Миф о праславянской письменности

Миф о праславянской письменности

Московский геолог Г. С. Гриневич давно интересовался дешифровками древних надписей (Гриневич 1991; 1993; 1994б). Занимаясь этим на досуге, он еще в начале 1980-х гг. заявил о том, что смог прочитать таинственную надпись на знаменитом Фестском диске XVIII в. до н. э., найденном на Крите206. При этом он исходил из простых посылок о том, что раннесредневековый термин «русь» изначально означал восточных славян и что они якобы обладали своим собственным оригинальным письмом еще в глубокой первобытности. Поэтому он был убежден в том, что обнаруженное Кириллом в Крыму Евангелие на «русском» языке следует безоговорочно приписывать славянам207. После этого для Гриневича уже не составляло труда «прочитать» загадочные надписи на глиняном горшке, найденном когда-то известным археологом В. А. Городцовым под Рязанью, и на грузиках из Троицкого городища. Войдя во вкус, он отождествил древнейшую критскую письменность («линейное письмо А») с праславянами, а затем за одну ночь прочитал надпись на Фестском диске. Оказалось, что там зафиксированы стенания беженцев из «племени русичей», вынужденных покинуть свою родную «Русиюнию» и переселиться на Крит. При поддержке некой сотрудницы из Института этнографии Л. Гусевой (за этим псевдонимом скрывалась индолог Н. Р. Гусева) ему впервые удалось сообщить о своих «выдающихся открытиях» в газете «Советская Россия» (Плахотная 1984). Разумеется, никто из специалистов его всерьез не воспринял.

Однако Гриневич оказался на редкость энергичным человеком, и его фантастические взгляды на историю нашли отклик у патриотически настроенных писателей и журналистов. Характерно следующее его высказывание: «Мы не мыслим… культуру без письма, сохраняющего для будущего мысли и достижения человека» (Гриневич 1993: 24). Продолжая автора, можно заключить, что либо письменность была присуща человеку изначально (если культура возникла вместе с человеком), либо многие бесписьменные народы следует исключить из числа обладающих культурой. Впрочем, другие народы мало интересовали автора, а вот славяне, заявлял он, обладали письменностью с 5-го тыс. до н. э. (ссылка дается на таблички Тэртерии), причем эта письменность якобы легла в основу всех остальных систем письма (Гриневич 1991; 1993: 255). К древним «славянским культурам» автор причислял балканские энеолитические культуры, дошумерскую (убейдскую) культуру Месопотамии, крито-микенскую культуру, хараппскую цивилизацию долины Инда и, разумеется, этрусков. По его словам, славянскому влиянию было обязано формирование древнеегипетской и древнеримской культур. Иными словами, славяне повсюду разносили высокую культуру и являлись создателями древнейших государств. Центром же первичного славянского расселения объявлялась область между Днепром и Дунаем, где обитали «праславянские» трипольские племена. Трипольцы представлялись культуртрегерами, вынужденными бежать со своей родины из-за какой-то неведомой катастрофы. Они-то и являлись «славянами-пеласгами», принесшими письменную традицию на Крит и в Левант (вспомним Суслопарова и Знойко! – В. Ш.). Вот, оказывается, где находился источник протобиблского и финикийского письма (Гриневич 1993: 101–104)! Более того, даже имя иудейского бога Иеговы было, по Гриневичу, «праславянского» происхождения (Гриневич 1991: 22). Но мало этого, праславяне обладали не только древнейшей письменностью, у них якобы уже имелись летательные аппараты с реактивными двигателями и смертоносное оружие типа атомной бомбы (Гриневич 1993: 129–135, 183–184)208. Примечательно, что затем эту головокружительную фантазию подхватил журнал «Свет», ссылаясь на исследования профессора, доктора технических наук, лауреата Государственной премии СССР В. С. Крикорова (Тудоровский 1998: 23).

Сделав все эти удивительные «открытия», Гриневич стыдил отечественных ученых за то, что они, идя на поводу у западной науки, выводили славянский язык из какого-то иного более древнего языка. Он был убежден, что славяне никак не могут быть моложе древнегреческой цивилизации. Напротив, они много древнее ее, утверждал он (Гриневич 1993: 253). Рассуждения автора вполне укладываются в достаточно типичную для этногенетической мифологии «модель блудного сына» (Шнирельман 1999б: 12–24; см. также: Smith 1984: 101, 106–107): исход из Среднего Поднепровья ведет праславян к тысячелетним скитаниям по всему свету (Балканы, Эгеида, Индостан и т. д.) и заканчивается счастливым возвращением на земли предков (Гриневич 1993: 256). Что же заставляло их пускаться в далекие путешествия (автор ссылается также на колонизацию Сибири вплоть до Аляски в XVII–XVIII вв.)? Ответ никаких сомнений у автора не вызывал: «Охота к перемене мест, не свойственная другим народам», «загадочная славянская душа» (Гриневич 1993: 257). Иными словами, конечную причину автор искал в иррационализме и мистике. Именно в этом он видел основание для «священного права славянина любить все славянское, и это столь же естественно, как любить своих родителей» (Гриневич 1993: 257).

Между тем дешифровки Гриневича не выдержали испытания на прочность, как это показали другие неоязычники, увлекающиеся рунами. Обнаружив на обложке книги А. Платова рунический текст, Гриневич тут же его «прочел». Однако затем выяснилось, что речь идет о современном тексте, составленном самим Платовым, смысл которого был совершенно не тем, который приписал ему Гриневич (Прибыловский 2002).

Остается упомянуть, что не имеющая никакого отношения к науке, но зато демонстрирующая яркий пример мегаломании концепция Гриневича не находит никакой поддержки у серьезных ученых (см., напр.: Русинов 1995: 32–35; Данилевский 1994: 20–22; 1998: 322–325). Между тем в 1990-х гг. Гриневич, не обладая какой-либо научной степенью в области не только исторических, но даже и геолого-минералогических наук, стал «старшим научным сотрудником Отдела всемирной истории Русского Физического Общества». Его псевдоисторические построения неоднократно воспроизводились и находили поддержку в журнале этого самодеятельного Общества «Русская мысль» (Гриневич 1991; Белякова 1993б; Мароевич 1993; Зрелкин 1994а: 99; Предтеченский 1997), а его книга была издана тесно сотрудничавшим с этим журналом издательством «Общественная польза» в виде первого тома начатой им «Энциклопедии русской мысли»209. Тогда Гриневич исполнял обязанности директора Центра общепланетарных геоструктур, входящего в состав Русского физического общества.

Неравнодушен к построениям Гриневича и всероссийский журнал «Наука и религия» (см., напр.: Голос крови 1994), начавший в 1990-х гг. специализироваться на пропаганде мистики, эзотерики и неоязычества. Концепцию Гриневича охотно пропагандировали и национал-патриотические издания (Васильев С. 1995а; Народная защита, 1995, № 4–6, 1996, № 7–9, 1997, № 11; Экономическая газета, 1996, № 1–4, 1997, № 1–4; Гришаков 1998). Мало того, Гриневич печатался в неонацистском антисемитском журнале «Атака», где в открытую выражал свои шовинистические взгляды (Гриневич 1994в). Рекламой книги Гриневича занималось и издательство православного «Русского вестника» (Трехлебов 1998: 65). Творчество Гриневича, как и прочие аналогичные псевдонаучные построения, пользуются определенной популярностью в провинции. Оно, например, привело в восторг аспиранта Мордовского государственного университета, о чем тот не преминул поведать на страницах солидного научного издания (Госткин 2001).

Фантазии Гриневича с энтузиазмом воспроизводил краснодарский писатель-неоязычник А. В. Трехлебов (Ведагор), называвший его «языковедом» и «дешифровщиком». Он пытался убедить читателя в том, что якобы открытие «древнейшей славянской письменности» получило поддержку в науке и что ученые будто бы называли ее «славянской руницей». Среди «ученых» он перечислял дилетантов XIX в. Е. Классена и Ф. Воланского, а также наших современников В. Щербакова и Г. Белякову, ушедших по уровню своих познаний в древней истории недалеко от Гриневича. Когда же автор пытался опираться на авторитет профессиональных археологов (он называл, например, имена А. Я. Брюсова и А. В. Арциховского), он полностью искажал их взгляды (Трехлебов 1998: 18–46)210.

Впрочем, пальму первенства у Гриневича пытались оспорить и некоторые другие самодеятельные авторы. Среди них – инженер Д. Герстле, утверждавший, что ему удалось дешифровать знаменитый Фестский диск, пользуясь русским языком. Герстле видел в русских один из самых древних и культурных народов на планете, создавший крито-микенскую культуру и государственность, которая лежала в основе всех позднейших европейских культур. По его словам, русский язык возник раньше общеславянского и русские влились в славянский мир лишь после гибели крито-микенской цивилизации. В любом случае исходным регионом для русских и славян оказываются Малая Азия, Эгеида и Балканы, откуда они якобы и расселялись, создавая по пути всевозможные государства. Интервью с Герстле на эту тему было опубликовано газетой «Начало» (Дмитрук 1993). Интересно, что то же самое интервью поместила на своих страницах и газета русских националистов «Русский вестник» (1993, № 5: 16).

Другой «дешифровщик», конструктор КБ Сухого и специалист по летательным аппаратам В. Гладышев, без каких-либо затруднений «читал» по-русски практически любые тексты, происходящие с Древнего Востока – от Египта и Крита до долины Инда, – и объявлял все соответствующие языки, включая язык легендарных атлантов, «праславянскими (арийскими)» (Гладышев 1995а; 1995б; 1996; 1997). Он называл атлантов «прямыми предками русских» и призывал «восстановить нашу истинную русскую историю». При этом Гладышев читал Фестский диск по-своему, его версия кардинально расходилась с версией Гриневича, и он упрекал того в неверном понимании этого документа (Гладышев 1998).

Его поддерживал почетный строитель космодрома Байконур, полковник в отставке С. А. Алексеенко, для которого мифическая Атлантида представлялась несомненной цивилизацией «ариев-славян», Москва – городом 8500-летней древности, а скифы – славянскими предками (Алексеенко 1996; 1997а). Он подхватывал фантазии о «Северной прародине», «санскритской топонимике» Евразии и «славянской» свастике. Мало того, он воспроизводил и теософские вымыслы Блаватской о пяти расах, не имевших между собой ничего общего и… происходивших будто бы с различных планет (Алексеенко 1997а; 1997б). Миф об «ариях-славянах», якобы создавших древнейшую азбуку, и об аутентичной древней летописи, «Влесовой книге», настолько полюбились общероссийскому популярному журналу «Свет», что в 1997–1998 гг. он опубликовал несколько статей на эту животрепещущую тему (Гусев 1997а; 1997б; Капков 1997; Бобрик 1998). Впрочем, чтобы сохранить внешнюю объективность, журнал всячески открещивался от наиболее одиозных, на его взгляд, публикаций типа книг В. М. Кандыбы. Но при этом он всячески расхваливал не менее одиозного автора Гриневича, объявляя его «археологом» (Капков 1997).

В конце 1980-х гг. идея о том, что именно славяне, или «россичи», были изобретателями дохристианского фонетического письма, нашла место в книге бывшего геолога и моряка А. С. Иванченко. Там доказывалось, что в своих школах древние «россичи» учили много иностранных языков – от санскрита до шумерского – и по своей культуре превосходили древнее Двуречье. Якобы это от них азбуку получили все другие народы, начиная с этрусков и троянцев (Иванченко 2006: 25–26, 33)211.

Своего апогея мегаломания достигала в концепции известного нам «народного академика» А. Ф. Шубина-Абрамова. Развивая по-своему эзотерическое учение, он и его последователи хотят видеть в каждой отдельной букве «ВсеЯСветной грамоты» огромный «мировоззренческий смысл» («многомерный материализующий объект»), и любое слово трактуется ими как носитель сложной зашифрованной информации212. При этом Шубин-Абрамов придавал слову «Русь» всеобъемлющее значение, превосходящее все мыслимые и немыслимые пределы. Для него «Русь» – это «единяющее и обосновывающее начало всех видов Восходящих в Космосы Материй, которые становятся Вселенными». В такой перспективе Земля рисуется «пылинкой Руси ВсеЯСветной», ее творением. А «Киевская Русь» оказывается «названием Планеты по ее исконной столице». Шубин-Абрамов доказывал, что при своем появлении на планете люди обладали немыслимыми знаниями обо всем и, в частности, умели летать, выходить в космос и даже творить материю. Однако с течением времени они утратили такие способности и сегодня многое забыли. Примечательно, что человеческую систему жизни Шубин-Абрамов называл «АРИйской» (Шубин-Абрамов 1996: 2).