Гетманство Скоройадского

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Гетманство Скоройадского

После измены Мазепы и Полтавской победы отношение России к воссоединенному Левобережью-Гетманщине меняется.

Почти сорокалетний период правления Самойловича и Мазепы был период совместной борьбы против попыток общих врагов (Польша и Турция) и России, и Украины-Руси вернуть воссоединенные части когда то общего Киевского государства.

В процессе этой борьбы и старшина (кроме ее верхушки), и население в основном вели себя вполне лояльно и никаких оснований для подозрений, а тем более обвинений в измене общему делу не давали. Эпизод со сменой Мазепой Самойловича и ссылкой последнего был только эпизодом и на русско-украинских (как тогда говорили – «русско-малороссийских») отношениях не отразился. За двадцать же лет правления Мазепы, пользовавшегося особым благоволением и доверием Петра, отношения эти и лояльность всей Украины-Руси не вызывали никаких сомнений.

Измена Мазепы и присоединение к нему известного числа старшины и казаков, а также выступление на стороне Карла запорожцев вызвали взрыв негодования по всей России и о прежнем доверии не могло быть и речи.

Поэтому новый гетман – Скоропадский – сразу же после избрания, несмотря на подтверждение Петром «прежних прав и вольностей», получает комиссара в лице стольника Измайлова, с которым он должен был согласовывать все свои мероприятия и который был «оком и ухом царским». Столицей становится город Глухов, где приказано жить и Измайлову. Через год (в 1710 году) Измайлов был отозван, а на его место прибыли Виниус и Протасьев.

Добронамеренный, но безвольный, не блещущий особенным умом Скоропадский находился под башмаком и в полном подчинении своей жены, гетманши Насти, урожденной Маркевич. Население это знало и пело песни, что «Иван носит очинок (женск. головной убор), а Настя булаву»… Неудивительно поэтому, что его 14-летнее гетманство ни в каком отношении достижениями похвалиться не может.

Находясь под неусыпным надзором представителей Петра, ему не доверявших и проявлявших нередко самоуправство и даже самодурство, Скоропадский, с другой стороны, находился под давлением своей жены и алчной старшины, буквально вырывавшей у него универсалы на потомственное владение разными имениями, бывшими раньше «ранговыми» (связанными с занимаемыми должностями).

Когда же он пытался проявлять свою инициативу, то кроме конфуза и неприятных последствий ничего не получалось. Так, при свидании с Петром в Решетилове вскоре после Полтавской битвы он поднес Петру «Просительные статьи», в § 6 которых выражается просьба «не занимать под постой войска дворы казацкие, ибо этим нарушается вольность казацкая, за которую только они и служат России». Петр был взбешен последней фразой и сделал ему такое внушение и «объяснение, за что служат России», что навсегда отбил охоту вступаться за «вольности казацкие». По преданию, в «объяснении» участвовала и дубинка Петра, которой он нередко вразумлял своих подданных, невзирая на чин и положение.

Тогда Скоропадский проявил инициативу в другом направлении: выдал универсал на огромные имения любимцу Петра Меньшикову и отказался от денег, которые из Москвы были присланы в Гетманскую казну за постой и содержание русского войска за один год.

В результате Москва вообще перестала присылать деньги за постой войск, а Меньшиков, которому полученные имения очень понравились, пошел их «округлять», увеличив в несколько раз, и самовольно захватил то, что хотел. Скоропадский пожаловался Петру, который, разобрав дело, расправился с Меньшиковым дубинкой, а захваченные земли приказал вернуть в распоряжение гетмана. Но за это Скоропадский в лице всемогущего Меньшикова нажил лютого врага, который старался при каждом возможном случае причинить неприятность и Скоропадскому лично, и управляемому им краю.

Тотчас же после ссоры с Меньшиковым из Петербурга начали поступать приказы о посылке казаков на работы и в походы. В 1716 г. несколько тысяч казаков под командой Генерального хорунжего Сулимы были отправлены на рытье канала Волга – Дон; в 1720 г. 12 тысяч – на работы на Ладожский канал и 5000 – на постройку Киевской крепости; в 1721 г. 10 000 – в поход на Персию и Индию; в 1722 еще 10 000 – в Ладогу. Работы эти были очень тяжелы и изнурительны; казаков косили болезни, и значительная часть их погибла на этих работах. Сохранились сведения, что только в 1721 г. на работах Ладожского канала умерло 2461 человек. За остальные годы сведений нет.

Были ли эти посылки результатом интриг Меньшикова или общей политики Петра, утверждать нельзя. Вернее всего, и то, и другое. Население же от этого страдало и изнемогало под тяжестью этих «натуральных повинностей», от которых, разумеется, не были избавлены и другие территории Российской империи. Только там они имели другие формы, ибо там не было территориального войска, как на Украине, а население давало солдат в регулярную армию, неся при этом немало и других повинностей, в том числе, выполняя и такие работы, на которые посылались казаки.

С другой стороны, население немало терпело и от старшины, быстро превращавшейся в строгих помещиков, с которыми не мог совладать безвольный гетман. Находившийся при гетмане Протасьев в своем рапорте за 1720 год пишет: «В Малороссии самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной торговли. Если кого определит гетман сотником, хотя из самых беднейших и слуг своих, то через один или два года явится у него двор, шинки, мельницы и всякие стада и домовые пожитки». Надо полагать, что подобные рапорты Протасьев подавал и раньше, ибо в архивах еще за 1715 год сохранился приказ ему Петра «строго смотреть за полковниками, чтобы они не обременяли народ взятками и разными налогами». А в 1722 году в инструкции Вельяминову, сменившему Протасьева, Петр (в § 4) пишет: «Препятствовать, с гетманского совета, Генеральной Старшине и полковникам изнурятъ работой казаков и посполитых людей».

Как видно из приведенных выше документов, оспаривать достоверность которых невозможно, защитником народа от притеснения его высших классов являлся Петр.

Этот неоспоримый исторический факт находится в противоречии с утверждениями сепаратистской «исторической школы» о том, что Россия вообще угнетала весь украинский народ, а Петр был его «катом» (палачом). На самом же деле «катами», как говорят документы, были, или пытались быть, свои же украинцы – старшина, а защитником от них был «москаль» – Петр.

Это не значит вовсе, что жизнь населения Левобережья в эпоху Петра была легкой и она не ощущала на себе его тяжелой руки. Но если ту глубокую ломку всех сторон жизни, которую вызвали Петровские реформы, сравнить на Левобережье и в остальной России, то нельзя не признать, что в Великороссии она была гораздо глубже, резче и болезненнее, чем на Украине.

Бесчисленные казни стрельцов, жестокие расправы со староверами, изменение летоисчисления (не от сотворения мира, а от Рождества Христова), введение гражданского алфавита вместо церковно-славянского, насильственная ломка семейного быта, изменение древней одежды на «немецкую», принудительное бритье бород, лишение боярства и дворянства прежнего влияния и значения и их пожизненная принудительная служба государству и много других насильственных мероприятий Петра испытала на себе Великороссия.

На Украине же за этот самый период ломки жизни и быта почти не было. Веками установившиеся обычаи никто насильственно не менял: усы, чубы с «оселедцем» остались в неприкосновенности и никто на них не посягал, как на великорусские бороды; пышные одежды старшин никто не перекраивал на «немецкий» лад; детей старшины не забирали принудительно для обучения и на царскую службу, а их чванливых жен и дочерей не заставляли проводить время на «ассамблеях» с пьяными иностранными матросами. Администрация оставалась такой же, какой она установилась во времена Хмельницкого, когда старшина, имевшая при поляках юрисдикцию только над весьма ограниченным числом реестровых казаков, распространила ее на все население, заменив собою и гражданские суды, и всех остальных представителей власти.

Полковники и сотники совмещали в себе всю власть, подобно военным комендантам нынешнего времени на территориях военных действий. Совмещение это давало возможность к разным злоупотреблениям, с которыми Петр повел борьбу со свойственной ему твердостью, имея в виду интересы государства и самого населения и не считаясь с немалыми ограничениями самоволия и самоуправства старшины, называвшей это своеволие «вольностью козацкой».

Он назначил к гетману комиссара, который, не стесняясь, вмешивался во все дела, вызывая этим неудовольствие старшины, с одной стороны, и частые выговоры гетману из Петербурга, с другой.

В архивах сохранилось немало любопытных документов, относящихся к этому вопросу. Так, в 1719 году, Петр делает строгий выговор Скоропадскому за самовольную раздачу земель; в 1720 г. – за медлительность в исполнении распоряжений; в 1721 г. за беспорядки в гетманской канцелярии, где его канцеляристы все решают сами, не спросясь гетмана и даже «прикладывают гетманскую печать»; в том же 1721 г. – за попустительство старшине, неправедно накладывающей разные повинности на казаков и «посполитых».

Но в то же время Петр строго оберегал авторитет гетмана и безжалостно наказывал всякие проявления к нему или его приятелям неуважения, не только украинцами, но и великороссами.

Так, например, сохранилось дело о том, как в 1712 году воевода калужский Зыбин при проезде через Калугу посланца Скоропадского Константина Гееваровского не дал ему подвод и «непристойно говорил о гетмане». За это Петр приказал сместить Зыбина, лишить его всего имения и послать его к Скоропадскому «головой» (т. е. «выдать головой» – на милость или немилость Скоропадского). Как решил Скоропадский, сведений об этом нет. (Кол. Архив. Малоросс. дел. 1712 год, № 26).

Когда же гетман приезжал в Москву или Петербург, ему оказывали знаки особого внимания. В сохранившемся дневнике сопровождавшего гетмана в поездках канцеляриста Ханенко описывается, как в 1722 г. во время торжеств по случаю заключения Ништадтского мира и провозглашения Российской империи «карете Гетмана было дозволено подъезжать к придворному крыльцу. Гетманше Императрица пожаловала свой портрет; в Сенате Гетман сидел между Канцлером и Генерал-Адмиралом; а за столом рядом с Государем».

Но одновременно с этим Петр неуклонно проводил мероприятия в духе создаваемой им централизованной Российской империи. Находя недостаточной деятельность комиссаров (Протасьева, Виниуса и Измайлова), 29 апреля 1722 г. он издает указ: «Для прекращения возникших в малороссийских судах и в войске беспорядков быть при Гетмане бригадиру Вельяминову и шести штаб-офицерам из украинских гарнизонов». 7 мая того же года было приказано: «Малой России вместо Коллегии Иностранных дел находиться в ведении Правительствующего Сената». При этом Вельяминову была дана длинная и подробная инструкция, которая определяла его деятельность. Общее направление этой инструкции – упорядочение всех сторон жизни и администрации Левобережья, строгая регламентация прав и обязанностей как населения в целом, так и отдельных его классов и групп и их взаимоотношений и проведение во всем принципов централизованного государства. В одном из параграфов этой инструкции говорится о недопущении эксплуатации («изнурять») казаков и «посполитых» со стороны старшины; в другом – «препятствовать писарям гетманским подписывать вместо него универсалы» (по-видимому, при Скоропадском это практиковалось).

Так постепенно за 14-летнее правление Скоропадского вводился новый порядок и ограничивалась власть гетмана и старшины. «Упадком Гетьманщины» называет Грушевский этот период и говорит, что это было время ликвидации «вольности, прав и привилегий Украины». Как видно из вышеизложенного, правильнее бы было этот период назвать периодом «обуздания своеволия и самовластия старшинской верхушки». Немалую роль при этом сыиграла и безвольная, бесцветная личность Скоропадского. При умном и волевом Мазепе, умевшем поддерживать порядок, российское правительство почти не вмешивалось во внутренние дела «Малой России».

Хаотическое ведение дел Скоропадским требовало или замены его другим лицом, более твердым и способным, или непосредственного вмешательства правительства. Опасаясь возможности повторения измены, по примеру многих гетманов – предшественников Скоропадского, Петр выбрал второе решение, оставляя Скоропадского гетманствовать и оказывая ему всяческие знаки внимания и почета (но не доверия).

Еще при выборе Скоропадского была кроме него выдвинута кандидатура умного и волевого черниговского полковника Павла Полуботка, но Петр, зная одного и другого, поддержал Скоропадского и тем предопределил исход выборов. Надо полагать, уже тогда у него был план «подобрать Малую Россию к рукам», а это было легче сделать при Скоропадском.

Покорность же Скоропадского шла так далеко, что он запросил Петра, за кого ему выдать единственную дочь Ульяну. Петр посоветовал выдать за одного из великорусских начальников, пребывающих на Украине, – и Ульяна была выдана за Петра Толстого, который вскоре после этого сде-дался полковником Нежинского полка. Это был первый случай возглавления полка великороссом. Впоследствии таких случаев было немало.

При Скоропадском же появились и первые помещики-великороссы. Кроме Меньшикова, о котором уже упоминалось, гетманские универсалы на потомственное владение имениями получили Шафиров, Головкин и ряд других влиятельных вельмож Петра.

Кроме людей, которых Россия посылала для занятия разных должностей в Малой России, очень много представителей наиболее культурной части населения – высшего духовенства в этот период заняли в Великороссии руководящий посты. Известный проповедник, архиепископ Феофан Прокопович, местоблюститель Патриаршего Престола Стефан Яворский и целый ряд архиепископов и епископов, как, например: Димитрий Ростовский, Гавриил Бужинский, Василий Григорович, Сильвестр Кулябка, Амвросий Зертис и много других, происходили из Малой России и получили свое образование в Киеве. Начиная с первой четвертой XVIII века Православной Церковью Российской империи руководили главным образом украинцы. А так как церковь в ту эпоху имела огромное влияние на всю культурную жизнь, то можно утверждать, что культурное развитие России начала XVIII века в значительной стпени направлялось и определялось церковно-культурными деятелями киевского образования.

Петр этому всячески содействовал, понимая все значение образования среди духовенства, каковое в России Малой было значительно выше, чем у духовенства Великороссии.

Так за все время гетманства Скоропадского шел своего рода обмен деятелями Великой и Малой России. Первая давала администраторов с твердыми традициями централизованного государства, вторая – культурно-церковных деятелей. Процесс этот, несомненно, вел к сближению и слиянию воссоединенных частей Руси, а потому на него так яростно нападают сепаратисты, обвиняя Великороссию в насильственом «обрусении Украины» и умалчивая о происходившем параллельно «обукраинизировании» общероссийской православной церкви. Внешне же, при поверхностном взгляде на события, все правление Скоропадского выглядит как период утраты прежних «вольностей» и потери той известной независимости администрации Украины, которую она имела при прежних гетманах. И, надо полагать, по этой причине Скоропадский большой популярностью не пользовался, а когда он умер (3 июля 1722 г.), то «Летописец», описывая его правление, написал: «Доброта сердца без других украшений не составляет истинного достоинства правителя народа».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.