Основные направления социально-экономического развития

Основные направления социально-экономического развития

Последняя треть XIX века – время бурного развития крупного промышленного производства. Особенно стремительным был прогресс в ключевых отраслях тогдашней экономики – металлургии, машиностроении, на транспорте. Возникают новые отрасли – электротехническая, химическая, продукция которых начинает все больше менять повседневную жизнь людей. Новая ступень в развитии производства требовала и новых форм организации промышленности. Это было время расцвета крупного производства, а оно требовало больших финансовых вложений. В целях аккумуляции средств финансисты стали активно прибегать к новому способу привлечения капитала для решения крупных экономических задач. Речь идет об акционировании, распространение которого способствовало установлению тесных контактов между крупнейшими банками и собственно промышленниками, в результате чего в обществе формировалась узкая элитарная прослойка – финансовая олигархия, которая овладела командными высотами в экономике и стремилась к тому, чтобы полностью подчинить себе и весь ход политического процесса.

Именно в эти годы зарождаются новые формы производственных объединений – картели, синдикаты, тресты, которые становятся монопольными хозяевами рынка в ключевых отраслях промышленности. Раньше других этот процесс начался в США, там же он достиг наибольшего размаха. Базовый принцип рыночной экономики – конкуренция – подвергся в эти годы серьезному испытанию, и это накладывало весьма заметный отпечаток на многие стороны жизни тогдашнего общества – идеологию, политику, социальные отношения.

Социальная структура ведущих стран имела, безусловно, свою национальную специфику, но в то же время и немало общих черт, прежде всего все увеличивающуюся долю горожан в общей совокупности населения. А среди городского населения основная доля принадлежала лицам наемного труда, в первую очередь рабочим. Положение этой части населения во всех отношениях было достаточно тяжелым. Хотя наблюдалась тенденция к некоторому повышению уровня зарплаты и ограничению продолжительности рабочего дня 10 часами, добиваться этого приходилось, как правило, в ходе жестких столкновений с предпринимателями, что, естественно, вело к перманентной напряженности в обществе. Государство лишь к концу века стало отходить от концепции «ночного сторожа», согласно которой оно не должно было вмешиваться в отношения между рабочими и предпринимателями. Нежелание государства разрабатывать позитивную рабочую политику вело к тому, что в сфере трудовых отношений накапливался конфликтный потенциал, угрожавший взорвать базовые устои буржуазной цивилизации.

Если трудовые отношения превращались в источник постоянных и весьма опасных конфликтов, то увеличение доли среднего класса в социальной структуре, несомненно, стабилизировало общество. Важно иметь в виду, что средний класс включает не только предпринимателей, но и интеллигенцию. Имея определенную собственность, этот слой не был заинтересован в радикальном сломе существовавшего правопорядка, ибо в нем у него была своя сравнительно устойчивая ниша. С другой стороны, стремление защитить эту нишу от превратностей судьбы, по возможности укрепить и улучшить свой статус, побуждало идеологов среднего класса добиваться реформирования общества с целью устранения наиболее одиозных социальных язв. Именно в этой среде постепенно выкристаллизовалась мысль о том, что если государство не станет активно влиять на социальный климат, то ожидать стабильности не придется, а без этого рассчитывать на устойчивый прогресс невозможно. Такое своеобразное сочетание статичности и динамики в менталитете среднего класса делало его главным заинтересованным лицом в упрочении гражданского общества.

Сложные и весьма болезненные процессы разворачивались в аграрном секторе экономики ведущих стран. Начиная с 70-х годов прошлого века его поразил затяжной кризис. Развитие транспорта привело к тому, что заметно облегчилась и удешевилась доставка сельскохозяйственной продукции в Европу из Канады, Аргентины, Австралии и из западных штатов США. Мелкие крестьяне европейских стран, попав под жесткий пресс конкуренции со стороны дешевых заокеанских продуктов, разорялись и вынуждены были продавать свои участки и пополнять ряды наиболее бедной части городского населения.

Те же, кто смог выдержать первый натиск заокеанской продукции, вынуждены были срочно перестраивать свое хозяйство, повышать его производительность за счет внедрения новейших технологий, переориентации на новые запросы рынка. Выжившие в этой острейшей конкурентной борьбе хозяйства становились все более тесно интегрированными в общую экономическую систему, и, таким образом, разрыв между двумя основными отраслями экономики, унаследованный от традиционного общества, начал постепенно преодолеваться. Это был весьма болезненный процесс, не раз сопровождавшийся резкими всплесками острых социальных столкновений. Не случайно во многих странах в последней трети XIX века наибольший заряд радикализма был заложен именно в аграрных движениях протеста выступавших за равноправие сельского хозяйства, т. е. за то, чтобы государство целенаправленно помогало фермерам в борьбе с конкурентами, прежде всего с банками, железнодорожными компаниями, посредническими фирмами. Однако, поскольку государство в тот период, как правило, ориентировалось на интересы финансовой олигархии, эти требования не получали поддержки и проблемы аграрного сектора долгое время оставались в ряду важных факторов, дестабилизировавших общественное развитие.

В последней трети XIX века произошло огромное расширение международного товарообмена. Стремительная индустриализация резко расширила емкость внутреннего рынка ведущих стран мира. Во много раз вырос спрос на уголь, сталь, машины, транспортное оборудование, сырье, продовольствие и т. д. Это детерминировало рост внешней торговли. Несмотря на увеличение емкости рынка, борьба за контроль над национальными рынками становилась все более жесткой. Для вытеснения конкурентов заинтересованные стороны стали использовать все новые и новые средства. Одним из самых распространенных стал демпинг, т. е. импорт тех или иных товаров по явно заниженным ценам, для того чтобы таким путем подавить сопротивление местных производителей данной продукции, занять рынок, а уже затем диктовать свои условия. Это порождало ответную реакцию: на смену «свободной торговле» идет протекционизм, т. е. защита внутреннего рынка от иностранной продукции с помощью различных ограничительных мер, которые проводит государство. Введение жестких протекционистских мер не раз приводило к резкому обострению межгосударственных отношений, которое выливалось в так называемые «таможенные войны».

Рост международной торговли, развитие транспортной инфраструктуры, завершение раздела мира – все это усиливало и ускоряло процесс становления единой системы мирового хозяйства. Общая тенденция развития сводилась к тому, что замкнутые, разобщенные национальные хозяйственные единицы постепенно скреплялись в органично взаимосвязанную и взаимозависимую систему, что безусловно стало оказывать все более серьезное воздействие на внутреннюю эволюцию каждого из элементов этой глобальной системы. А это, в свою очередь, начало во все большей мере влиять на политическую ситуацию в ведущих государствах, на характер межгосударственных отношений, на положение дел на периферии системы международных отношений.

Естественно, что эти общие для наиболее развитых стран факторы социально-экономических отношений в каждой конкретной державе – Англии, Германии, США, Франции и др. – имели свою специфику, свои национальные особенности. Так, например, наиболее быстрыми темпами создание крупных финансовых структур нового типа шло в США и Германии. Их символами стали гигантские американские корпорации «Стандард Ойл» и «Стальной трест», немецкий концерн Круппа. Безусловно, и в Англии, и во Франции также возникли объединения подобного рода (достаточно, например, упомянуть концерн Шнейдер-Крезо), но бесспорными лидерами в этом процессе оставались именно США и Германия.

К появлению концернов и трестов в разных странах относились по-разному. Особенно бурные дискуссии по поводу роли новых объединений развернулись в США. Именно там антимонополистическое движение приобрело наибольший размах. Его участники полагали, что образование трестов, монополизировавших целые отрасли промышленности, было не результатом естественных процессов, разворачивавшихся в сфере экономики, а следствием «преступного заговора» группы олигархов, подрывавшего устои «американской системы», в первую очередь, одну из ее основ – свободу конкуренции. Эти идеи получили яркое отражение в весьма популярных в США того времени трудах Э. Беллами и Г. Ллойда, в платформе, созданной в начале 90-х годов популистской партии. Не удивительно, что самые различные социальные силы настойчиво добивались роспуска трестов. Под их давлением в 1890 г. Конгресс США принял закон Шермана, декларировавший, что «объединения в форме треста или любой другой форме… с целью ограничения коммерции или торговли между штатами или иностранными государствами объявляются незаконными».

Общим для всех наиболее развитых стран Запада было становление основ гражданского общества. Однако темпы этого процесса были в разных странах далеко не одинаковыми. В США и Англии основы гражданского общества – устойчивая партийная система, механизм выборов и местного самоуправления, разветвленная сеть различных общественных организаций, выполняющих роль групп давления, и другие его атрибуты уже сложились и функционировали достаточно стабильно. В этих странах речь шла о совершенствовании его структуры, повышении общей эффективности, устранении отдельных атавизмов прошлого. Так, в США особенно большую проблему представлял «южный вопрос». Дело в том, что, хотя в результате Гражданской войны рабство и было уничтожено, южанам позднее удалось легитимизировать систему расовой сегрегации, узаконивавшую неравноправное положение негритянского населения в сфере социально-экономических отношений. По существу на Юге были законсервированы многие пережитки прежних порядков, и это создавало серьезные проблемы на пути дальнейшего развития американского общества. В Англии большие сложности представлял вопрос о предоставлении самоуправления Ирландии. Он не раз вызывал острые политические кризисы, смены кабинетов, расколы в ведущих партиях. И тем не менее в обеих этих странах гражданское общество стало реальностью.

Гораздо сложнее ситуация в этом плане была в Германии и Франции. Во Франции лишь к началу 90-х годов, после провала попытки Буланже ликвидировать республиканские институты, завершилась дискуссия об оптимальной форме государственного устройства – был сделан окончательный выбор в пользу республики. Лишь после этого можно было говорить об утверждении в стране основ гражданского общества. На его облик большое влияние оказывали два разноплановых фактора: память о катастрофе 1870 г. и весьма популярная среди французов самых разных социальных групп идея реванша, консолидировавшая общество – и широко распространенный со времен Великой французской революции лозунг социальной справедливости, вступивший в резкую дисгармонию с реальной действительностью и в силу этого дестабилизировавший общество. На волне борьбы за социальную справедливость в 1880 г. возникла Французская рабочая партия, ставившая своей целью переустройство общества на социалистических принципах, причем ее радикальная часть вела речь о полном сломе существовавшей системы. Популярность и влияние новой партии быстро росли, она превращалась в заметную силу, и перед правящей элитой остро стоял вопрос: как строить взаимоотношения с ней? Вплоть до конца XIX века превалировала точка зрения, согласно которой единственно возможным вариантом решения этой проблемы было силовое подавление социально-политического инакомыслия. Однако в этом случае значительная часть общества лишалась возможности пусть опосредованно, но все же принимать участие в политическом процессе. Очевидно, что подобная ситуация не только не повышала общественную стабильность, но, наоборот, серьезно дестабилизировала общество. Лишь в самом конце XIX века в правящей элите наметилась переоценка ценностей в этой сфере. Начиная с «казуса Мильерана» в 1899 г., когда впервые представитель социалистов был приглашен в правительство, власти стали стремиться к тому, чтобы интегрировать социалистов в политическую систему.

Еще сложнее становление гражданского общества происходило в Германии, где еще предстояло решить ряд важных общедемократических задач, прежде чем переходить к отработке норм и принципов функционирования подобного общества. В Германии особенно бросалось в глаза противоречие между уровнем развития экономики (по базовым показателям в этой сфере Германия находилась на передовых позициях) и состоянием социально-политической сферы, где сохранялось немало пережитков прежней эпохи. Этот дисбаланс оказывал большое воздействие на долгосрочные тенденции в развитии германского общества.

При всех зигзагах и национальных особенностях, те базовые изменения в сфере социально-экономических отношений, о которых шла речь выше, все более решительно пробивали себе дорогу и начинали все ощутимее влиять на остальные стороны развития западной цивилизации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.