Промышленность и торговля

Промышленность и торговля

На промышленность и торговлю Московии иноземные писатели обращали большое внимание. Главными произведениями страны считались – хлеб, меха, лес, мед и воск. Сосны в московских лесах поражали иноземцев своей невероятной величиной, дубы и клены, по их отзывам, здесь лучше, чем в Западной Европе. Пчелы роятся в лесах в огромном количестве и кладут мед в дуплах старых деревьев, без всякого ухода и присмотра, так что промышляющим продажей меда стоит только отыскивать в лесах в дуплах старых деревьев залежни меда и брать его. Одному иностранному писателю о России рассказывали такой забавный случай.

Один крестьянин, нашедши в лесу дупло с медом, полез доставать его, но по неосторожности увяз в меду по самое горло и вылезти никак не мог, тут ему пришлось бы и пропасть; два дня он питался медом, напрасно ожидая помощи. К счастью его, пришел медведь, чтобы полакомиться медом, и стал спускаться задними ногами в дупло. Крестьянин ухватился за медведя и так заорал, что испуганный зверь выскочил из дупла, выволок с собой мужика, а сам с перепугу скрылся.

Пушного зверя в русских лесах тогда было множество: собольи меха, лисьи (особенно черно-бурых лисиц), бобровые и куньи считались самыми ценными.

Беличьи меха и кошачьи (домашних кошек) были самые дешевые. Кроме того, добывались меха горностаевые, рысьи, волчьи и песцовые. В лесах водились также лоси, медведи, большие и черные волки; в западной части государства водились туры.

Земля собственно московского княжества была неплодородна; почва тут песчаная. Пни огромных деревьев показывали, что вся страна эта недавно была еще покрыта почти сплошными лесами; но области Нижегородская и Владимирская очень плодоносны. Неистощенная тучная почва давала здесь в те времена обильные жатвы: одна посеянная мера хлеба доставляла часто 20, иногда даже 30 мер. Рязанская область превосходила плодородием все остальные: лошади едва могли проходить через ее густые нивы; древесные плоды здесь гораздо лучше московских. Сверх того, Рязанская область изобиловала медом, рыбой и всякого рода дичью. Кроме хлебопашества, звероловства, рыболовства и пчеловодства, иноземные писатели указывают на добывание соли в Старой Руссе, близ Переяславля-Залесского и Нижнего [Новгорода]; железо добывалось у Серпухова. Некоторые местности промышляли своими изделиями: так, Калуга славилась своей резной деревянной посудой, которая шла в продажу не только в Москву, но также в Литву и в другие соседние страны. Но, вообще говоря, обрабатывающая промышленность в Московии не процветала, и грубые туземные изделия шли только на потребу местных жителей, да кое-что на Восток, а в Западную Европу не шли. В чужие края на Запад отпускались лес, лучший лен, конопля, воловьи кожи; в Литву и Турцию вывозились кожи, меха и моржовые клыки (рыбий зуб), из которого обыкновенно выделывались рукояти для оружия. К татарам шли в продажу и русские изделия: седла, узды, полотно, топоры и пр.

Привозимые товары были по большей части следующие: серебро в слитках, сукна, шелк, шелковые ткани, парчи, драгоценные камни, жемчуг, вина, пряные коренья, перец, шафран и пр.

Для торговли в больших размерах собирались в определенное время в известном месте, где и велась купля, продажа и обмен товаров, т. е. происходили торги (ярмарки). Особенно славилась ярмарка в Холопьем городке на реке Мологе. При Василии Ивановиче было положено начало знаменитой Макарьевской ярмарке: в 1524 г. великий князь, в подрыв Казани, с которой он враждовал, запретил своим купцам ездить на торги, происходившие близ Казани, а назначил место для них в Нижегородской области.

В больших городах были ряды лавок и складов разных товаров, гостиные дворы, где шла постоянная оживленная торговля, напоминавшая ярмарки.

Сильно мешало торговле неудобство путей сообщения. Летом приходилось довольствоваться речными путями; но в сильные летние жары многие реки так мелели, что становились несудоходны; надо было улучать время весной или осенью, когда от дождей вода в реках поднималась. Торговцы старались пользоваться и зимним путем для перевозки товаров особенно в те места, куда трудно было добраться речными путями. Зимой привозились в Москву в огромном количестве свиные и говяжьи туши, птица и дичь всякого рода и рыба; все это в замороженном виде хорошо сохранялось. Но и зимние дороги были небезопасны, иногда, как было уже сказано, во время лютых морозов, замерзали целые обозы на пути. Торговое движение на юге тоже встречало большие помехи: ездить по безводной и безлесной степи было не менее трудно и опасно, как и по лесам и болотам Севера. Шайки бродячих татар промышляли в степях разбоем, и торговые караваны были для этих хищников очень соблазнительной приманкой. Притом путешествующим по степям приходилось переправляться через реки с большим трудом и опасностью: они часто за неимением лодок принуждены были сами делать наскоро плоты, на которые грузили свои пожитки, затем сгоняли лошадей в воду, привязывали эти плоты к хвостам их, и лошади, плывя через реку, тащили их за собой. Бойко торговля шла на юге лишь по Волге; но и тут она сильно терпела от разбоев.

Иноземцы жалуются на нечестность московских купцов. Они при продаже своих товаров запрашивали втрое, вчетверо против настоящей цены, божились и клялись, что товар им самим очень дорого стоит, старались всеми силами провести, обмануть покупателя. Видно, тогда торговцы держались того безнравственного правила, которому в наше время следуют лишь мелкие торгаши: «не обманешь, не продашь». При покупке товаров у иноземцев московские купцы оценивали товар меньше, чем в половину его настоящей стоимости, и так долго торговались, понемногу набавляя, что просто томили продавцов, доводили их даже до отчаяния.

Отдача денег в рост была в большом ходу. Причем брали огромные барыши: с пяти рублей – один рубль (т. е. 20 процентов), хотя это и считалось тяжким грехом.

Русские монеты XV–XVI вв.

В первой половине XVI в. в Московском государстве ходили серебряные деньги (монеты) четырех родов: московские, новгородские, тверские и псковские. Деньга (от татарского слова «тенга») была обыкновенной ходячей монетой; она была неправильной, круглой или овальной формы с разными изображениями; на новейших деньгах с одной стороны изображался человек на коне, а с другой была надпись. Две денги составляли копейку; 6 денег московских составляли алтын, 20 – гривну, 100 – полтину, 200 – рубль. Во время Герберштейна чеканились и полуденьги; следовательно, в рубле их было 400. Новгородская деньга считалась вдвое больше московской.

Кроме серебряной монеты, в Московии была медная монета, которая называлась пулой. Шестьдесят пул составляли московскую деньгу.

Золотой монеты своей у русских не было, а употреблялись венгерские червонцы. Червонец такой стоил сто денег, следовательно, два червонца стоили рубль. Впрочем, по словам Герберштейна, ценность венгерского червонца колебалась: когда иноземец, покупая что-либо, давал торговцу червонец, то ценность его уменьшалась; если же иноземец желал приобрести у русского купца золотые червонцы, то стоимость их возрастала. Хотя считали рублями, по монете в рубль ценою в XVI в. не было. Прежде, как только стали ввозить серебро в Русскую землю, отливались безо всякого изображения и надписи продолговатые куски, которые и назывались рублями. Из фунта серебра чеканилось денег на 6 рублей. Счет рублями вместо прежнего счета гривнами начался с XIV в.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.