Глава 5 Московия и Турция – наследницы державы Монгол

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 5

Московия и Турция – наследницы державы Монгол

Связующая роль средневековых татар в этих государствах. Образование Московии и Османского государства. Происхождение турок. Общее у турок и московитов

Как мы видели из приведенного выше, утверждения об извечной вражде московитов-русских и татар – до романо-германского ига с турками, с татарами Крыма и вообще с татарами, при внимательном рассмотрении сведений из историографии оказываются не более чем надуманными пропагандистскими лозунгами политики Романовых, «опрокинутой в прошлое», не столь далекое для них. Мы ниже увидим, что вражда и последующие войны Московии-России с Турецкой империей, да и с казаками и со многими татарами были порождены именно романовским правительством, во исполнение «советов и указаний с Запада» (61).

В результате так называемой «Контрреформации», представлявшей собой в основном тотальное уничтожение католиками своих противников в Европе в первой половине – середине XVI века, на Западе Евразии полностью свободными от влияния западноевропейцев-католиков, в принципе, остаются только Московское царство и союзные ему татарские государства-орды, и еще Оттоманская империя (Турция). Союз и сходство между собой этих государств определялось тем, что они были непосредственными наследниками державы Монгол. Нами уже было рассмотрено, какие языки были преобладающими в Московии, и от кого происходили сами московиты и татары, проживавшие как в Московском царстве, так и на обширнейших территориях Великой Татарии.

Рассмотрим, какие имеются в мировой историографии замалчиваемые историками-западниками сведения о происхождении Османов (Оттоманов) – правящего клана турок, – и их народа (этноса). Первое слово дадим, для объективности, турецкому автору, причем именно «османскому» турку – им было виднее, от кого они происходят. Обратимся к сведениям Эвлии Челеби, турецкого путешественника, географа и историка XVII века. Его десятитомное сочинение, называемое «Книга путешествий» (С?ях?тн?м?)[68], или «История путешественника», достаточно известно как в Турции, так и в европейских странах. «Множество исследователей, популяризаторов и переводчиков черпали и черпают интереснейшие материалы исторического, географического, этнографического и филологического характера из этого произведения…. Обилие разностороннего фактического материала, многочисленных уникальных сведений делает труд Эвлии Челеби исключительно важным источником для изучения виденных им земель и народов» (116).

Как видим, труд Эвлии Челеби – источник очень серьезный, но вместе с тем он был весьма малоизвестным российскому и советскому читателям. Ниже поймем – почему именно. Чтобы должным образом оценить сведения турецкого исследователя, вначале узнаем кое-что об авторе: Эвлия Челеби (жил в 1611–1683 гг), «происходил из старинного рода преданных слуг турецких султанов-завоевателей. Его дед, проживший 147 лет, в 1453 г. принимал участие в осаде и взятии Константинополя в качестве знаменосца султана Мехмеда II Фатиха. Отец Эвлии Челеби – Мехмед Зилли – имел титул «дворцового ювелира»; прожив 117 лет, он был непременным участником многочисленных походов султана Сулеймана Кануни и других турецких султанов.

По окончании медресе Эвлия Челеби некоторое время состоял чтецом Корана (хафизом) в мечети Айя-София.

Оттуда благодаря родственным связям в придворных кругах – его дядя по матери Мелек Ахмед-паша служил при дворе и впоследствии занимал пост великого везира – Эвлия был взят ко двору султана, где изучал историю, музыку, каллиграфию. Однако вскоре он был отпущен в регулярную армию. Но военная карьера не прельстила пытливого и беспокойного юношу. С неутолимой жаждой тянуло его к путешествиям. Начиная с этого времени, он и стал совершать то близкие, то далекие странствования, ведя подробный дневник своих наблюдений» (116).

«Почти 50 лет жизни провел Эвлия Челеби в странствованиях, начиная с 1640 г. Эвлия Челеби объехал всю Малую Азию, Курдистан, Сирию, Палестину, Месопотамию, Аравийский полуостров, Египет, Судан и Абиссинию то как простой путешественник, то по официальному поручению, то в качестве участника военного похода. Неоднократно проезжал Эвлия Челеби по северному побережью Черного моря, поднимался по берегам Днестра до Львова, по Днепру – по меньшей мере, до Киева, не раз бывал на Дону, а от Дона доходил до Волги, пройдя ее от Астрахани до Казани, побывал и на реке Яик (Урал). Эвлия Челеби прошел весь Северный Кавказ от Анапы до Дербента и не раз колесил по Закавказью – по землям армянским, грузинским и азербайджанским. Эти земли описаны у него особенно подробно… Челеби знал не только арабский, персидский, турецкий языки, но и греческий (древний и современный ему), сирийский, татарский». Последние полтора десятка лет своей жизни Э. Челеби провел, систематизируя свои записи, сверяя их со сведениями из исторических источников многих времен, стран и народов и соответственно, дополняя и уточняя их и излагая в 10 томах своей «Книги путешествий» (116).

Посмотрим, какие сведения Челеби могли особо не понравиться историкам-европоцентристам и антитатаристам-антиордынцам всех «оттенков». Мы уже знаем, что турецкий историк и географ уверенно пишет, что «род Османов и весь народ туркмен[69] – татары» (117).

Первым делом стоит здесь отметить – Челеби приводит сведения о том, что правящий слой многих народов, которые являлись подданными державы Монгол, происходит от татар, древнего народа, бывшего в незапамятные времена, как мы помним, в определенном смысле, кочевым[70]. На основе сведений из известных ему древних арабских, персидских, татарских и западноевропейских источников, Челеби замечает, что «сначала Творец обличье земли кочевниками-татарами приукрасил, а только потом от Пророка Измаила род арабов пошел» (116).

Также из содержания труда Челеби следует, что татары – это соплеменники, родной народ Чынгыз-хана, притом татары-чингизиды «составляют двенадцать линий падишахов (царей, правителей. – Г.Е.), а в каждой такой линии по пятнадцать ханов и мирз» (116). К тому же многие «народы (тюркские) Крыма и Дагестана, кумыки, моголы-боголы (монголы[71] и их подданные. – Г.Е.), калмыки (точнее, двенадцать их тайши, или падишахов и их род), а также… туркмены и род Османа», как пишет Эвлия Челеби, «все они от татар происходят» (116), (117).

В книге Челеби также содержатся сведения о распространении татар по всей Великой Татарии: «.Историки арабские и автор «Книги драгоценностей» святой Мухйи ед-Дин Араби называют остров Крымский и землю непокорных казаков[72] страной Солгат… Поэтому и крымский народ называют народом Солгат. После того, как он (Ибн Араби) говорит, что татарская земля – это Солгат, он сообщает, что (тюркские. – Г.Е.) народы стран Хинд и Синд, Кашмир и Гюлькенд, Чин и Мачин, Хатай и Хотан, Фагфур и Узбек, Балх и Бухара, страны Аджем и Хорасан, страны Казак и страны Туркестан, страны Махан, народы моголов и боголов, народы кайтаков и Дагестана, народы ногаев и калмаджей, народ хешдеков, народы московов, ляхов, мусульманский народ липков[73], народ мадьяр и крымский народ, а всего семьдесят разных народов, – все они татары, народ Солгата. Даже во владениях шведского короля, подобно татарам-хешдекам в Московии, кочует двенадцать сот тысяч татар с семьями» (117).

Как видим, к прямым потомкам татар Челеби относит, кроме тюркских народов многих стран, и правителей «калмаджей» (калмыков), и даже «ляхов» (поляков). Скорей всего, Челеби здесь имеет в виду значительную часть знати, правящего слоя этих народов, происходивших от татар и в то время еще не «растворившихся» среди своих подданных – например, калмыцкие правители-тайши, – как это случится позже в силу многих обстоятельств.

И естественно, еще во времена Челеби эти «падишахи и мирзы (мурзы. – Г.Е.)», их соплеменники и их потомки татарским языком владели, как и их подданные, пока не стали, как выразился Челеби, «выродившимися татарами» (см. чуть ниже). Заметим, что татарский язык еще во времена Челеби был языком межнационального общения, притом не только на территории Великой Татарии.

Уместными будут здесь сведения уже хорошо знакомого нам калмыцкого ученого Хара-Давана: «Известно, что Московское государство волжским казакам (отрасли донских) еще в начале XVII века писало грамоты на татарском языке. Пополнение казачества в XVI–XVII веках шло значительно больше от тюркско-татарских народов, чем великороссов, не говоря уже об украинцах (черкассах). Наконец, говорить по-татарски у донской старшины (лидеров казачества. – Г.Е.) конца XVIII века и начала XIX века было признаком хорошего тона, как у русской аристократии того времени – говорить по-французски»[74] (75, с. 270).

Надо полагать, Челеби совершенно правильно относит «москвов» к татарам – как мы видели в предыдущей главе, московиты (по крайней мере, их большинство) и были, в принципе, частью средневековых татар.

Притом турецкий историк и путешественник также уверенно пишет, что и «род Османов и весь народ туркмен – татары». Татарами Эвлия Челеби называет и тех, у которых, как писал его современник немец Адам Олеарий, «одинаковый с остальными татарами язык» (83).

Мы также знаем из сведений польского путешественника Потоцкого, что все татары еще и в XVIII веке «говорили на одном наречии, и почитали себя настоящими татарами Чынгыз-хана» (94).

То есть, именно как татар определяет Эвлия Челеби современных ему астраханских, литовских, ногайских татар, а также и многих других «тюрков» Евразии, которые позднее были «выделены» усилиями политиков разных времен в «отдельные от татар народы».

Посмотрим, какие еще сведения приводит Эвлия Челеби о роли татар в Евразии, оставленные историками-летописцами, жившими и писавшими за несколько столетий до него: «В истории под названием «Подарок»[75] и в истории грека Янвана, и в истории латинянина Мактина, и в истории «Объяснение таинственных явлений» написано так: «Площадь (окружность. – Г.Е.) этой земли, острова, окруженного морем Океанус, составляет 87 тысяч миль. Половину этого острова держит народ Солгат, то есть народ татарский. На земной поверхности существует немного народов, помимо черных арабов и народов татарских», так написано. Многие сотни христианских народов – это выродившиеся татары, так написано» (117).

Здесь проясним, что Океанус (Okeanos) на древнегреческом языке означает мировой Океан. «Остров, окруженный морем Океанус» – именно так древние и средневековые географы называли континент Евразия. Переводчику (точнее, его научному руководству) видимо, очень было необходимо, чтобы в его тексте как можно больше было похоже на то, что татары «держали» только «половину острова Крым». И поэтому вместо слова «окружность» в переводе ему пришлось написать «площадь». Но Челеби и древние авторы, которых он цитировал, были вообще-то весьма образованными людьми своего времени и вряд ли стали бы мерить площадь в единицах длины и называть полуостров (Крым) островом. Так что Челеби – точнее, древние и средневековые авторы, на которых он ссылается – писали именно о континенте, окруженном Мировым океаном. Добрую половину этого континента, как мы уже знаем и из иных средневековых источников (41), (42), и «держали татары» – как до, так и в эпоху державы Монгол, и даже после ее распада какой-то период времени. Так что, как видим, переводчики тоже подвержены влиянию политики, так же, как и официальные историки – примеры приводились и выше.

Приведем еще сведения Челеби: «…Тем не менее, все неверные не любят татарский народ и считают их подлыми врагами…Но греческие неверные говорят: «Народ солгатских юнанов – это наш народ» (117). (Выделено мной. – Г.Е.).

Поясним термины Челеби: «Все неверные» – это католики, «греческие неверные» – это православные, «солгатские юнаны» – московиты и татары, исповедовавшие «подобие греческой веры» (93), то есть несторианство-арианство, которое во времена Челеби уже заменялось Романовыми на православие греческого толка, причем максимально «приближенного» к католицизму путем «реформирования» и «исправления книг». Последнее означало уничтожение несторианских (арианских) книг и людей, не соглашавшихся забывать их содержание (2).

Но вернемся к турецкому историку и к его соплеменникам-туркам. Как видим, Челеби, образованный путешественник первой половины XVII века, подтверждает все нами изложенное выше о Великой Татарии, причем он объехал многие ее территории: «Говоря же правду, то и сейчас, кроме арабов и татар, немного народов обитает на тверди земной. Влачился я, убогий, по Крыму, Дагестану, по земле калмыков, ногаев и хешдеков, по степи Кипчакской наскитался, но кроме татар немного народов видал» (117) – исходя из этого, можно уверенно полагать, что Челеби и себя относит к татарам. Поэтому и пишет Челеби, что и «род Османов-турок, и их народ – татары» (116).

Сведения Эвлия Челеби о происхождении турок от татар, точнее о том, что оттоманские турки и были, в принципе, татарами в рассматриваемый период, подтверждает и его польский коллега Меховский. Похоже, что польский хронист тоже пользовался источниками, которые «не сохранились» до нашего времени, – главным образом по причине того, что слишком явно противоречили эти сведения версии о «незначительной роли татар в мировой истории». Меховский прямо говорит о том, что государство турок-оттоманов – это «осколок державы Монгол», точнее, Улуса Джучи, и создано это государство «отраслью татар» – то есть, частью татар.

Меховский в 1517 году описывает происхождение и династию турецких правителей так: «Род отуманов или турок происходит от воина великого татарского хана по имени Отуманн»[76] (73). «По смерти Отумана преемником его и вторым королем турок был сын его Архан, человек такой же смелости и честолюбия, как его отец, но гораздо более опытный в устройстве хозяйственных дел. Своей предприимчивостью он сохранил и увеличил владения и власть, основанные отцом. За ним следовал третий король, сын Архана, по имени Аммурат (Мурад. – Г.Е.)…Когда он умер, четвертым королем стал Пезаит (Баязит. – Г.Е.)» (73).

Более того, Меховский сообщает, что турки – это такая же «отрасль татар», как и ногайские, казанские, и многие «другие» татары. То, «что турки – потомки и ветвь татар, доказывается тождеством обычаев, языка и боевых приемов», – пишет Меховский. «Одежда, манера ездить верхом, употребление в бою стрел и лука всегда были у них те же, что у татар, да и теперь у большинства все те же. Татарский язык для них (турок. – Г.Е.) родной. Речь татарская лишь немного отличается от турецкой» (73, «Трактат третий, О последовательном распространении татар по родам»). (Выделено мной. – Г.Е.).

Заметим, что Меховский знал о татарах и татарском языке не понаслышке, ведь и среди его соотечественников было довольно много татар: «Кроме того, в княжестве литовском около Вильны есть и татары. У них есть свои деревни, они возделывают поля, как и мы; занимаются ремеслами и возят товары; по приказу великого князя Литовского все идут на войну; говорят по-татарски и чтут Магомета, так как принадлежат к сарацинской вере» (73).

Сейчас увидим также, что хотя русские-московиты в XVI веке, насколько известно, «не сравнивали» татар с турками, здесь все намного проще – они просто называли в рассматриваемое время турок татарами, не делая никаких различий между ними. Также увидим ниже, что русские– московиты очень хорошо знали турок-оттоманов, и участвовали во многих их делах, например, в знаменитом штурме Константинополя в 1453 году. Да и во дворе турецкого султана и вообще в государстве оттоманов было множество русских (53), (80, с. 377–378).

Например, в источнике XVI века «Сказание о брани венециан противу турецкого царя» «русские» (московиты. – Г.Е.), «турки» и «татары» переплетены друг с другом настолько тесно, что отделить их друг от друга очень сложно. И понятно – почему. Они обозначали тогда одно и то же» (80, с. 378). (Выделено мной. – Г.Е.). И здесь видим подтверждение того, что московиты, татары и турки относились в рассматриваемое время, по крайней мере, в большинстве своем, к одному этносу, государствообразующему народу Великой Татарии (см. выше). В принципе, к такому же выводу пришли независимые исследователи Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко в результате анализа множества замалчиваемых официальными историками фактов и сведений из исторических источников, в том числе из упомянутого «Сказания…», которое относится к 20-м годам XVI века (80, с. 378)[77].

Правда, как замечают Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко, тексты документов, составленных в рассматриваемое время, подвергались основательной редакции при «переписках», и особенно перед публикациями – сообразно с политической конъюнктурой. Но все же осталось в тексте рассматриваемого «Сказания.» довольно много противоречащего романовской и советско-партократической версии истории России. Даже при публикации в 1980 году комментаторам приходилось изрядно «поправлять» автора «Сказания…» – мол, хотя автор пишет «татары», но «под татарами подразумеваются турки.». К тому же комментатор в советском издании «Сказания.» напрямую искажает смысл повествования автора в своих «пояснениях». Дескать, автор «Сказания.» – когда писал, что турки-оттоманы хотят, договорившись с татарами, объединиться с Русью – мол, «он вовсе не это имел в виду». Автор, мол, хотел написать, что турки и татары «хотели покорить не только Западную Европу, но также и Русь». Хотя в «Сказании.» о том, что «турки и татары собирались покорить Русь» – ничего не говорится (80, с. 378).

Имеется еще множество фактов и сведений в пользу предположения о том, что Турция и Московия в XV–XVI веках были не то что союзниками, а, по сути, составляли все еще одну державу. Эти факты приводят также Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко, правда, формулируя это несколько своеобразно – они склонны называть державу Монгол (Монголо-татарскую державу) «Великой Русской империей», наряду с тем, что они называют ее также «Великой = «Монгольской» Империей» (79, с. 47), (там же, 65), (80), (81).

Ну а в том, что единая держава Монгол «разделилась на два государства – Русь-Орду и Османию-Атаманию», как видим, взгляды указанных историков-исследователей и автора данной книги полностью совпадают. Только заметим, что держава Монгол распалась на несколько «осколков»-государств, и государствообразующим этносом во всех этих «осколках» все еще оставался, по сути, народ средневековых татар – этому обоснования приводились выше. Только Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко, как и многие другие независимые историки-исследователи, к сожалению, не до конца учитывают роль средневекового татарского этноса (народа) в истории Отечества.

Но будем надеяться, со временем большинство независимых исследователей истории все же придут к «одному знаменателю» – истине. Поскольку как истина одна, так одна и достойная наших предков история нашего Отечества – и не может эта подлинная История иметь «разные версии» сообразно потребностям тех или иных политтехнологов. Например, как бы ни старались историю нашего Отечества историки-западники «втиснуть» в свою «официальную версию» – как мы и видим, и далее убедимся в том – везде «выпирают» нестыковки и противоречия. Притом столько фактов оставлено за рамками этой европоцентристской версии истории – той, которая «без татар» должна быть – что при извлечении на свет даже небольшого количества этих фактов официальная версия истории нашего Отечества выглядит, мягко выражаясь, не очень убедительной гипотезой.

Но вернемся к туркам-оттоманам, для которых татарский язык был родным – как мы видели выше, именно об этом свидетельствуют их современники, хорошо знавшие как турок, так и татар.

О мощи государства Оттоманов западноевропейцам довольно неожиданно становится известно тогда, когда уже фактически распалась держава Монгол, и крестоносцам, по сути, оставалось только торжествовать по поводу исчезновения неодолимого препятствия их «натиску на Восток».

Во второй половине XIV века, на территории современной Турции, на Анатолийском полуострове, возникает движение Оттоманов, основанное на тех же принципах «правды, справедливости и спокойствия», или «вселенского мира», знакомых нам по нормам Великого Язу Чынгыз-хана (41), (42). Первые правители турок-оттоманов «сын Османа Орхан (1324–1362) и его наследник Мурад I (1362–1389) постепенно налаживали управление завоеванными территориями, перенимая при этом традиционные порядки мусульманского Востока» – замечает российский историк С. А. Нефедов (77).

При этом Нефедов игнорирует немаловажный в данном случае факт, что многие, притом положительные, «традиционные порядки мусульманского Востока» были установлены, налажены, и главное, усвоены «местными тюрками» и персами еще при державе Монгол, именно от «завоевателей», от татар-ордынцев, соплеменников Чынгыз-хана и их соратников. Ну а до того «мусульманский Восток» раздирали противоречия, выливающиеся в ожесточенные столкновения, – в том числе и религиозные – особенно между самими мусульманами. В результате этих столкновений массами гибло мирное население, разрушались целые города (41), (42). И народ страдал неимоверно от резни между разными группами мусульман и от деспотизма правителей, подобных Хорезмшаху, непримиримому врагу татар (18), (33), (41), (42). Поэтому и «завоевание» мусульманских стран татарами-ордынцами, и соответственно, расширение территорий державы Монгол, как мы помним, происходили столь стремительно – именно потому, что к татарам-ордынцам Чынгыз-хана относились как к избавителям от «своих» тиранов, и к ним, как свидетельствуют современники тех событий, в огромных количествах «присоединялись неверные и мусульмане» (106), (41).

Так при державе Монгол и распространились в «странах Востока» – притом как Дальнего, так и Ближнего – и правовая система Великого Язу, и идеология, основанная на принципах Единобожия, точнее, раннего Ислама (41), (42), и многое из этого было усвоено турками-оттоманами, «отраслью татар».

Кстати, потому и стали врагами персидской знати турки-оттоманы, что они были соплеменниками татар-чингизидов и последователями их идеологии. Потому что персидская знать, долгие годы, как мы уже знаем, «боровшаяся пером» против татар-ордынцев (41), (42), свергла незадолго до появления движения оттоманов власть татар-ордынцев в Персии. И к середине XIV века персидская знать организовала физическое истребление чингизидов в «Стране татар Хулагу» – так называли арабы Царство Ильханов (Персия), один из улусов державы Монгол (34), (41).

Оттоманы, основав свое государство в восточной части Анатолийского полуострова, бывшего до второй половины XIV века под властью державы Монгол (до ее распада), очень быстро, по историческим меркам, распространили свою власть на всю территорию этого полуострова. После этого Оттоманы со своими соратниками, как выражается Г. В. Вернадский, «проникли на Балканский полуостров» – без войны, так сказать, идеологически. Причем, как признает Г. В. Вернадский, «религиозная политика султанов раннего периода Оттоманской империи отличалась веротерпимостью» (23, с. 310). В государстве Оттоманов «все немусульманское население подданных султана находилось в «ведении» глав их церквей» (там же, с. 311). То есть, соблюдался принцип свободы совести и вероисповеданий – точно так же, как и у татар-ордынцев. Политика, построенная на принципах раннего Ислама и Великого Язу, провозглашающих идеи справедливости, веротерпимости, «уважения к бедным и убогим», установления «вселенского мира», привлекала к движению оттоманов широкие народные массы – как в Азии, так и в Европе. Именно потому, что идеология Оттоманов была, в принципе, та же, что и у татар-ордынцев, она и обеспечила им подобный же стремительный успех. Поэтому неудивительно, что «натиск на запад турок-османов в конце XIV и в XV веке», когда «опасность для Вены со стороны османских турок длилась до конца XVIII века», американский историк Г. В. Вернадский назвал «побочным продуктом монгольской экспансии» (23, с. 11).

Обвиняя оттоманов-турок в «завоеваниях и экспансии», официальные историки – как прозападные, так и «восточные» – используют примерно такой же пропагандистский прием, как и в отношении татар Чынгыз-хана. Дескать, вначале турки-оттоманы завоевывали независимые государства, а потом уже распространяли на их территориях «мусульманскую идеологию», даже, дескать «навязывали» ее «завоеванным народам». Но на самом деле было наоборот – например, Вернадский пишет, что «турки-османы проникли на Балканы», а не «вторглись». При этом, как отмечет Вернадский, было «много случаев добровольного обращения в Ислам», к 1350 году Ислам приняли многие греки Никеи, Бруссы и другие народы Малой Азии. Впоследствии, на Балканах, мусульманами стали многие сербы, особенно в южной части Сербии и в Боснии, а также некоторые болгары (так называемые помаки)» (там же, с. 311).

С ордынских порядков были скопированы, в числе многих, и следующие особенности общества турок-оттоманов (османов): «Отсутствие потомственной знати и сословных привилегий вызывало удивление посещавших Турцию европейцев. «Во всем этом многочисленном обществе, – писал германский посол, – нет ни одного человека, обязанного своим саном чему-либо, кроме своих личных заслуг…». «Там нет никакого боярства, – свидетельствовал Юрий Крижанич, – но смотрят только на искусность, на разум и на храбрость». Все были равны перед законом и всем открывались одинаковые возможности для продвижения по службе. Многие крупные вельможи были принявшими ислам славянами, албанцами, греками. Большая часть армии говорила по-славянски; воины, янычары и сипахи, сами выбирали своих командиров из числа самых отчаянных храбрецов» (77). (Выделено мной. – Г.Е.). Как нам уже известно, именно подобные порядки были установлены и претворены в жизнь в державе Монгол Чынгыз-ханом и его соратниками, потомками и последователями (18), (41), (42).

Видя безуспешность попыток ликвидации нарождающейся Оттоманской империи силами отдельных западных государств, Католическая церковь организовала против турок-османов общеевропейский крестовый поход. Но в 1396 году, в решающем сражении, крестоносцы были разгромлены объединенным войском турок и их союзников сербов, под командованием султана Баязита, союзника хана Золотой Орды Токтамыша. Таким образом, опасность со стороны католиков была устранена.

Но через несколько лет Хромой Тимур, враг татар-ордынцев, вторгся и в Оттоманскую империю, в бою возле Анкары был пленен султан Баязит (23, с. 313). Ко времени правления Мурада II (1421–1451 гг.) держава Оттоманов оправилась от последствий войны с Хромым Тимуром, и вновь усилилась. Вспомним, что в 1419 году, «когда золотоордынский трон перешел к хану Улу Мухаммаду, его первым дипломатическим шагом было установление дружественных отношений с оттоманским султаном Мурадом II» (23, с. 301), (42). Как видим, воссоединение Улуса Джучи под властью хана Великой Орды Улу Мухаммада, и последующий рост могущества государства Оттоманов – взаимосвязанные явления.

Интересны следующие сведения о государстве турок– оттоманов (османов), словно копирующие историю «монголо-татарских завоеваний»: «Молва о могуществе и справедливости турок распространилась и на Западе. Угнетаемые православные в Литве и Польше представляли жизнь в Турции, как райское блаженство» (62, с. 155). Когда в 1463 году турки вступили в Боснию, крепостные крестьяне поднялись против своих господ.

«Турки… льстят крестьянам и обещают свободу всякому из них, кто перейдет на их сторону», – писал боснийский король Стефан Томашевич[78]. Крестьяне ждали прихода турок и в других странах Европы. «Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, – говорил Лютер, – люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями». Разыгрываемые на немецких ярмарках «масленичные пьесы» обещали народу, что турки накажут аристократов, введут правый суд и облегчат подати. Итальянские философы-утописты призывали к переустройству общества по османскому образцу; Таммазо Кампанелла пытался договориться с турками о помощи и поднять восстание. Османская империя XVI века была символом справедливого и могущественного государства не только для Азии, но и для Европы. Известные философы европейского Возрождения, Жан Боден и Ульрих фон Гуттен, находили в Османской империи образец для подражания. В те времена взоры многих были прикованы к Турции – и Россия не была исключением. Афанасий Никитин одним из первых открыл для Руси Восток, он горячо любил свою родину, но, познакомившись с порядками мусульман, признал, что на Руси нет справедливости. «Русская земля да будет Богом хранима! – писал Никитин тайнописью, по-тюркски – На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной, и да будет в ней справедливость!» (77).

Но осмелимся поправить здесь официального историка С. А. Нефедова кое в чем: упомянутые стихи поэта, путешественника и купца Афанасия Никитина, вообще-то, были написаны автором на татарском языке, и в оригинале приведены нами в (42). И позволим-таки себе внести здесь еще несколько существенных поправок. Афанасий Никитин, необходимо заметить, писал «по-тюркски» (точнее, по-татарски), вовсе не потому, что решил изложить свои стихи тайнописью. Во-первых, вряд ли поэт-путешественник опасался, что будет так или иначе «преследоваться за критику» у себя на родине, где, как мы уже знаем, царили несколько иные порядки, чем это представлено в западническом описании «деспотической Московии». Здесь все проще, чем полагает С. А. Нефедов – писал Афанасий Никитин «по-тюркски», вернее, на одном из тюркских языков, по-татарски, именно потому, что татарский язык в Московии был распространен в ту пору не меньше, чем русский (см. выше). И соответственно, вовсе не потому, что почему– то решил «писать тайнописью», излагал именно на татарском языке свои стихи знаменитый путешественник-купец и талантливый поэт. Во-вторых, эта «тайнопись» была понятна большинству дворянского и вообще правящего сословия Московии и, более того, являлась для большинства московчан их родным языком, как мы убедились выше. Как видим, и смысла-то в использовании подобной «тайнописи» в Московии просто не было в рассматриваемое время.

И еще, Афанасий Никитин никак не мог «открыть русским Восток» – Московия, как утверждает сам же Нефедов и множество источников рассматриваемого времени, сама и была «Восточным государством». То есть, как мы видели выше из сведений Михалона Литвина и других авторов, Московия и Татария в те времена мало чем отличались от Турции, – например, в описании того же С. А. Нефедова, – и в этом отношении вряд ли были менее привлекательными для населения западноевропейских государств.

Вспомним, что европейские послы и путешественники XVI–XVII веков и Московию считали страной Востока. И «сравнения с турецкими султанами стали даже общим местом для иностранных писателей при характеристике московского государя», – отмечал В. О. Ключевский. «Манеры столь близки турецким…» – писал о населении Московии Джером Турбервиль. Сигизмунд Герберштейн и де ла Невиль отмечали, что одежда русских очень похожа на одежду татар и турок. «…И поныне у них оказывается мало европейских черт, а преобладают азиатские», – отмечал в 1680 году Яков Рейтенфельс. Тосканский посол писал о восточной пышности торжеств, об азиатских приемах управления государством и «всем строем жизни», так не похожем на европейский» (77).

Современный историк С. А. Нефедов задается вопросом: «Как отнеслись русские (романовские. – Г.Е.) историки к этому приговору?» То есть, к мнению иностранцев о том, что доромановская Московия была восточным государством, аналогичным Оттоманской империи. Ответ, что закономерно, напрашивается у Нефедова такой: «Очень просто: они его проигнорировали». Но интересно объяснение причины: мол, «Османский султан был великим врагом православной России, и признать какие-то связи с османами было равносильно признанию в преступлении» (77).

Мы помним из всего изложенного выше в этой книге, а также из содержания (41) и (42), что романовские сочинители истории России и их последователи, историки-западники, проигнорировали также многие другие факты, в том числе говорящие о том, что Московия была частью Великой Татарии, державы Монгол. И если учитывать указанные факты, то сходство в общественном устройстве Турции и Московии в рассматриваемое время объясняется просто: оба эти государства были частями одной державы, – Великой Татарии – или, говоря по-другому, ее продолжением.

Надо сказать, что «врагами» в рассматриваемый период (XV–XVI вв.) Турция и Московия, кстати, так же, как русские и татары, «станут» позднее, именно в сочиненной политиками историографии, тогда, когда в XVII веке в России установится романо-германское иго, и Московией будут фактически руководить наиболее влиятельные политические круги Западной Европы. Также эти круги смогут влиять в определенной мере и на политику турок-оттоманов через некоторых лидеров высшего мусульманского духовенства Ближней и Средней Азии, по существу, управляемых теми же наиболее влиятельными политическими кругами Западной Европы (2). И вот только тогда, «слушаясь советов и указаний западноевропейцев, Россия начнет воевать с Турцией, да и с целым рядом других стран, даже «сама с собой» (61) – в зависимости от тех самых «советов и указаний» наиболее влиятельных западноевропейских политических кругов в тот или иной период времени.

С. А. Нефедов и другие официальные историки, стараясь объяснить в рамках догм европоцентристской историографии сходство (точнее, одинаковость) Московии и других «осколков» Монголо-татарской державы – тюрко-татарских государств, – приводят пример Ивана Пересветова. Вот, мол, якобы некий наемник, вернувшийся из Европы, «посоветовал Ивану Грозному перенять опыт турков» – как в организации войска, государственного управления, так и права. Ну а Иван IV, мол, ничтоже сумняшеся, тут же разом все и «перенял». Так пытаются объяснять сходство (вернее, тождество) порядков в Московии и Турции, и вообще в Великой Татарии тем, что Москва и татары «перенимали опыт турков» – но, как видим, было наоборот. В письмах Пересветова, к слову сказать, на самом деле было «наглядно выражено» именно «положительное представление о «правде татарской» (89). К тому же под псевдонимом «Пересветов», как обоснованно полагают многие авторы, писал Адашев, татарин (18), объявленный в романовской историографии, как и многие другие исторические личности из татар, «чистокровным русским», «воевавшим вместе с Иваном IV против татар».

Как было прояснено нами в (42), многие достижения человеческой мысли, передовые не только для своего времени, но и в последующие века, и сохраняющие значение и поныне, например, принципы человечности, справедливости, веротерпимости, равенства возможностей, притом воплощенные в государственной политике, уже имелись в державе Монгол, еще при жизни первого всетатарского царя Чынгыз-хана.

Передовыми в Евразии-Татарии были не только политика, но и материальная и духовная культура – выше было приведено достаточно примеров[79]. Имелось это все у предков современных россиян уже к середине XIII – концу XIV века, и было все это лишь позаимствовано турками, происходившими от татар, точнее, в XV–XVI веках бывшими еще частью средневековых татар – как в смысле этническом, так и в смысле создания государства. Но почти все прогрессивное, введенное впервые в мире именно в Евразии-Татарии, например, установление поместной системы государственной службы, принципы организации армии из различных подразделений «спецов», то есть «разделение труда» в войсках по подразделениям разных родов войск, изобретение огнестрельного оружия и др. историками-западниками приписывается «иностранцам» (77). Или туркам, как в рассмотренном чуть выше примере, или персам, или просто разным «восточным мудрецам», или, что чаще, западноевропейцам. Тем самым и современные официальные историки продолжают традицию романовских историков, искажающих и очерняющих историю нашего Отечества.

С одной стороны, можно понять, почему историю появления и возвышения Оттоманской Турции старались, примерно с XVIII века, да и поныне стараются «отделить» от истории Великой Татарии, Евразии-России, и приписать ей многие достижения наших предков. Как выразился американский историк Г. В. Вернадский, «благодаря странной иронии судьбы, Стамбул сегодня рассматривается как оплот западного мира, в то время как «святая Москва» стала для многих жителей Запада столицей неверных и оплотом отвратительного Востока» (23, с. 11). Ну, здесь уж, как говорится, комментарии излишни – кто захочет, тот поймет…

По причине того, что как Турция, так и Московия были наследницами державы Монгол, и в силу того, что большинство их правящего слоя «происходили из татар», и были эти державы союзницами до XVII века – до первых успехов западноевропейских дипломатов и разведчиков по столкновению этих «отраслей татар» в братоубийственной войне. Были в них одинаковыми, как мы и видели из приведенного, и общественный строй, и судоустройство, и судопроизводство (рассмотрение споров судами), и организация и вооружение войска, и «одежда и обычаи», и даже языки.

В дополнение к приведенным выше сведениям: и в Турции, и в Московии использовали ружья собственной конструкции, и эти ружья в обеих странах называли «мултух»[80], они отличались от европейских ружей, например, более совершенным для того времени устройством затвора (70, с. 69). Имеется еще множество достоверных сведений о том, что огнестрельное оружие (причем как артиллерийское, так и ручное) первоначально появилось именно на Востоке – точнее, в Великой Орде, державе Монгол, и только после было перенято западноевропейцами (23), (41), (42), (90).

Заметим, что данные о конструкции огнестрельного оружия – оружия совершенно нового типа для своего времени, естественно, являлись строжайшей государственной тайной в рассматриваемое время. Пример использования ружей одинаковой конструкции – вроде бы, на первый взгляд, мелочь, но именно эта деталь также является серьезным свидетельством того, что Оттоманская империя и Московия были связаны общим происхождением народов, точнее, правящего слоя и более того, были ближайшими союзниками вплоть до XVII века.

Даже боевой клич в российской и турецкой армии остался с тех времен одинаковым. Оно и понятно – боевой клич гораздо более устойчивое явление, чем даже топоним – его не изменишь никаким приказом или повелением; воины кричали его в самый напряженный момент своей жизни – в бою, в миг решающей атаки. Вот и остался навеки у нас этот клич. Русское «ура!», наследие татарской Орды, у турок звучит самую малость иначе: «hura!». На самом деле это одно и то же слово, сохранившееся и в современном татарском языке как повелительная форма глагола «урарга». Слово «ура» на татарском языке и поныне сохраняет и такие значения: «окружай, обходи», «коси, вали». То, что клич «ура» у турок звучит чуть иначе, связано с тем, что в татарском языке было и поныне есть несколько говоров (наречий). Например, некоторые наречия отличаются тем, что добавляется начальный звук, похожий на «г» или «h», к некоторым словам. Скажем, одни из татар, коих весьма много, имя известного татарского поэта Габдуллы Тукая произнесут «Абдулла», другие – Habdulla, а, например, «казанцы» (у них, как считается, «официальный литературный татарский язык») и еще многие «другие» татары произнесут это имя так: «Габдулла».

Есть и другие примеры, которые позволяют утверждать о тесных связях между татарами, Московией и турками Оттоманской империи. Выше был приведен пример из источников рассматриваемого времени о том, что многие «турки» говорили «по-славянски». То есть наряду с татарским языком, в государстве и обществе Оттоманской Турции также широко использовался и «славянский» язык – точно так же, как и татарский, и русский языки в Московии. И «в войске Мехмета II, бравшем Константинополь, были образованные русские люди, участвовавшие в штурме… сохранившееся до нашего времени русское описание взятия Константинополя в 1453 году было написано Нестором Искандером – очевидцем и участником осады и взятия Константинополя, и написано было оно им по-русски» (81, с. 114). Заметим, что много позже, как наглядно доказывают Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко в своей работе, вспоминания Нестора Искандера были существенно отредактированы перед публикацией в романовской России. В данном произведении романовскими редакторами, как и водится в подобных случаях, «положительное отношение (русского) автора к туркам было изменено на противоположное» (там же). То есть – на отрицательное. Еще один пример из многих, о том, как для нас некоторые конструировали выгодный им или их хозяевам «курс истории России».

Вернемся в XV век. Католики долго пытались привлечь Московию к союзу с ними, натравив ее против турок-оттоманов, предлагая «объединение христиан». Но каково было отношение православных к католикам, можно представить по тому, что среди православных в те времена в ходу была поговорка: «Лучше попасть в руки турок, чем франков» (23, с. 316). Впрочем, католики вынуждены были воевать на два фронта – попытки привлечь Московию к участию в католической Унии успеха не имели.

В 1444 году был организован новый крестовый поход против турок-оттоманов. Как мы помним, примерно в то же время был объявлен крестовый поход против «московитян, татар и волхвов (contra paganos)» (42).

В походе против турок участвовали немцы, чехи, венгры и поляки. Оттоманы разгромили двукратно превосходящие силы противника в сражении при Варне в 1444 году (23, с. 316).

В 1453 году Мехмед II, сын и преемник Мурада II, осадил Константинополь. 29 мая 1453 Константинополь был взят штурмом и стал Оттоманской столицей. В штурме Константинополя, как было сказано выше, участвовали и русские, а в самом городе была сильная христианская «протурецкая партия», поддерживающая турок (81, с.114).

«Достаточно забавно, – замечает Вернадский – что Мехмед Завоеватель, поборник Ислама, взял на себя роль защитника Греческой веры», то есть, Православия (23, с. 317).

В принципе, «забавно» (то есть необычно) это только для человека, воспитанного на западническом мышлении, на вымыслах о том, что все «татары и от них происходящие» – варвары, а Запад был, мол, с сотворения мира весьма и весьма цивилизованным и чистеньким. Но в действительности все, как видим, обстояло наоборот. Западноевропейцы (католики) насаждали принуждение к вере, массовые казни инакомыслящих, развязывали войны между народами, создавая для осуществления всего этого целые организации-Ордена. Такова была на самом деле суть, якобы, «контратак» против целых цивилизаций и стран, где люди не желали стать «стадом Христовым» – точнее, стадом тех, кто объявил себя «наместником на Земле» – как Христа, так и Бога.

Но неудачно и плачевно для католиков-иезуитов закончились первые антиоттоманские «крестовые походы – контратака христианского мира против Ислама» (23, с. 9). Оставались только методы неспешного идеологического проникновения и иезуитских дипломатических комбинаций, чтобы столкнуть Оттоманскую империю с другим «побочным продуктом монгольской экспансии» – с Московией, а Московию и другие «осколки» Улуса Джучи – друг с другом. И работа в данном направлении, как мы помним, людьми Папы проводилась уже давно, и результатом ее уже были конфликты между «осколками» державы Монгол и Золотой Орды. А уже при правлении Романовых в России многие начинания католиков завершатся гораздо успешнее (об этом ниже).

Идеологическая и дипломатическая атака на Оттоманских турок, ведущийся с разных направлений, тоже окажется намного результативней, хотя и не полностью удовлетворила, как видим, западноевропейцев, также как и в случае с Московией: «И следует напомнить, что Константинополь – теперь известный как Стамбул – до сих пор находится в турецких руках…» – замечает историк-западник Г. В. Вернадский (23, с.11).

Великая Татария, хотя и потерявшая свое было единство, в XV–XVI веках была еще неодолимым препятствием для установления мирового господства западного христианства, управляемого католической церковью.

Поэтому необходимо было разделить это сообщество – Евразийскую цивилизацию, – и стравить между собой ее «составные части». Данный вопрос решили путем идеологического влияния на турок-оттоманов, которые были в большинстве мусульманами, и московитов, среди которых были во множестве христиане (несторине). Но, как мы помним, в те времена «христианство и мусульманство не так отличались одно от другого, различия пришли все-таки позже, они политического свойства. Запад, создавая колониальную систему, развел религию по разным этажам, придав миру те самые знакомые черты, которые остаются у него поныне» (2, с. 961).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.