на пиитический класс в учителя в академию, вместе с справщиком типографии Петром Петровым, который ныне митрополитом Новгородским Гавриилом[54]. И хотя указом велено его, Петрова, определить, но с тем, ежели он в монашество вступить пожелает; но как он тогда от сего отрекся, то и пал жребий на Левшинова; и он определен учителем пиитики 1757 года, с получением жалованья по 170 рублей…

Определенный новый учитель обучал пиитике и греческому языку. Но притом возложена на него должность, по порядку, принятому в Академии, чтоб толковать катехизис публично по воскресным дням в собрании Академии и всех со стороны всякого состояния людей для слушания приходящих.

Митрополит Платон (Левшин)

«Записки»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.