Об украинском патриотизме — мнимом и истинном
Об украинском патриотизме — мнимом и истинном
Дивное государство представляет собой ныне Украина. Чем-то напоминает оно сказочное Королевство кривых зеркал. В освещении местными СМИ происходящих в стране событий четко прослеживается одна тенденция. Участников массовых беспорядков, прокатившихся зимой в западных и центральных регионах Украины, рассматривают как героев. Им прощено все: разбои и грабежи, захват административных зданий, погромы в самом центре украинской столицы, избиения и даже убийства мирных граждан. Потому, дескать, что, устраивая бесчинства, эти грабители, хулиганы, убийцы якобы боролись таким образом «за свободу и демократию», проявляли «гражданское мужество» и «патриотизм».
И наоборот: нынешние народные выступления в южных и восточных регионах Украины характеризуются как «антипатриотичные», «предательские», «сепаратистские», будто бы совершаемые по указке и на деньги «вражеской» России. В связи с этим вопрос об украинском патриотизме встает в полный рост. Являются ли патриотами Украины те, кого именуют сегодня таковыми? Можно ли (как это делают сейчас многие) ставить знак равенства между украинским патриотизмом и русофобией? Отвечает ли интересам страны захват власти необандеровцами, против господства которых, собственно, и поднялись Донецк, Луганск, Харьков, другие юго-восточные города?
Кто-то из великих заметил, что для того, чтобы разобраться в настоящем, необходимо понять прошлое. В самом деле, прошлое часто дает нам подсказку. Надо только не лениться изучать его. А как раз с этим у нынешних так называемых «патриотов Украины» большие проблемы. Все их «патриотические» убеждения базируются на выдуманной истории. Им, например, неизвестно, что никакой «Руси-Украины», о которой так любят судачить украинские «национально сознательные» псевдоисторики, в действительности никогда не существовало. А была единая Русь, простиравшаяся в древности до муромских лесов на северо-востоке (где восточные славяне соседствовали с угро-финскими племенами) до Закарпатья на юго-западе (где восточные славяне тоже соседствовали с угро-финскими племенами).
Центром той единой Руси первоначально был Киев, затем — Владимир-на-Клязьме, еще позднее — Москва. И населяла тогдашнее Русское государство единая русская народность, развившаяся позднее в русскую нацию. Единую нацию! Точно так же, как сформировавшаяся, например, в древнем Польском государстве польская народность, несмотря на все расколы, разделы и раздробленности, развилась в единую польскую нацию. А сформировавшаяся в древнем Германском государстве немецкая народность превратилась со временем в единую немецкую нацию, вновь-таки невзирая на всевозможные долговременные (до второй половины ХIХ века) разделения. Так было и во Франции, и в Италии, и в Англии. И так далее.
Единая народность не означает народность одинаковую во всех своих представителях. Расселявшиеся на обширной территории племена, как правило, пребывали в различных природных условиях, контактировали с разными соседями, подвергались неодинаковым культурным (языковым — в том числе) влияниям, а часто и попадали под власть разных иностранных правителей. Но при всем при том и в Великой, и в Малой Польше поляки оставались поляками. Немцы все равно были немцами и в Верхней, и в Нижней Германии. Французы являлись французами, как в Северной, так и в Южной Франции, а итальянцы итальянцами как на севере, так и на юге Италии. Вот и русские сохранили свою национальную принадлежность и в Северо-Восточной Руси (названной позже Великороссией или Великой Русью), и в Руси Юго-Западной (будущих Малороссии и Белоруссии).
Современные украинские авторы, пытаясь отказать великорусам в праве на древнерусское наследие, часто заявляют, что Киевская Русь процветала, когда на месте Москвы еще медведи бегали. Ну и что же из того? Процветала и средневековая Германия, когда на месте Берлина бегали, наверное, такие же медведи. Да и весь тот край, где возникла потом будущая столица Германской империи, был раньше заселен не германскими, а славянскими племенами. Германцы пришли туда в более поздний период. Но только лица с ярко выраженной интеллектуальной недостаточностью могут утверждать, что берлинцы — это не немцы, а германизированные славяне.
И на месте будущей Варшавы бегали медведи, когда Польское государство переживало период расцвета. И Стокгольм возник позже, чем государство Швеция. И Будапешт не сразу стал столицей Венгрии. Неужели варшавяне не поляки, стокгольмцы — не шведы, будапештцы — не венгры? О том, что в Москве и Киеве, Львове и Твери, Чернигове и Пскове (и в Новгороде, и в Минске, и в Полоцке) жил один и тот же русский народ, свидетельствовали старинные летописи. Об этом знали и помнили книжные люди не только в Северо-Восточной Руси, но и в Юго-Западной (уже и в то время, когда эти две части Руси оказались отделены друг от друга государственными границами). О том же писали многочисленные зарубежные ученые в Средние века.
Вплоть до революции 1917 года великорусы, малорусы и белорусы сознавали себя единой нацией. Идеологию розни им навязали в ХХ веке, в ходе принудительно проведенной украинизации Малороссии (в Белоруссии тогда же проводилась белорусизация). Торжество сей идеологии сегодня — следствие тоталитарного прошлого. Преодоление ее — вопрос времени. Ибо переименованные в украинцев малорусы по плоти и крови остаются такими же русскими, как и сохранившие национальное имя великорусы (о белорусах можно сказать то же самое).
Характерный факт — провозглашенный ныне «духовным отцом украинской нации» Тарас Шевченко ни разу, ни в одном из своих произведений (включая частную переписку и «Дневник») не употребил слово «украинцы». О существовании таковых он не ведал.
Другой характерный факт — когда летом 1917 года Временное правительство предложило украинской Центральной раде включить в состав новообразуемой автономной Украины все населенные малорусами местности, где жители за это проголосуют, радовские политики перепугались. Они предпочли составить Украину из пяти губерний — Киевской, Волынской, Подольской, Полтавской и Черниговской (то есть без всего нынешнего Юго-Востока), лишь бы обойтись без голосований и опросов. Причем в Центральной раде прекрасно понимали, что даже в этих пяти губерниях большинство выскажется против какого-либо отмежевания от остальной России. Потому «национально сознательные» украинские деятели так и не решились преобразовать свою организацию в парламент, проведя всеобщие выборы (на сей счет есть признание председателя Рады Михаила Грушевского, содержащееся в его мемуарах).
Стоит помнить и о том, что, несмотря на долговременную украинизацию, русский язык по-прежнему является родным для большинства украинцев. И это вполне естественно. Русский литературный язык вырабатывался совместными усилиями великорусов и малорусов начиная со второй половины ХVII века (ранее в качестве литературного языка на Руси использовался церковно-славянский, тоже общий для всех частей Руси). Образованной частью малорусского общества он воспринимался как свой. Разумеется, люди малограмотные и неграмотные общались не на нем, а на местных просторечиях, которые, однако, обоснованно считали разновидностями того же русского языка. По мере распространения просвещения все большее количество малорусов переходило к литературным формам речи. Таков был нормальный результат нормального культурного развития.
Созданная на русском языке литература была (и остается) для малорусов (украинцев) родной. «Нашей литературой» называл ее даже Тарас Шевченко. И стремился занять в этой литературе почетное место, для чего писал по-русски поэзию и прозу.
Что касается языка украинского, то его создали искусственно, путем выдумывания новых слов и привлечения иноязычной лексики. Сей язык, который нельзя путать с малорусским наречием, украинизаторы навязали малорусам, но родным для большинства коренных жителей он так и не стал. Современный «суржик», распространенный преимущественно в селах Украины, — это всего лишь пестрая смесь из русского и искусственного украинского языков. Называть его носителей украиноязычными — неправомерно.
Весьма примечательно и восприятие в прошлом малорусами атрибутов российской государственности. Государственный герб они принимали как свой («Орле наш двоглавый», — писал в одном из стихотворений известный малорусский историк Николай Костомаров). На культурных мероприятиях пели русский национальный гимн «Боже, Царя храни!». Потому естественно, что русский национальный в то время означало малорусский не в меньшей степени, чем великорусский. Как свой принимали в Малороссии и трехцветный (бело-сине-красный) флаг. В отличие от желто-голубого знамени провинции Нижняя Австрия, подаренного австрийской императрицей галицким русинам в 1848 году (Галиция входила тогда в состав Австрийской империи) и выдаваемого ныне за национальный украинский стяг.
До 1991 года (тем более — до 1917-го) не пользовалась популярностью среди украинцев песня «Щэ нэ вмэрла Украина», написанная на пьяную голову Платоном Чубинским в подражание польской и сербской песням и вряд ли предназначавшаяся самим автором в национальные гимны. Ну а касательно герба-трезубца, то еще в начале ХХ века украинские деятели сами не могли разобрать, что означает обнаруженный на старинной монете узор: трезубец ли, часть пернача, букву, изображение птицы, еще что-то? Трезубцем это назвали без доказательств, произвольно (просто надо было остановиться на каком-то варианте), и о признании его малорусами национальным символом не могло быть и речи.
И конечно же не могло быть и речи о признании национальными героями одиозных персонажей малорусского (позднее — украинского) прошлого. Ивана Мазепу в народных думах называли проклятым, псом и т. п. Симона Петлюру презирали даже его соратники. О преступлениях бандеровцев (именно бандеровцев, а не «переодетых энкавэдистов», как уверяют современные украинские СМИ) свидетельствовали сами простые украинцы. И свидетельства эти приведены главным образом не в компартийных пропагандистских брошюрках, а в изданных за пределами СССР украинской диаспорой мемуарах очевидцев. Герои в Малороссии, конечно, были, но ничего общего с кумирами украинства они не имели.
На протяжении веков малорусы явили миру немало выдающихся личностей. Церковные иерархи — Иов Борецкий, Исайя Копинский, Исаакий Борискевич, Стефан Яворский, Дмитрий Туптало. Казацкие вожди — Богдан Хмельницкий, Мартын Пушкарь, Яким Сомко, Семен Палий, Василий Кочубей. Государственные и общественные деятели — Александр Безбородко, Дмитрий Трощинский, Петр Завадовский, Адольф Добрянский, Иоанн Наумович. Полководцы и военачальники — Иван Гудович, Иван Паскевич, Петр Котляревский, Роман Кондратенко, Павел Мищенко. Писатели — Николай Гоголь, Нестор Кукольник, Всеволод Крестовский, Алексей Стороженко, Анна Ахматова (Горенко). Ученые — Михаил Максимович, Яков Головацкий, Памфил Юркевич, Иван Сикорский, Степан Тимошенко. И многие-многие другие. Все они являлись сторонниками русского (великорусско-малорусско-белорусского) единства, все сознавали себя русскими. Они ошибались? Они знали историю хуже современных «национально сознательных» невежд?
Вопросы, безусловно, риторические. История ясно свидетельствует: великорусы, малорусы (украинцы), белорусы вместе составляют единый национальный организм. Отсечение от этого организма какой-либо части гибельно для отсекаемого. Как гибельно для ветви дерева отсечение от ствола. Если затем отсеченную ветвь поставить в воду, какое-то время она будет оставаться живой, но постепенное умирание в данном случае неизбежно.
Можно попытаться спасти эту ветвь, вновь привив ее к дереву (это сложно, но реально, главное — не упустить время). А можно отстаивать ее «независимость», обрекая тем самым на смерть.
Отсюда и надо делать выводы. Основанный на выдуманной «истории», чужеродных символах, искусственном языке, ложных целях, необандеровский «патриотизм» не может быть истинным. Для Украины спасителен курс на единение с Россией, в поддержку которого выступают на юго-востоке страны. Соответственно поддерживающие этот курс жители Донецка, Луганска, Харькова, всего Юго-Востока — не сепаратисты, а настоящие патриоты своей Родины, желающие ей блага. К сожалению, не все это сегодня понимают в Королевстве кривых зеркал.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.