Образ жизни населения Сибири

Образ жизни населения Сибири

Хотя Сибирь и входила в состав Российского государства, жизнь русского населения здесь в силу ряда объективных факторов существенно отличалась от той, которой жил московский человек того времени. К таким факторам, присутствующим почти при каждом великом колонизационном движении, следует отнести: сами задачи присоединения и освоения новой территории, слабость государственной центральной власти в колониях, состав населения и образ его жизни, влияние аборигенных культур.

Твердо установленных границ русской Сибири в XVII в. не существовало, они постоянно расширялись в связи с принятием в русское подданство все новых и новых аборигенных народов. Основная масса коренного населения вела кочевой образ жизни. Некоторые кочевые племена постоянно совершали нападения на русские города и села. Особенно это характерно для порубежных уездов Сибири – Тарского, Кузнецкого, Красноярского и т. д. На окраинах русскому правительству иногда просто не с кем было заключать официальные договоры о границах. Постоянно возникали ситуации, требовавшие оперативного решения, и местным властям и сибирскому русскому населению приходилось действовать самостоятельно. Московские чиновники порой плохо представляли себе, что такое Сибирь. Вот только один пример: в Сургут, стоящий на топком болоте, пришла из Москвы царская грамота, предписывающая в целях обороны прорыть «подземный подкоп» к реке!

Нельзя забывать, что в Сибири первый «государев» город был построен накануне Смутного времени, и Москве надолго стало не до Сибири. Но и позднее московская власть, сознавая невозможность реального контроля, не стала вводить здесь крепостное право, как русское, так и аборигенное население Сибири получило ряд льгот. Сибирское крестьянство систематически не выполняло главную государственную обязанность – сполна платить налоги. Почти в каждом сибирском городе неоднократно вспыхивали «бунты и нестроения». Особенно значительными были томские восстания и красноярский бунт 1698 г. Нередко из уст восставших звучали слова которых панически боялась Москва: «уйдем на Украйну и Дон заведем!». А уйти было куда… Надо отметить, что невольно сама Москва провоцировала эти «нестроения», организовывая постоянные сыски против каждого сменяющегося сибирского воеводы. При этом московской власти пришлось столкнуться с мощным сопротивлением общины, которую она уже сумела поставить под свой жесткий контроль в Европейской России, но не в Сибири. Особенно наглядно проявлялась роль общины в восстаниях и смутах.

Немаловажным фактором, который не позволял Москве установить жесткий контроль над всей сибирской жизнью, был сам состав населения. Дворянство как класс-сословие в Сибири отсутствовало, верхушка купечества – «гости» и члены «гостинной сотни» – была представлена единицами, и основная масса русского сибирского населения состояла из крестьян, посадских и «гулящих» людей, служилых казаков, высшие чины которых почти до самого конца XVII в. выходили из рядового казачества. Служилые люди всегда играли первенствующую роль в различных сибирских «мятежах», что вполне понятно: «свободная и самостоятельная сравнительно с московскими служилыми жизнь… полная всевозможных опасностей и борьба с людьми и природою, вырабатывала из них людей энергичных и подвижных, способных крепко постоять за себя и за свои интересы», а «постоянная служба в одном городе и уезде… соединяла сибирских служилых людей в одно дружное и крепкое сообщество… связанное однородными служебными интересами и близкими родственными связями». У правительства просто не было в Сибири того класса-слоя населения, на который оно могло бы полностью опираться в своей политике. Все это обусловливало определенную нестабильность в сибирском обществе. К тому же сословно-классовые границы здесь были сильно размыты.

При этом нельзя забывать, что почти каждый сибиряк в глазах властей и церкви имел не совсем безупречный моральный облик: уголовные и политические преступления числились за многими. Да и сама жизнь в Сибири, когда каждый мог рассчитывать только на свои силы и плечо товарища, вырабатывала не только храбрость и смелость, осознание себя как личности, но и дерзость, своеволие, пренебрежение законом. Почти постоянная военная опасность, привычка рисковать жизнью приучали легко относиться даже к убийству человека. И это также общая черта колонизационных движений: любое государство, стараясь стабилизировать положение в центре, всегда стремилось освободиться от нежелательных с его точки зрения элементов, выслав их куда-то подальше, в колонии. При этом даже если обычный человек попадал в сибирские условия, то жизнь быстро делала из него авантюриста, готового на самые рискованные предприятия. Опасности подстерегали человека не только на самом пограничье, но и в тех местностях, которые уже вроде бы прочно считались русскими владениями. Походы и служебные поездки служилых людей нередко напоминали разгромные набеги за ясырем (пленными из аборигенов). Так, в 1639 г. Москва направила из Нижнего Новгорода в Тобольск большую партию служилых людей для пополнения сибирских гарнизонов, которая состояла из самого разного сброда: тут были переведенные в Сибирь нижегородские стрельцы, отправленная в Сибирь на службу пленная «литва» и сосланные из тюрем колодники. Их поход за Урал напоминал вражеское нашествие: грабежи, разбои насилия, убийства. Крестьяне, вооружившись луками, пищалями, топорами, вынуждены были даже вступать с ними в бои.

Церковь обладала пока еще малыми возможностями контролировать нравственный облик своей паствы: селения, деревни, разбросанные в тайге и урманах, подчас не имели ни церквей, ни часовен, и жители их долгое время обходились без молитв и покаяния. Женское население во многом было подстать своим мужьям, отцам и братьям: в XVIII в. в Сибири остро ощущалась нехватка женщин и значительная их часть вербовалась из «блудных жонок» по кабакам и кружечным дворам Европейской России. Кроме того, дефицит женского пола в Сибири приводил к тому, что нередко служилый человек или торговец, отправляясь в далекую поездку, сдавал в «аренду» жену, дочь, сестру своему сотоварищу. Негласно существовало, особенно в среде служилых людей, своеобразное многоженство: сибиряки держали наложниц из числа купленных на торгу ясырек «калмацкого» или «киргизского» роду. Причем бывало, что таких «жен» имели и посадские, и даже крестьяне.

Сложным и неоднозначным был и этнический состав первых сибирских поселенцев. Конечно, большая их часть – это великороссы из Поморья и центральных районов Руси. Однако для каждого периода территории и сословия XVII в. этнический состав населения был разным. По данным В. О. Ключевского, в «Бархатную книгу» (родословная книга знатных боярских и дворянских фамилий) времен царевны Софьи было записано до 930 служилых фамилий, из них великороссов -33 %, польско-литовских – 24 %, «немцев» (западноевропейцев) – 25 %, татар и др. – 17 %. Примерно таким же было соотношение различных этносов и среди сибирских служилых людей. Науке сегодня неизвестны обобщающие цифры по всей Сибири, но можно сказать, что в гарнизоне Тобольска на 1630 г. казаки «литовского», «черкесского» (куда обычно зачислялись запорожские казаки и украинцы) списков, «новокрещены» («иноземцы», принявшие православие), а также юртовские служилые татары составляли 54 %, в Тюмени – 35,1 %, в Таре – 29,3 %. К середине столетия положение, по всей видимости изменилось: в тех же гарнизонах к 1663 г. «иноземцев», т. е. нерусских, было соответственно 21,5, 25 и 26,9 %. При этом многие представители «немцев» и «литвы» занимали видное место в служилой среде и оказывали определенное влияние на менталитет остальных служилых людей. Можно подчеркнуть, что происходило знакомство не только с другой национальной, но и подчас с другой сословной культурой, ибо выходцы из Польско-Литовского государства, а также «немцы» нередко принадлежали к мелкопоместному дворянству. Среди крестьян и посадских «иноземцев», конечно, было меньше, но и здесь попадались украинцы и белорусы с территории нынешней Украины и Белоруссии, переведенные оттуда или захваченные в плен в ходе войны с Речью Посполитой. Определенное влияние на культуру русских поселенцев оказывал и аборигенный мир. Нельзя сказать, что для русского человека он был совершенно новым, например, с татарами русские познакомились уже очень давно в европейской части России. Но чем далее на восток продвигался русский человек, тем больше он приходил в соприкосновение с неизвестными народами, которые оказывали серьезное влияние на его жизнь и культуру. Близкое соседство, совместные хозяйственные и служебные обязанности русских людей и аборигенов, частые смешанные браки вносили в русскую культуру много новых элементов, усложняя русский традиционный менталитет.

(Резун Д. Я. Быт на фронтире. URL: http://www sibheritage.nsc.ru)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.