Город Москва

Город Москва

Почти все иноземцы, писавшие о Московии, сообщают и о столице ее некоторые сведения. Издали Москва с ее садами и многочисленными церквами казалась очень красивою, но вблизи она оказывалась иною. Почти весь город состоял из невзрачных деревянных построек (домов считалось более сорока тысяч), улицы были неправильные, грязные, так что необходимы были мостки; только на некоторых улицах были бревенчатые, очень неудобные мостовые. Почти при каждом доме был обширный сад и двор. По окраинам города тянулись жилища кузнецов и других ремесленников, которым приходилось при своих работах употреблять огонь. Между домами, особенно находившимися ближе к окраинам города, расстилались обширные поля и луга.

Русская одежда XVI в.

К городу примыкало и несколько монастырей. Все это сливалось как бы в один город, и потому Москва издали казалась очень обширной. Среди города на возвышенном берегу у реки Москвы находится крепость (кремль). Она с одной стороны омывалась рекой Москвой, а с другой – Неглинной, которая, вытекая из болот, у крепости разливалась в виде пруда, и отсюда наполнялись водой рвы крепости. По берегу Неглинной стояли многочисленные мельницы. Крепость, построенная из кирпича, была очень велика: в ней, кроме каменных палат государя, были каменные (т. е. кирпичные) дома братьев великого князя, митрополита и других знатных лиц. Улицы на ночь обыкновенно загораживались бревнами поперек, причем ставилась стража, как только смеркалось и зажигались огни в домах. Ночью никому не позволялось ходить после урочного часу; а если кто попадался, то его били и обирали или сажали в тюрьму. Если шел какой-нибудь именитый и важный сановник, то сторожа провожали его до дому. Разбои ночью происходили нередко. Ставилась стража и с той стороны, где Москва была вполне открыта (с других сторон она была защищена реками Москвой и Яузой). На реке Москве было несколько мостов. Зимой, на льду ее, купцы ставили свои лавки, и торговля в самом городе тогда почти совсем прекращалась. В эту пору сюда свозились на продажу хлеб, сено, битая скотина (замороженные туши), дрова и пр. Здесь же происходили конские ристания и другие потехи, с которых нередко иные удальцы уходили искалеченные.

* * *

Об устройстве жилищ и об одежде находим очень мало сведений у иностранных писателей XV и XVI вв. Жилища, судя по другим источникам, были очень просты: крестьянская бревенчатая изба служила образцом. Рублей за 20, 30 можно было построить порядочный дом. Конечно, кто был побогаче, устраивался пошире: несколько срубов, как бы несколько изб, соединяли вместе и таким образом устраивали более поместительное жилье. Покои (числом 3 и не больше 4) были небольшие и низкие; печи и лежанки занимали в них много места. Сени у жилищ были обыкновенно просторны; двери низки, так что входящий должен был довольно низко наклониться; окна были маленькие; в простых жильях они обтягивались бычачьими пузырями; в более богатых домах в решетчатые оконные рамы вставлялись кусочки слюды. Стекло ценилось тогда очень дорого, так как его привозили издалека, сначала из Царьграда, а потом стали его возить из других стран Европы.

Что касается домашней утвари, то она также была очень проста: лавки, столы да поставцы для посуды – все это было очень незатейливо. Скатерти и ковры на лавках более зажиточных людей скрашивали жилье. Но главной красой его были образа: в каждом доме и в каждом покое, обыкновенно в восточном углу, ставились иконы, часто в дорогих серебряных и золотых окладах. Угол, где стояли образа, считался самым почтенным (назывался красным углом). Всякий входящий в жилище прежде всего кланялся образам и крестился, а потом уже обращался с поклоном и к хозяевам. Этот обычай держится и до сих пор у наших набожных простолюдинов [т. е. крестьян].

Что касается одежды, то сношения с востоком повели к тому, что среди зажиточных людей стала все сильнее и сильнее распространяться азиатская роскошь: дорогие шелковые узорчатые и пестрые ткани, длинные златотканые одежды стали все больше и больше входить в обычай.

В сочинении Герберштейна находим любопытный рисунок, изображающий его самого в русской шубе, пожалованной ему великим князем, в русской меховой шапке и в сафьянных узорчатых сапогах.