«ПАНТЕРА» Pz. V Ausf. D В БОЯХ

«ПАНТЕРА» Pz. V Ausf. D В БОЯХ

Первыми немецкими танковыми частями, получившими на вооружение новые танки «Пантера», стали 51 и 52-й танковые батальоны. Эти части формировались в январе 1943 года на основе 2-го батальона 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии и 1-го батальона 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии. Несмотря на то, что к этому времени обе дивизии имели серьезный боевой опыт, в 51 и 52-м батальонах оказалось большое количество молодых солдат и унтер-офицеров, вообще не бывших на фронте. Кроме того, в штабах батальонов имелось много необстрелянных офицеров. Естественно, такое положение с кадрами впоследствии негативно сказалось на боевых действиях.

По первоначальному штату каждый батальон должен был иметь в своем составе 96 «пантер» — по 22 в каждой из четырех рот (четыре взвода по пять танков и два танка штаба роты) и 8 в составе штаба батальона. Именно по такому штату формировали первые батальоны «пантер», отправленные на фронт летом 1943 года. Однако вскоре из-за нехватки новых танков количество машин в батальонах пришлось сократить.

Первые «пантеры» поступили на вооружение 51 и 52-го батальонов в мае 1943 года — до этого обучение экипажей велось на танках Pz.IV. К началу операции «Цитадель» оба батальона включили в состав 39-го танкового полка, который насчитывал в своем составе 200 «пантер» (по 96 в каждом батальоне и 8 в штабе полка).

Перед началом операции «Цитадель» немецким командованием был утвержден план формирования 10-й танковой бригады, в состав которой включался танковый полк дивизии «Gro deutschland» («Великая Германия») и 39-й танковый полк «пантер». Командиром бригады стал полковник Деккер. Однако в ходе боев руководство бригадой в обход Деккера очень часто брал на себя командир танкового полка «Gro deutschland» фон Штрахвиц. Результат такой «двойной» подчиненности негативно сказался в ходе боев, зачастую приводя к излишним потерям.

Следует сказать, что к началу операции «Цитадель» из 11 танковых и четырех панцергренадерских дивизий, входивших в состав групп армий «Юг» и «Центр», только в четырех в составе танкового полка имелось по два батальона. В остальных полках числилось лишь по одному батальону в танковом полку, так как вторые батальоны находились в Германии для перевооружения их на «пантеры». Однако этот процесс затянулся на довольно длительное время, в результате чего нередко батальоны не возвращались в состав полков, из которых были откомандированы, а направлялись в другие подразделения.

53, 54. Танк «Пантера» Ausf. D после испытания обстрелом, проведенного 24 декабря 1943 года 5-й истребительно-противотанковой бригадой. После двух пробоин в правом борту башни от попадания 76-мм осколочно-фугасного снаряда откололся большой кусок брони. На фото 54 видны 76 и 57-мм пробоины в борту, сделанные с дистанции 1000 метров.

Боевое крещение «пантер» состоялось 3 июля 1943 года — в 8.15 184 боевых машины 39-го танкового полка атаковали советские позиции в районе села Черкасское. Здесь «пантеры» столкнулись с 245-м танковым полком Красной Армии, имевшем на вооружении американскую матчасть — 12 машин М-3 средний (М-3 «Генерал ЛИ») и 27 М-3 легкий (М-3 «Генерал Стюарт»). В своем рапорте на имя Гудериана о действиях новых танков «Пантера» полковник Деккер описал это столкновение так: «5-го июля я предпринял массированную атаку танковой бригадой, однако не продвинулся дальше оврага. Не зная о наших новейших орудиях, восемь танков «Генерал Ли» приблизились к нам примерно на 2200 метров. Всего несколькими удачными попаданиями мы их уничтожили — они вспыхнули подобно бенгальским огням на рождественской елке».

Есть описание этого боя и в документах советской стороны — в журнале боевых действий 245-го отдельного танкового полка сказано следующее: «В 7.00 (5 июля) 1 и 2-я роты получили приказ о выдвижении в район высоты 237,8 юго-западнее Черкасское для совместных действий с 196-м гвардейским стрелковым полком 67-й гвардейской стрелковой дивизии. В 12.00 танки заняли исходные позиции, увязав вопросы взаимодействия с пехотой и артиллерией. В 13.00 — получен приказ выбить пехоту противника из занятых траншей и подавить огневые точки.

В 14.00 роты развернутым строем в 2 эшелона (1-я в первом, 2-я во втором) пошли в атаку (в первой роте были танки М-3 средний, во второй — М-3 легкий. — Прим автора).

К 15.00, выбив пехоту противника из траншей, восстановили положение полка.

Роты вступили в тяжелый бой с превосходящими силами танков (до 70 штук). В результате боя противник потерял: подбитыми и сожженными 30 танков, подавлено огнем и гусеницами 7 орудий, 6 шестиствольных минометов, 3 миномета, до двух батальонов пехоты. Потери рот — сгорело от артогня противника 9 средних и 2 легких танка, подбит 1 М-3 с, убито 26 и ранено 24 человека. В бою отличился экипаж командира 1-й роты старшего лейтенанта Хрипача, который сжег 7 танков противника. Боем руководил начальник штаба полка капитан Медведков, связь с ротами и внутри рот велась по радио».

Как видно, потери, указанные в докладе Деккера, и в журнале боевых действий 245-го полка, очень похожи. Правда, информация о том, что «пантерам» удалось уничтожить восемь американских танков в короткое вызывает некоторые сомнения. Дело в том, что согласно журналу боевых действий 245-го полка последний вел бой в районе высоты 237,8 с 14 до 16 часов, и потери танков происходили не одномоментно, а были «размазаны» по времени.

Кстати сказать, не обошлось без потерь и в полку «пантер» — в ходе боев 5 июля 1943 года немцы указывают 18 «пантер», подбитых и подорвавшихся на минах.

В течение следующих дней количество боеспособных «пантер» уменьшалось с катастрофической быстротой. Если на утро 6 июля имелось 166 боеспособных «пантер», то 7 июля — всего 40, 8 июля -11, 9 июля -16, 10 июля — 10, 11 июля — 30, 12 июля -25, 13 июля — 43, 14 июля — 36, 15 июля — 20, 16 июля — 43, 17 июля — 44. Как видно, число боеспособных «пантер» резко снизилось уже на третий день боев. Это было связано не только с боевыми потерями, но и с огромным числом поломок и технических неисправностей у новых немецких танков. Для восстановления «пантер» в спешном порядке приходилось самолетами доставлять запчасти с заводов на фронт.

15-17 июля 1943 года по приказу главного командования сухопутных войск 51-й танковый батальон передал все свои «пантеры» 52-му батальону 39-го танкового полка, и 18 июля убыл за получением новой мат-части. В результате, по состоянию на утро 19 июля 1943 года 52-й танковый батальон 39-го танкового полка насчитывал 61 боеспособную «пантеру», 72 требовали ремонта, 4 отправили на ремонт в Германию и 55 списали как безвозвратные потери. К этому количеству стоит добавить 5 оставшихся в строю командирских «пантер», имевшихся в штабе 39-го танкового полка (3 машины из 8 к этому времени были потерны). Кроме того, 21 и 31 июля 1943 года на пополнение 32-го батальона поступили 12 новых «пантер» (двумя партиями по 6 машин).

Следует сказать, что система учета потерь танков в немецкой армии была довольно хитрой, и оценить потери в ходе той или иной операции часто просто не представляется возможным.

Так, в безвозвратные потери включались танки, оставшиеся на территории, занятой противником, либо вообще не подлежащие восстановлению.

Что касается поврежденных машин, то они в документах проходили по трем категориям — как находящиеся в краткосрочном и долгосрочном ремонте или как отправленные на капитальный ремонт в Германию.

Следует сказать, что срок краткосрочного ремонта определялся документами, и чаще всего был не таким уж и маленьким. Например, в ходе операции «Цитадель» время краткосрочного ремонта для частей группы армий «Центр» было установлено в две, а для группы армий «Юг» — в три (!) недели. Кроме того, в данную категории включались и танки, находившиеся на поле боя и требовавшие эвакуации.

Что касается долгосрочного ремонта, то его срок никак не оговаривался. Кроме того, если например, танк направляли в ремонт из Белгорода в Днепропетровск, по документам он числился как находившийся в долгосрочном ремонте в части. Лишь если машина убывала на ремонт на территорию рейха, ее показывали отдельной графой.

55. На этой «Пантере» экипаж в качестве дополнительной защиты от вражеских снарядов использовал запасные траки, установленные на бортах корпуса и башни. Такое использование запасных траков широко практиковалось немецкими танкистами, но не спасало от огня противотанковых и танковых орудий противника. Осень 1943 года, предположительно 11 — я танковая дивизия.

Кроме того, танк мог легко переходить из одной категории в другую — например, находится три недели в краткосрочном ремонте, затем его указывали в графе долгосрочный ремонт, и через месяц списывали как безвозвратные потери. Все это очень сильно усложняет учет потерь немецких танков в том или ином бою, так как практика списания потерянных танков задним числом практиковалась у немцев довольно широко.

Хорошо иллюстрирует приведенное выше доклад штаба 39-го танкового полка «пантер», датированный утром 20 июля 1943 года. Согласно этому документу, из имевшихся к началу боевых действий 200 «пантер» как безвозвратные потери было списано 58 штук, 98 находились в краткосрочном и долгосрочном ремонте и 44 были боеспособны. Однако из 98 ремонтных танков 55 еще не были эвакуированы! В своем донесении ремонтники 39-го полка сообщали, что «если погода будет благоприятной, а также если будут выделено необходимое количество эвакуационных средств, то требующие эвакуации «пантеры» можно будет восстановить в течение трех недель».

С начала августа 1943 года, после перехода частей Красной Армии в наступление, безвозвратные потери «пантер» стали стремительно возрастать. Связано это было с тем, что при отступлении немцам приходилось бросать или взрывать танки, эвакуированные с поля боя и находившиеся на ремонте или в ожидании ремонта. Так, в своем докладе от 12 августа 1943 года штаб 4-й танковой армии вермахта сообщал генерал-инспектору танковых войск следующее: «К началу июля 1943 года в строю имелось 200 «пантер», безвозвратные потери в ходе операции «Цитадель» составили 65 машин.

В конце июля 1943 года, после передачи танков «Пантера» из 31-го батальона имелось 133 машин, из них боеспособными были только 19.

После этого:

— отправлено на ремонт в Германию — 15 «пантер»;

— отправлено на ремонт в Днепропетровск -27 «пантер»;

— прибыло на пополнение — 12 «пантер»; всего имелось к началу русского наступления — 105 «пантер».

Из них:

— уничтожено в боях и подорвано при отступлении в районе Борисовка, Головчин, Грайворон — 75 «пантер»;

— подбито в Тростянец — 1 «Пантера»;

Имеется в наличии — 29 «пантер».

Из них:

— в ремонте — 15 «пантер»;

— не эвакуированы с поля боя — 5 «пантер»;

— действуют с частями дивизии «Gro deutschland» — 6 «пантер»;

— неизвестно где находятся — 3 «пантеры».

Кстати, в другом документе сказано о том, что из 75 потерянных машинах в районе Борисовка, Головчин, Грайворон 35 штук были подорваны непосредственно в Борисовке — именно в этом населенном пункте находились ремонтные службы 39-го танкового полка, и сюда эвакуировали танки, имевшие не только боевые, но и технические повреждения.

19 августа 1943 года приказом главного командования сухопутных войск 52-й танковый батальон был переименован в 1-й батальон 15-го танкового полка и включен в состав 11-й танковой дивизии вермахта. В течение нескольких следующих дней «пантеры» батальона были переброшены под Лебедин, где участвовали в боях с наступающими советским частями.

56. Морские офицеры осматривают брошенную «Пантеру» Ausf. D из состава танкового батальона «Ораниенбаум». На обороте оригинала фото надпись: «Трофейный фашистский «Тигр». 23.1.44 г.».

По состоянию на 10 сентября 1943 года в батальоне числилось 96 «пантер», из них 51 боеспособна и 45 находились в краткосрочном и долгосрочном ремонте.

Как уже упоминалось выше, 18 июля 1943 года 51-й батальон убыл за получением новой матчасти — ему передали 96 «пантер», прибывших из Германии.

24 июля 1943 года батальон подчинили дивизии «Gro deutschland», и его «пантеры» действовали совместно с этим соединением в районе Карачева, пытаясь остановить наступление частей Красной Армии Центрального фронта. Но уже 4 и 5 августа в спешном порядке «пантеры» вместе с «Gro deutschland» грузятся в Карачеве и Брянске в эшелоны и перебрасываются под Ахтырку, где советские части Воронежского фронта прорвали фронт. Из-за авианалетов и действий партизан часть эшелонов застряли в пути, и прибыли к месту назначения со значительным опозданием.

В течение 7-11 августа 1943 года под Ахтыркой шли тяжелые бои. На утро 10 августа по донесению штаба 51 — го батальона командованию 4-й танковой армии вермахта в его составе имелось 57 «пантер», из них лишь 27 являлись боеспособными. Кроме того, 31 машина находилась в пути из Карачева к Ахтырке и еще не прибыла.

По состоянию на 23.15 13 августа 1943 года следующая ситуация с «пантерами» в дивизии «Gro deutschland» была следующей:

— 18 — боеспособны;

— 21 — в краткосрочном и долгосрочном ремонте;

— 31 — находятся в Гадяче, требуют ремонта двигателей;

— 26 — безвозвратные потери, в том числе 6 машин потеряно за 13 августа 943 года.

На 1 сентября 1943 года в 31 — м танковом батальоне имелось всего 13 боеспособных «пантер», еще 28 находились в ремонте. И это с учетом 6 машин, переданных 31 августа из состава 1-го батальона 15-го танкового полка (бывший 52-й батальон 39-го танкового полка). На 1 октября в батальоне имелось 18 «пантер» (из них 6 боеспособных), а на 1 ноября — всего три, из которых только одна была боеспособна.

В августе 1943 года на фронт прибыл 1-й батальон 2-го танкового полка СС, входивший в состав 2-й панцергренадерской дивизии СС «Das Reich» («Дас Рейх»). В составе батальона имелась 71 «Пантера» (16 машин отгружены в июне и 55 2 августа) — из-за нехватки новых танков пришлось сократить число боевых машин в ротах. Теперь в батальоне имелось четыре роты по 17 танков в каждой — три взвода по пять машин (до этого в роте было четыре взвода) и два танка командования роты. Кроме того, в составе штаба батальона теперь было всего три «пантеры» вместо восьми до этого — таким образом, общее число танков в батальоне по сравнению с первоначальным штатом сократилось на 15 штук.

В составе дивизии «Das Reich» батальон «пантер» принял участие в тяжелых боях на так называемом Миус-фронте против наступающих частей Красной Армии Южного фронта. По состоянию на 31 августа 1943 года в дивизии имелась всего 21 боеготовая «пантера», 10 списали как безвозвратные потери и 40 танков находились в краткосрочном или долгосрочном ремонте.

57. Брошенная из-за технической неисправности «Пантера» Ausf. D из состава танкового батальона «Ораниенбаум». Ленинградский фронт, январь 1944 года.

Осенью 1943 года на восточный фронт убыл 2-й батальон 23-го танкового полка, имевший на вооружении 96 «пантер» Pz.V Ausf. D, а чуть позже него -1-й батальон 2-го танкового полка, в составе которого была 71 «Пантера» (смешанного состава, Pz.V Ausf. D и Pz.V Ausf. А). Батальон включили в состав 13-й танковой дивизии вермахта, которая вела боевые действия в составе 1-й танковой армии в Запорожье. Из-за тяжелой для немцев обстановки, «пантеры» ввели в бой практически «с колес», без проведения нормальной разведки и организации взаимодействия с пехотой и артиллерией. В результате, батальон понес большие потери в технике и людях. В докладе командира 13-й танковой дивизии вермахта, датированного 20 октября 1943 года, о действиях батальона «пантер» говорилось следующее: «Из-за катастрофической обстановки на фронте, батальон перебросили на передовую сразу после разгрузки из эшелонов. Танки использовались в боях поротно или даже повзводно. Из-за спешки введения в бой наладить взаимодействие между пехотинцами и танками не удалось. Вследствие тяжелой ситуации танки часто контратаковали взводами или даже отдельными машинами, пытаясь поддержать действия пехоты. Естественно, такое использование танков не соответствовало всем основным тактическим принципам их использования, но это обуславливалось тяжелым положением на фронте».

В октябре 1943 года 1-й батальон 26-го танкового полка, имевший на вооружении 71 «Пантеру» Pz.V Ausf. D, убыл в Амьен, в состав панцергренадерской дивизии «Feldherrnhalle». В декабре того же года батальон получил на пополнение еще пять «пантер», и к 1 января 1944 года имел следующий состав: четыре танковых роты по 17 машин и восемь пантер в штабной роте батальона — три во взводе связи и пять в разведывательном взводе.

На следующий день было получено приказание главного командования сухопутных войск о срочной переброске батальона в состав группы армий «Юг» и подчинении в оперативном отношении танковой дивизии «Gro deutschland». В это время дивизия вела тяжелые бои с наступающими частями Красной Армии 2-го Украинского фронта под Кировоградом и несла большие потери. Батальон 26-го танкового полка, приданный «Gro deutschland», участвовал в попытке деблокады окруженных под Корсунь-Шевченковским немецких войск в феврале 1944 года, в марте отошел вместе с дивизией за Днестр и в апреле участвовал в контрударе у Тыргу-Фрумос. В ходе этих боев батальон «пантер» 26-го танкового полка понес большие потери — по состоянию на 1 мая 1944 года в его составе имелось 19 боеспособных танков и еще восемь требовали ремонта. И это с учетом того, что в январе состав батальона довели до 96 танков, а в апреле 1944 года он получил на пополнение еще «пантеры».

58. Еще одна «Пантера» батальона «Ораниенбаум», оставленная на улице советской деревни. Ленинградский фронт, январь 1944 года. Машина имеет башенный номер 116.

Таким образом, безвозвратные потери составили не менее 93 танков, большую часть из которых составили «пантеры» Pz.V Ausf. D — это составляло почти 10 % всех пантер, изготовленных на заводах рейха за январь — апрель 1944 года (произведено чуть более 1000 машин).

Всего по данным главного командования сухопутных войск, до конца 1943 года на Восточный фронт отправили 841 «Пантеру» (не считая 60 убывших под Ленинград в ноябре, рассказ о них чуть ниже), большую часть из которых были Pz. V Ausf. D. К 31 декабря 1943 года в танковых частях вермахта и СС числилось всего 217 «пантер», из которых только 80 машин являлись боеготовыми. Безвозвратные потери за 1943 год составили 624 Pz. V, что составило почти 3/4 всех «пантер», отправленных в 1943 году на Восточный фронт и 36 % всех «пантер», изготовленных за 1943 год.

1-й батальон 1-го танкового полка панцергренадерской дивизии СС «Leibstandarte Adolf Hitler» («Лейбштандарт Адольф Гитлер») получил 71 «Пантеру» двумя партиями — 40 в июне и 31 в июле 1941 года. Однако у этих машин обнаружилось огромное количество производственных дефектов, что вызвало недовольство у командования войск СС. В результате, в сентябре — октябре 1943 года все эти «пантеры» отправили для ремонта и устранения выявленных у машин «детских болезней» на завод фирмы DEMAG в городе Фалькензее. А батальон «Лейбштандарта» в октябре 1943 года получил на замену другие «пантеры».

Что касается отправленных на ремонт танков, то после приведения их в порядок 8 «пантер» передали в состав новосформированной 12-й танковой дивизии СС «Hitlerjugend» («Гитлерюгенд»), 2 поступили в 3-ю танковую дивизию СС «Wiking» («Викинг»), одну отправили в учебные части, а 60 оказались в составе группы армий «Север» под Ленинградом. История их появления такова.

В конце октябре 1943 года Гитлер высказал предложение об отправке 60 «пантер» на восточный фронт в группу армий «Север» для использования их в качестве огневых точек. Это вызвало недовольство генерал-инспектора танковых войск Г. Гудериана, но на возражения последнего Гитлер сказал следующее: «Если бы мы взяли все «пантеры», потерянные на Восточном фронте, а их не меньше 600 штук, и установили бы их на оборонительной линии, то получили бы непреодолимое препятствие для танков противника. Но ничего такого мы не имеем».

«Пантеры» отправили в распоряжение 30-го армейского корпуса группы армий «Север» пятью партиями 5, 6, 10, 14 и 25 ноября 1943 года. В составе экипажа каждой машины было три человека — механик-водитель, командир и наводчик. Сначала предполагалось установить «пантеры» в капонирах группами по три машины вдоль оборонительной линии частей вермахта, при этом для каждой должно быть оборудовано не менее двух капониров.

59. Советские солдаты осматривают брошенную «Пантеру». Ленинградский фронт, январь 1944 года.

Для прикрытия танков предполагалось выделить группы пехоты, усиленные артиллерией. Кроме того, десять машин выделялись в подвижный резерв, который предполагалось использовать при прорыве противника на танкоопасных направлениях.

Предполагалось объединить все пантеры в батальон, командование которым должны были принять офицеры 1-го батальона 29-го танкового полка.

10 декабря 1943 года распоряжением генерал-инспектора танковых войск входившие в состав группы армий «Север» «пантеры» были сведены в отдельный танковый батальон «Ораниенбаум».

12 декабря 1943 года из Хорватии под Ленинград было переброшено командование 3-го танкового корпуса СС, в состав которого включили войска, занимавшие оборону перед советскими войсками, находившимися на Ораниенбаумском плацдарме (Приморская оперативная группа Ленинградского фронта) — 4-я полицейская дивизия СС, 11-я панцергренадерская дивизия СС «Nordland» («Нордланд»), 9 и 10-я авиаполевые дивизии люфтваффе. По докладу штаба корпуса на 1 января 1944 года «пантеры» батальона «Ораниенбаум» располагались следующим образом:

— 12 танков (из них 7 в подвижном резерве) — в полосе 9-й авиаполевой дивизии люфтваффе;

— 20 танков (из них 9 в подвижном резерве) — в полосе 10-й авиаполевой дивизии люфтваффе;

— 8 танков (в подвижном резерве) — в полосе 11-й панцергренадерской дивизии СС «Nordland»;

— 12 танков (из них 7 в подвижном резерве) — в полосе 4-й полицейской дивизии СС.

Кроме того, еще 8 «пантер» находились на ремонте.

14 января 1944 года началось наступление войск Ленинградского фронта. На фронте 3-го танкового корпуса СС части Красной Армии прорвали немецкую оборону на стыке 9 и 10-й авиаполевых дивизий и продвинулись на 3 километров.

По докладу штаба группы армий «Север» от 18 января 1944 года в строю имелось 43 «пантеры» из состава танкового батальона «Ораниенбаум»», 17 машины были потеряны. Из этого количества 13 машин использовались в качестве неподвижных огневых точек (6 из них на стыке 9 и 10-й авиаполевых дивизий), а 30 использовались в качестве подвижного резерва (из них 8 находились в ремонте). Отмечалось, что использование «пантер» в качестве огневого резерва себя оправдало. Танки при этом выдвигались из укрытий на небольшие расстояния, занимали заранее выбранные позиции и после нескольких выстрелов отходили назад. Как недостаток такой тактики называлось отсутствие эвакуационных средств, что не позволяло транспортировать в тыл «пантеры», поврежденные огнем или вышедшие из строя по техническим причинам. Из-за этого были подорваны три танка, которые оказалось невозможным эвакуировать.

60. Эти «пантеры» Ausf. D батальона «Ораниенбаум» доставлены на железнодорожную станцию для отправки в тыл. Ленинградский фронт, лето 1944 года. Машины имеют башенные номера 329 и 206.

По состоянию на 1 февраля 1944 года в составе 11-й панцергренадерской дивизии СС «Nordland» еще имелось пять «пантер», которые вместе с танками 1-го батальона 29-го танкового полка, «тиграми» 502-го батальона и штурмовыми орудиями вели бои на восточном берегу реки Нарва.

Кстати, появление «пантер» в немецких частях группы армий «Север» было выявлено разведкой Ленинградского фронта. Так, в информационном докладе «О боевом использовании противником мотомехвойск и организации противотанковой обороны перед Ленинградским фронтом за январь м-ц 1944 г.» сказано следующее:

«Из показаний пленных, данных агентуры и партизан на Приморском направлении было установлено: 11 танко-гренадрская дивизия СС «Нордланд» в следующей организации… В танковом полку всего было до 160–162 танков. Из них 134–135 танков типа Т-5 («Пантера»)».

В том же документе говорилось, что «за период боев с 14 января по 3 февраля войск Ленинградского фронта противнику нанесены следующие потери: уничтожено танков — 47, из них Т-5 «Пантера» — 18…

Захвачено исправных (относительно) танков — 87, из них Т-5 «Пантера» — 39». Как видно, общие потери, заявленные советскими частями (57 «пантер») в общем соответствуют потерям, понесенным танковым батальоном «Ораниенбаум» (55 «пантер»).

К лету 1944 года значительная часть танков «Пантера» Ausf. D была потеряна. Тем не менее, эти машины участвовали в боях до конца войны.