Раскулачивание в Сибири

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Раскулачивание в Сибири

В Сибири «кулачество» в условиях нэпа имело более устойчивые позиции, чем в центре страны, что определялось совокупностью причин: дореволюционное «наследство»; наличие земельных просторов и существование вплоть до сплошной коллективизации вольнозахватного землепользования, составлявшего до половины всей крестьянской земельной площади; сравнительно высокая насыщенность машинами (в 2–2,5 раза превосходившая в расчете на га посева общероссийские показатели). В 1927 г. в Сибирском крае «кулаки» составляли 6,7 % крестьянских хозяйств, в населении – 9 % (8,49 едоков на 1 хозяйство). В среднем на одно хозяйство приходилось в Южной Сибири 1487 руб. средств производства, 3,7 головы рабочего скота, 3,4 коровы, 15,9 га посева. Им принадлежало 18,9 % хозяйственных построек, 54,1 % – торгово-промышленных заведений деревни, 15,8 % – скота, 22,2 % – товарной продукции зерновых. Нанимали рабочую силу 91,6 % хозяйств-«кулаков», но в среднем на хозяйство приходилось в год лишь 164 человеко-дня (большинство имело не более 1 работника, нанимаемого «на срок»).

В первой половине и в середине 20-х гг. в литературе, на политических «трибунах», на страницах ряда газет (в «Бедноте» в 1924 г., в «Сельской правде» в 1927 г.) велись дискуссии об определении социальной классификации верхнего слоя деревни. При этом отмечалось, что зачисление в категорию «кулаков» часто происходило не по социальноэкономическим, а моральным признакам. Термин «кулак» определялся как синоним «мироеда», «хищника», дикого, зверского эксплуататора, а в обыденном представлении нередко носил ругательный характер. Однако в конце 20-х гг. после XV партийного съезда, принявшего курс на усиление наступления на «кулачество», возобладал сугубо политический взгляд на «кулака» как классового врага, который подлежит ликвидации.

Впервые курс на «ликвидацию кулачества как класса» скоропалительно, без обсуждения даже в партийных органах, был дан Сталиным в докладе на конференции аграрников-марксистов 27 декабря

1929 г.; он был как партийная директива закреплен в постановлении ЦК от 5 января 1930 г.

В официальных решениях партийных и советских органов постоянно декларировалось, что «раскулачивание» должно осуществляться добровольно и на базе сплошной коллективизации: «кулакам» предписывалось оставлять минимум элементарных средств производства, продовольствия и т. п. В действительности же насилие над крестьянами и «голое раскулачивание» практиковалось почти повсеместно и использовалось как средство подстегивания коллективизации. Так, в одной из докладных записок органов ОГПУ (11 марта 1930 г.) Сибкрайкому партии сообщалось: «Кампании раскулачивания был придан характер штурма, партизанского налета, граничащего с грабительством… Наряду с этим не в единичных случаях задевался и середняк, даже бедняк, в том числе бывшие красные партизаны и красноармейцы… Кампания раскулачивания была превращена в стимул коллективизации, являясь пугалом для принудительного загона в колхозы середняка и бедняка, которым зачастую предлагалось одно из двух: или идти в колхоз, или угрожали индивидуальным обложением, ссылкой, расстрелом и т. д., приводя нередко угрозы в жизнь». Наблюдалась закономерность: как только ослабевал административный нажим, колхозное движение затухало или даже шло вспять (как это наблюдалось весной 1930 г., первой половине 1932 г.). Ответом властей на «анти-колхозное» поведение крестьян было новое усиление административного гнета и прежде всего новый виток репрессий против «классовых врагов – кулаков». Процесс «ликвидации кулачества как класса» постоянно инициировался сверху директивами партийных и советских органов и носил как бы «взрывной» характер, имел свои переломные этапы. Весной и летом 1931 г. в связи с непрекращающимся замедлением темпов колхозного строительства власти организовали «второй этап ликвидации кулачества как класса» – новую массовую репрессивную акцию. В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) и директивой ОГПУ 27 апреля 1931 г. Запсибкрайком партии принял постановление «О ликвидации кулачества как класса» (аналогичное постановление Запсибкрайисполком принял 5 мая). В постановлении крайкома ставилась задача: «экспроприации и выселению подвергнуть все твердо установленные кулацкие хозяйства и кулаков-одиночек из сельской и городской местности края, а также кулаков, проникших в колхозы, совхозы, предприятия, советские и кооперативные учреждения». Речь шла уже об экспроприации исключительно «бывших кулаков» – «кулаков-одиночек» и «кулаков», ранее экспроприированных или распродавших свое хозяйство и работавших в различных предприятиях и учреждениях, деление «кулаков» на категории уже не производилось.

За 1930–1931 гг. в спецкомендатуры Западной Сибири выселено 70 781 «кулацких» семей, из них 52 922 – местных «кулаков», 17 859 – из западных районов страны; в Восточной Сибири (где проходили аналогичные процессы) – соответственно 26 555, 16 068 и 10 487 семей (в целом по стране сослано 381 026 семей, 1 803 392 человек). Основным районом ссылки был Нарымский край, где на начало сентября 1931 г. насчитывалось 215,3 тыс. спецпереселенцев. Кроме того, свыше 81,7 тыс. спецпереселенцев находилось в южных комендатурах. В Восточной Сибири в конце 1931 г. насчитывалось 91,7 тыс. спецпереселенцев.

Выселение отдельных групп крестьянских хозяйств, как «кулацких», проводилось вплоть до середины 30-х гг., особенно в связи с трудностями хлебозаготовок в 1931–1934 гг. Так, в хлебозаготовительную кампанию 1931–1932 гг. в Западной Сибири репрессировано (осуждено) около 6 тыс. человек, из них 78 % (даже по оценкам официальных органов) были трудящимися крестьянами. В 1932–1933 гг. репрессивные меры в хлебозаготовительной кампании были еще более ужесточены: привлечено к уголовной ответственности (по данным краевой прокуратуры) 15,7 тыс. человек, из них колхозников – 22,1 %, должностных лиц – 22,3 %, единоличников – 36,6 %, рабочих МТС – 1,1 %, «прочих» – 5,3 %, «кулаков» – 14,6 % и т. д.

Начиная с 1933 г. спецпоселки «кулаков» пополнились выселенцами из «новых» социальных слоев: «деклассированными элементами» («чистка» городов) и «рецидивистами» (частичная разгрузка из тюрем и лагерей для восполнения дешевой рабочей силы). В 1933 г. в Западную Сибирь выселено 131,5 тыс. «нового континента», из которых около 72 тыс. было расселено в комендатурах.

Правовая, социальная и экономическая дискриминация «кулаков», рассмотрение их властями лишь как дешевой и быстровосполняемой «рабсилы» вела к физической гибели этого слоя.

(Гущин Н. Я. Раскулачивание в Сибири. 1928–1933 гг.: методы, этапы, социально-экономические, демократические последствия // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2 С. 31–36)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.