Создатель «Америки в России» – взлет и крушение

Создатель «Америки в России» – взлет и крушение

С именем С. И. Мальцева (1809 или 1810–1893) связана одна из самых ранних, смелых и поражающих воображение своими масштабами попыток представителей частного капитала России на основе накоплений в легкой промышленности создать тяжелую отечественную индустрию, современное машиностроение. Трагизм и горький урок этой попытки, закончившейся неудачей, заключался не только в том, что она была, по-видимому, преждевременной, основанной на старых формах хозяйствования и управления, но и в том, что она не была в полной мере поддержана государством – участь многих предпринимателей России, обладавших дальним видением, работавших с размахом и перспективой.

Сергей Иванович Мальцев, двоюродный брат И. С. Мальцева (Гусевского), был представителем дятьковской ветви рода Мальцевых и прославился как один из выдающихся организаторов промышленного дела в России. М. П. Межецкий, работавший с ним в Дятькове, писал позднее: «Встречаются личности, деятельность которых, хотя и не имевшая официального характера, тем не менее оставляет крупный след в развитии страны». И заключал свои размышления о Мальцеве следующими словами: «Много на Руси богатых вельмож, состояние которых превосходит мальцовское! Многие из них основали и поддерживали разного рода фабрики и заводы, но не думаю, чтобы кого-либо из них можно было поставить рядом с Сергеем Ивановичем по живому непосредственному участию в деле и служению ему с забвением собственных выгод». «Этот человек, – добавлял он, – был воплощением труда, и причем труда не из узких видов личного прибытка, а исключительно для широкого понимания общественной пользы».

С. И. Мальцев получил хорошее домашнее образование: кроме гуманитарных дисциплин, изучал механику, химию, физику, металлургию и другие науки, прекрасно знал французский, английский, немецкий языки, мог объясняться по-итальянски, по-польски и по-чешски. Одним из его учителей был известный профессор Московского университета Иван Михайлович Снегирев, преподававший детям Мальцевых древние языки и историю.

По полученной Мальцевыми привилегии юный Сергей Иванович был, по достижении необходимого возраста, определен в гвардейскую кавалерию, где и проходил военную службу. Произведенный в офицеры, он быстро достиг высших чинов. Несколько лет состоял адъютантом в свите принца Петра Ольденбургского – одного из членов царской семьи. Служба эта была необременительна, давала ему много свободного времени и возможность часто ездить с поручениями за границу, что он использовал для того, чтобы глубже изучить металлургическое дело, познакомиться с новейшими достижениями в технике и производстве. В частности, в 1837–1838 годах Мальцев совершил большое путешествие по Европе, давшее ему много полезных знаний для ведения предпринимательских дел. Порою он сам становился к заводским печам в качестве простого рабочего, чтобы лучше усвоить технологию производства.

Сохранился формулярный список С. И. Мальцева по службе 1846 года: «Адъютант принца Ольденбургского, кавалергардского ее величества полка ротмистр, из дворян Орловской губернии. За родителями его состоят в Орловской, Тульской, Калужской и Смоленской губерниях 2 тысячи крестьян». И еще один отрывок: «В выборах дворянства не служил, в походах не бывал. Женат на дочери генерал-майора князя Урусова, девице Анастасии Николаевне». Венчание Сергея Ивановича с княжной Анастасией Урусовой (1820–1894) произошло в 1836 году. Юная княжна, по отзывам современников, умела очаровать собеседника своей сердечностью, блеснуть незаурядным умом. Позднее она стала приближенной и близкой подругой императрицы Марии Александровны. У супругов было семеро детей: три сына (Сергей, Иван, Николай) и четыре дочери (Капитолина, Мария, Анастасия и Ирина).

Военная карьера все меньше привлекала С. И. Мальцева. Он с раннего детства интересовался заводским делом, вынашивал обширные проекты развития семейных предприятий. И в 1849 году, к удивлению многих, С. И. Мальцев, несмотря на ожидавшую его блестящую карьеру, выходит в отставку в чине генерал-майора и уезжает в свое родовое имение Дятьково, чтобы полностью посвятить себя управлению своими заводами, использовать накопленный опыт. Однако Мальцев начинает деятельность с реализации давней своей причуды – постройки в 1849 году в симеизском поместье хрустального дворца, для которого в Людинове были изготовлены деревянный сруб и металлический каркас, доставленные на лошадях в Крым. Двухэтажный дворец стоял на высоком холме и, по словам очевидцев, напоминал гигантский фонарь, составленный из огромных рам со стеклами.

С. И. Мальцев

После смерти отца от холеры, в мае 1853 года, Сергей Иванович Мальцев становится крупнейшим землевладельцем, полновластным хозяином огромного промышленного района в центральной части Европейской России (площадью около 215 тыс. га), расположенного на землях смежных уездов Орловской, Калужской и Смоленской губерний по реке Болве – притоку Десны и реке Жиздре – притоку Оки. Район получил позднее название Мальцевского заводского округа. В пору наибольшего развития заводской деятельности здесь существовали 22 больших завода и около 130 более мелких, вспомогательных предприятий, которые давали работу 100 тыс. человек. Но еще ранее, при жизни отца, молодой Мальцев начинает воплощать в жизнь грандиозные проекты по модернизации всего своего заводского хозяйства.

Еще в 1839 году с одобрения отца Сергей Мальцев на базе старого чугунного производства в Людинове, начало которому положили в середине XVIII века Демидовы, основывает рельсопрокатный завод. Для этого была проделана огромная работа по реконструкции предприятия, построены доменные печи нового образца. На Людиновском заводе была устроена первая железопрокатная мастерская. Для механического дела приглашался известный изобретатель станков Жаккар, специалисты по газовым мартеновским печам, ткацким станкам и др. Одновременно организовывалось обучение рабочих разным специальностям. Мальцев создает также новые вспомогательные производства: кирпичное, смолокуренное, канатное, лесопильное, писчебумажное, водочное, развивает сельское хозяйство.

Для улучшения стекольного дела открывается содовый завод и начинается техническое переоснащение предприятий. На них ставятся новые шлифовальные станки, приводимые в действие паровыми двигателями, сконструированными на мальцевских заводах, вводятся пескоструйная обработка стеклянных поверхностей и тиснение хрусталя с помощью механического пресса, созданного во Франции. Новейшие изобретения молодой Мальцев старается в кратчайшие сроки внедрить на своих предприятиях. Заботясь о реализации продукции своих фабрик, он с середины 50-х годов договаривается с кузеном Иваном Сергеевичем, владельцем Гуся, о разделе отечественного рынка сбыта стеклянных изделий. Было решено, что дятьковский хрусталь будет продаваться главным образом на юге и в центральных губерниях Европейской России, а гусевский – в восточной ее части и в столицах.

В результате совместных действий братья монополизировали в эти годы до половины всего рынка сбыта стекольной продукции в России и вышли на зарубежные рынки.

Первая железная дорога в России – Царскосельская – была проложена в 1838 году из заграничных рельсов. Для второй железной дороги – Николаевской – Сергей Иванович предложил поставлять рельсы со своего завода, что было одобрено Николаем I. Изготовленные в 1841 году Людинов-ским заводом рельсы не уступали зарубежным.

Вскоре после Синопской победы над турками С. И. Мальцев, будто провидя Крымскую кампанию, предлагал выстроить железную дорогу упрощенного типа на конной тяге из Екатеринослава в Крым, используя рельсы, приготовленные для строительства Варшавской железной дороги, всего в семь месяцев и только за 7 млн рублей. Вопреки ожиданиям, проект не был принят из-за противодействия главноуправляющего путей сообщения графа Клейнмихеля.

Когда грянул гром после сражения на Альме, тогда только обратились к Мальцеву с предложением выстроить железную дорогу на прежних условиях. Но было уже поздно. Обстоятельства настолько изменились, что построить дорогу в такой короткий срок и за такие малые деньги было уже немыслимо. Не имея возможности проложить железную дорогу, но желая все-таки оказать помощь родине, С. И. Мальцев взял на себя поставку пушечных лафетов в Крым по более доступной цене.

Людиновскому производству следует отдать первенство в создании паровых машин (установлены на Тульском оружейном заводе и петербургском заводе «Арсенал»), винтового двигателя (установлен на корвете «Воин»). Кстати, Мальцев первым предлагал ввести винтовой двигатель для военных судов и новые образцы вооружений. На его заводах зародилось и русское пароходное дело. Здесь построены первые речные пароходы для Десны и Днепра, а в 1858 году – первые пароходы американского типа на Волгу. Для этого был приглашен знаменитый шведский ученый и строитель, инженер Нистрэм, известный своей формулой устойчивости пароходов на воде. На Людиновском заводе изготовлялись паровые молотилки, успешно конкурирующие с импортными. На мальцевских заводах была выстроена и первая мартеновская печь знаменитым английским инженером Кинкелем – изобретателем новой системы сталеварения и так называемой сименсовской стали.

Новаторская деятельность С. И. Мальцева зачастую вызывала раздражение в высших кругах, наталкиваясь на чиновничью рутину. Его самостоятельность в суждениях и действиях была многим не по душе. Передают характерный разговор его с великим князем Михаилом Павловичем, братом царя, еще в то время, когда заводами управлял отец, и Сергей Иванович, используя придворные связи, добивался заказа на поставку паровой машины. «Ты с ума сошел!» – останавливал его великий князь. «Почему, Ваше Высочество?» – возразил молодой поручик. «Да как же, ты соперничаешь с англичанами». – «Я хочу, чтобы машиностроение устроилось и у нас». «Ну смотри, приемку сделают такую, что несдобровать!» – предвещал великий князь. И тем не менее, хотя себе и в убыток, отбил он поставку у англичан. Но бывало и по-другому. Накануне Севастопольской кампании предложил Мальцев новый тип судов с винтовым двигателем. Адмирал Нахимов – выдающийся флотоводец, но защитник парусных судов, ему сказал: «На что нам эти самоварчики?» Потом он, правда, признал свою ошибку: «Мальцев прав – эти самоварчики бы нас выручили». Французский инженер Минье изобрел новый вид пули. С. И. Мальцев предложил царю купить это изобретение, пока оно еще не принято на вооружение во Франции. Царь согласился, но, посовещавшись, высшие государственные мужи порешили – не стоит хлопотать: пуля-дура, штык-молодец.

Мальцев выступал и со многими гражданскими проектами. В 1841 и 1843 годах он предлагал организовать местный кредит под хлеб, чтобы мужику не приходилось в урожайный год продавать его за бесценок, а в недород покупать в 3–5 раз дороже. Проект хотя и был одобрен в высших инстанциях, но не был приведен в исполнение за недостатком средств. Идеи проекта были реализованы С. И. Мальцевым на практике в своих землях. По так называемым «мальцевским запискам» можно было и в неурожайные годы взять по низким ценам в местных магазинах хлеб и другие продукты питания, заготовленные впрок заводоуправлением. О многих отвергнутых идеях С. И. Мальцева позднее вспоминали с сожалением. Известный литератор В. И. Немирович-Данченко, говоря о недоброжелателях Мальцева в высших кругах, отмечал тем не менее, что «лично император Николай Павлович был очень расположен к Мальцеву, и потому им не удалось съесть его». Мальцев умел использовать эту симпатию к нему императора, когда добивался правительственных заказов и ссуд.

В период подготовки отмены крепостного права С. И. Мальцев, как крупный земельный собственник (238 тыс. десятин земли), был противником реформы. В записке, поданной им в 1858 году царю от имени Комитета владельцев замосковных горных заводов, он выступил против предоставления на выкуп земель заводскому населению, за сохранение земельной собственности в руках дворянства. В области политического управления он выступал одновременно и против демократических тенденций и против бюрократического самовластия и рекомендовал «нынешние самовластные министерства отдать под контроль выборных русских людей исключительно дворянского сословия». Мальцев предлагал в записке восстановление старинной русской системы, когда «царь опирался на народ, представленный Боярской думой и Земскими соборами выборных людей».

Дом С. И. Мальцева в Дятьково

Разносторонняя деятельность Мальцевых привела к образованию одного из первых в России универсальных промышленных районов, целой промышленной империи со своими вотчинными заводами и фабриками, своими законами и деньгами, полицией и даже своей особой формой одежды для рабочих. Здесь производилось все необходимое для жизни: строительные материалы, посуда, мебель, сельскохозяйственные продукты, напитки и т. п. Извне покупали только мануфактурные и колониальные товары.

Подсвечник дятьковского храма. Высота 2 м 15 см

Здесь был устроен первый в России частный телеграф. Для выбора направлений телеграфных трасс С. И. Мальцев и его старшая дочь, княгиня Мещерская, целый месяц верхом на конях исследовали местность. В 1871 году телеграфная линия в 276 верст была открыта, а через несколько лет введена в действие и телефонная линия протяженностью в 303 версты. Мальцевым были построены крупные гидротехнические сооружения (плотины, шлюзы, водохранилища) на реке Болве и притоках Жиздры. При необходимости воду поднимали на такой уровень, чтобы обеспечить сплав леса, прохождение барж и пароходов.

Период 50-60-х годов XIX века был наиболее благоприятным для мальцевских предприятий. Немирович-Данченко писал позднее о подъеме этого промышленного района: «Царство это является оазисом среди окружающего бездорожья и бескормицы. Тут работают более ста заводов и фабрик, на десятках образцовых ферм обрабатывается земля… Тут люди пробуравили землю и, как черви в орехе, копошатся в ней, вынося на свет Божий ея скрытые богатства; отсюда добрая часть нашего отечества снабжается стеклом, фаянсом, железом, сталью, паровозами, вагонами, рельсами, паркетами, всевозможными машинами, земледельческими орудиями… Здесь нет роскоши и излишеств, – нет и нищеты, нет и голодовок».

Для сбыта готовой продукции Мальцевым были учреждены торговые дома со служащими в разных городах Российской империи: Риге, Минске, Петербурге, Москве, Киеве, Чернигове, Херсоне, Одессе, Екатеринославе, Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде и др. За свои заслуги в развитии промышленности С. И. Мальцев в 1875 году был избран в почетные члены Общества содействия русской торговле и промышленности. Популярность его была шире, чем кого-либо другого из промышленных и общественных деятелей. Его знали не только в России, но и в Западной Европе.

Деятельность С. И. Мальцева по устройству социального обеспечения и быта рабочих не просто носила филантропический характер, но исходила из понимания значения условий жизни рабочих и их семей для развития производства, зависимости частного богатства от общественного благосостояния. Эта деятельность во многом опередила свое время. В период наивысшего расцвета мальцевского промышленного района расценки заработной платы были доведены до возможного максимума и далеко превосходили среднюю норму потребностей рабочей семьи. Обыкновенный рабочий день составлял 10–12 часов по сравнению с 14–16 часами на других предприятиях России. Для самых трудных работ был установлен 8-часовой рабочий день, т. е. на 20–30 лет ранее, чем вопрос об этом был поставлен в Западной Европе.

Мальцев строит рабочим в рассрочку, по очень низким ценам небольшие каменные домики городского типа на 3–4 комнаты, с землей для сада и огорода; бесплатно отводится общий выгон для скота и отпускается топливо. Для обеспечения населения продовольствием организуются хутора с высокопродуктивным скотоводством. В заводских центрах открываются благоустроенные школы на несколько сот учеников каждая. В Людинове основано техническое училище, прозванное местным университетом. Благодаря школам рабочее население почти поголовно грамотное. Для стариков, сирот и больных развивается сеть домов общественного призрения. Строятся церкви, организуются большие хоры певчих из среды мастеров. «Восьмым чудом света» называли современники убранство церквей в Дятькове и Людинове. Они были украшены хрусталем и подложенной под него фольгой. Из хрусталя были выполнены иконостас и престол.

Очевидцы свидетельствуют, что за 50 лет, даже и во время крепостного права, никто из мальцевских рабочих не был подвергнут телесному наказанию, никто не был лишен работы за незначительные проступки. Как не без иронии замечал в очерке о мальцевской промышленной империи А. Субботин, «здесь сложился какой-то патриархально-семейный помещичий строй… Здесь была, если не Америка… потому что здесь не было того оживленного индивидуального развития, какое характеризует Америку, – то своего рода Аркадия; население жило здесь, не заботясь о завтрашнем дне, и не опасаясь никаких невзгод».

В 1866 году, однако, разразился кризис. Масса готовой продукции осталась лежать невостребованной на складах заводов. Появление конкурентов требовало перестройки ведения хозяйства. Но Мальцев, при всем своем новаторстве, был привержен старым полупатриархальным формам хозяйствования и не мог, или не хотел, перестраиваться. После отмены крепостного права он, чтобы удержать рабочих, выдал своим мастеровым земельные наделы бесплатно, привязав их через землю к фабрикам, сделав полукрестьянами, что шло вразрез с развитием наемного труда и принесло колоссальные убытки. Это, наряду со многими другими причинами, повлекло, по выражению одного из исследователей, громоздкое судно мальцевской империи ко дну.

Противоречивость облика этого барина-заводчика, усиливавшуюся с годами, отмечали многие современники. Один из них, К. Скальковский, писал: «Мальцев, небольшого роста крепкий старик, живой, красноречивый, всем интересовавшийся, но деспот и самодур… В Людиновском заводе барин садился на балкон, и заводские бабы и девки должны были купаться для его увеселения в заводском пруду. Более красивым давались дешевые конфекты… Сам Мальцев, как и его служащие, почти все из крепостных, ходил в серых казакинах и ездил в безрессорных экипажах… В доме, в Дятькове, была самодельная мебель и простота во всем».

И в личных потребностях, и в еде заводчик-генерал был неприхотлив, не пил, не курил, вел почти аскетический, подвижнический, трудовой образ жизни. Вставал он очень рано и практически весь день посвящал многочисленным делам по управлению обширным заводским хозяйством, поражая современников энергией, трудолюбием и целеустремленностью. Мальцев знал цену деньгам. Его личные расходы, расходы на содержание дома, питание и поездки за границу не превышали шести тысяч рублей в год.

Такой же скромности и простоты Мальцев требовал и от своих детей, которых заставлял работать, как только им исполнялось 8 лет. Дочери помогали на кухне, доили коров, сыновья закладывали лошадей, столярничали. На этой почве у Мальцева не раз происходили столкновения с женой, которая была против такого явно не дворянского воспитания.

Мальцев был, однако, замечает тот же К. Скальковский, «в известной мере прогрессист, много читал, часто ездил за границу и привозил оттуда технические новости. Страстью его было устройство фабрик». Но и этот автор, с известной иронией относившийся к устаревшим, по его мнению, натуральным методам хозяйствования Мальцева, признавал, что заводы его «послужили школою, приготовившею огромное мастеровое население».

Дополнительные штрихи к этому портрету генерала-заводчика дает в своих воспоминаниях крупный царский чиновник Ф. Г. Тернер. Его мнение, однако, также двойственное: «Мальцев был, несомненно, человек замечательный – нужна была большая энергия и техническое знание, чтобы создать и вести такое громадное фабричное дело. Но одного этого было недостаточно: нужно было деловое знание, а его именно не оказывалось; все дело велось совершенно по-помещичьи… патриархально – и такое ведение дела не могло не отозваться на нем. Мальцев все более и более расширял свое производство, без всякого расчета… При таком громадном предприятии – бухгалтерия находилась у него в совершенно эмбриональном состоянии. Когда я пожелал ознакомиться с его книгами, мне показали застенок в одном из фабричных помещений, в котором на конторке валялось несколько тетрадей с цифрами. Расчеты с рабочими производились чуть ли не на бирке».

В конце 60-х годов, в самый разгар железнодорожного грюндерства, когда стране потребовалось подвижного состава на многие миллионы, правительство в лице трех министров – внутренних дел (Валуева), путей сообщения (Мельникова) и финансов (Рейтерна) – обратилось к русским заводчикам, призвав их выпускать отечественные паровозы и вагоны. Но только Мальцев взялся за это новое и сложное дело, не останавливаясь перед затратами.

По контракту весь подвижной состав следовало изготовить из отечественных материалов. Были построены новые или модернизированы старые мастерские, выписаны машины, устроены печи Сименса для выработки рессорной стали, до того не выделывавшейся в России, приглашены опытные конструкторы и мастера во главе со знаменитыми французскими инженерами Фюжером и Бассоном, спроектировавшими лучший тип узкоколейной железной дороги. В 1877 году такая дорога в 203 версты связала весь заводской округ, а затем была доведена до протяженности в 290 верст. Было проложено также отличное шоссе длиною в 100 верст, связавшее главные центры мальцевского округа: Песочню, Любохну, Людиново и Дятьково. На нем было организовано регулярное сообщение, почтовое и экипажами, построены станции.

В новое дело Мальцев вложил более 2 млн рублей, рассчитывая на обещанные ему правительством долгосрочные заказы, которые только и могли покрыть все основные затраты. Но эти расчеты не оправдались, хотя особая комиссия, осматривавшая заводы и испытывавшая качество стали и других материалов, дала самый благоприятный отзыв. Заменивший П. П. Мельникова на посту главноуправляющего путей сообщения граф В. А. Бобринский решил: нет никакой нужды заказывать паровозы в России. Контракт с Мальцевым не был возобновлен. Огромный оборотный капитал мальцевских заводов, вложенный в это дело, лопнул, а рабочие, учившиеся на постройке первых 50 локомотивов, оказались выброшенными на улицу. Сверх всех бед Моршанско-Сызранская дорога, приняв паровозов на 500 тыс. рублей, из-за банкротства не уплатила денег вовсе. К этому добавилось запрещение мальцевских денежных записок, ходивших во владениях Мальцева наряду с деньгами, что вызвало необходимость их срочного выкупа на 638 тыс. рублей. Все это послужило главной причиной первых затруднений мальцевских предприятий. В целом, на мальцевских заводах было сделано до 400 паровозов и до 12 тыс. вагонов, и дело это, писали русские экономисты, могло бы, совершенствуясь, окончательно вытеснить заграничные паровозы и вагоны, если бы не поспешность Бобринского в решении вопроса.

В 1875 году, чтобы спасти свои предприятия, Мальцев идет на последнюю меру, учреждая промышленно-торговое товарищество на паях со складочным капиталом в 6 млн рублей с числом пайщиков около 130 человек. Основными вкладчиками были сам Мальцев, как учредитель, его сыновья и ближайшие родственники. Из 24 тыс. паев им принадлежали 22 703 пая. Остальные члены товарищества из числа его управляющих и инженеров имели не более 40 паев каждый. Мальцев мечется в поисках выхода, но судьба как будто преследует его. Он продает свои имения в Таврической губернии. Чтобы поднять пошатнувшийся престиж своего дела, подогреть интерес к нему в русском обществе, Мальцев субсидирует публикацию серии очерков о его империи в «Русской мысли» известного публициста В. И. Немировича-Данченко под общим названием «Америка в России». Но беды Мальцева не кончаются, приобретая фатальный характер. В 1883 году, вследствие экономического кризиса, резко сократился сбыт в южную часть России, бывшую главным потребителем мальцевских сельскохозяйственных машин.

Паровоз людиновского завода

Неудачи усугублялись и личными обстоятельствами. Его жена, бывшая фрейлина при дворе, и выросшие и уехавшие от него в Петербург дети, считая, что отец непозволительно много денег тратит на развитие производства и нужды мастеровых, стали распускать слухи, что он выжил из ума, и старались отстранить его от дел. По их ходатайствам была даже создана следственная комиссия. В показаниях комиссии в марте 1882 года Сергей Иванович в резком тоне выражал свои обиды: «В течение 10 лет с той поры, когда как жене моей удалось втереться к покойной государыне, она соединилась с III отделением и своим братом, восстановила сыновей моих против меня обещаниями почестей, приучила их к пустой жизни, дабы они смотрели на трудовую жизнь, к которой я их призывал, как на наказание, и сколько тяжких оскорблений мне пришлось выносить… Мне известно, что жене моей и сыновьям моим необходимо было меня оклеветать, чтобы оправдать их незаконное поведение. Я готов на все следствия и суд».

Беда не приходит одна. И в 1883 году произошел роковой случай. Возвращаясь из Людинова в Дятьково, Мальцев, заметив женщину с вязанкой хвороста, велел кучеру остановиться и подозвал женщину к себе. Когда она направлялась к Мальцеву, тройка разгоряченных коней, едва сдерживаемая кучером, испугалась и с места взяла в бешеный карьер. Растерявшийся кучер не смог сдержать лошадей, и экипаж перевернулся. В имение Мальцева доставили в тяжелом состоянии. Пролежав несколько месяцев дома, он по совету врачей уехал для лечения за границу.

За полгода его отсутствия оставшиеся члены правления, в том числе его сын, флигель-адъютант И. С. Мальцев, неумелым хозяйствованием еще более усугубили дело. Положение еще можно было поправить, но вокруг мальцевских заводов начались интриги его родственников, имевших связи с двором.

Жена С. И. Мальцева ушла от него вместе с детьми. Неодобрительно относившиеся к затеям и начинаниям отца, дети вместе с тем боялись нового увлечения и женитьбы С. И. Мальцева, потери громадного наследства, хлопотали о передаче заводов под опеку. Сохранился далеко не лестный отзыв Мальцева о своих родных. О нем мы узнаем из воспоминаний его друга Игнатия Гедройца, служившего в то время мировым судьей в Любохне. Заводчик в генеральских эполетах обращался к своему другу: «Слышали? Под опеку меня… Знаете же Вы мою жизнь. Жил как все, при дворе бывал. А этот двор, в лице жены Александра II, забрал мою жену: она подружилась с больной императрицей и бросила меня. Бунтовал – коситься начали. Забрал ребят, приохочивал к работе. Ничего не вышло: волком глядели, выросли – бросили. Шаркают там по паркетам, но это не беда, и я когда-то шаркал, а ненависть ко мне затаили. Жил я по-своему, а деньги посылал им, много они заводских денег сожрали и все мало. Выросли, поженились, и все им кажется, что с заводов золотые горы получать можно, не понимают, что если ты из дела берешь, то туда же и клади, всякое дело кормить надо. Тут еще Катя им глаза кольнула. Боятся, женюсь, и поторопились объявить подопечным – я де самодур, выжил из ума, растрачиваю детское добро. Законным порядком этого бы им не провести, так через маменьку высочайшим повелением… Чуял я, что подведут они мину, потому и «Америка в России» написана. 10 000 она заводам стоила». «Хлопочите, боритесь», – сказал ему Гедройц. «Это против высочайшего-то? В сумасшедший дом упрячут». Мальцев отказался от борьбы с родными, которых поддерживал царский двор. Он был отстранен от дел. И хотя друзья не сомневались в ясности его ума, сочувствовали ему и пытались хлопотать, они ничего не смогли сделать.

В 1885 году в Дятькове было учреждено казенное управление мальцевских заводов. Заводское дело при С. И. Мальцеве настолько расширилось, что оно при передаче в казну оценивалось в 15 млн 760 тыс. рублей, т. е. выросло в 4–5 раз. Однако все долги предприятий в это время составили до 10 млн рублей, в том числе казне – 3,3 млн рублей. Но казенное управление не только не выправило, но еще более усугубило положение. Только за четыре года долг казне возрос до 7,7 млн рублей. Многие заводы пришли в полный упадок. Комиссия по управлению высказалась за полное закрытие убыточных механических заводов. Лишь стекольные заводы по-прежнему оставались доходными, и из их прибыли в значительной мере покрывались убытки и погашались долги. 6 апреля 1888 года Мальцевское промышленно-торговое товарищество было признано несостоятельным должником. Несмотря на это, на содержание семьи Мальцевых была отпущена за счет казначейства громадная сумма в 1,5 млн рублей.

Разорение самым бедственным образом сказалось на рабочем населении заводского округа, некогда процветавшего. Прекратилась выдача пособий и пенсий, закрылись многие школы, больницы и богадельни. В заводских поселках разразился голод, что при Мальцеве никогда не бывало. В 1885 году Дятьково посетил Лев Николаевич Толстой по инициативе тульского вице-губернатора князя Леонида Дмитриевича Урусова, дружившего с ним. Он останавливался в доме владельца Дятьковского хрустального завода, который приходился тестем Л. Д. Урусову. Это был, по воспоминаниям очевидцев, не дом, а дворец с анфиладой комнат, зеркалами и хрусталем. Прием гостя был самым теплым. Однако уехал Лев Николаевич в большом душевном смятении от всего увиденного. После посещения Дятьково он опубликовал гневные статьи с картинами вопиющей нищеты и запустения. «Здорового лица, женского и мужского, увидеть трудно, – писал он, – а изможденных и жалких бездна. Все, не только женщины и дети, но и взрослые мужчины дошли до того, что стали нищенствовать».

Так драматически закончилась, не встретив серьезной поддержки царского правительства, одна из самых впечатляющих по своему размаху попыток создания центра отечественного машиностроения на базе крупной вотчинной собственности и частной инициативы. Еще ранее, в 1884 году, не в силах видеть развал дорогого ему дела, больной и морально надломленный генерал С. И. Мальцев, тяжело переживавший отстранение от дел, навсегда уходит от предпринимательской деятельности, которой было отдано более 40 лет жизни. Он буквально бежит в Крым, в свое имение Симеиз, где проводит последние годы жизни, ободряя своих бывших сотрудников письмами и помогая многим материально.

В январе 1893 года С. И. Мальцев, предчувствуя скорый уход из жизни, составляет в присутствии графа Д. А. Милютина и других свидетелей последнее завещание, взамен предыдущих. Он оставляет большую часть имеющихся у него средств делу всей своей жизни. Личный капитал бывшего миллионщика и крупнейшего заводчика и землевладельца составлял теперь наличными деньгами и процентными бумагами 245 571 рубль. Завещание Мальцева отражало сложность его взаимоотношений с семьей. Из его близких в нем упоминаются только дочери: Капитолина, Мария и Анастасия, которым оставлено по 30 тыс. рублей. Младшей, Ирины, к тому времени уже не было в живых. Ни жена, которую он считал главной виновницей своего разорения, ни сыновья в завещании не упомянуты. После дочерей названо имя еще одной женщины простого звания, разделившей с престарелым Мальцевым последнее десятилетие его жизни: «Завещаю девице Екатерине Федоровне Антоновой, находившейся в моем служении с 1883 года, собственность деньгами 10 тыс. рублей, все вещи и одежду мою, при мне находящуюся, и всю движимость, мне принадлежащую в доме Симеизском, в котором я жил».

По 1000 рублей он завещал управляющим, директорам заводов, инженерам. Суммы по 1000 и 500 рублей были выделены на поддержание заводских и сельских храмов в его владениях. Наиболее значительные суммы были Мальцевым завещаны на распространение грамотности среди жителей тех волостей Орловской, Калужской и Смоленской губерний, где находились его предприятия и деревни.

С. И. Мальцев умер в Симеизе, в «Хрустальном дворце» 21 декабря 1893 года. В морозную ночь на 26 декабря особым поездом мальцевской железной дороги тело бывшего заводовладельца, согласно его последнему пожеланию, было доставлено в Дятьково. Десятки тысяч людей, собравшихся со всех концов мальцевского промышленного округа и из окрестных деревень, всю ночь ожидали останки своего усопшего благодетеля. Тело Мальцева встречало на станции многочисленное духовенство от всех построенных им заводских церквей, хор певчих из 200 человек, депутации от заводов некоторых городов. К простому дубовому гробу, в котором лежал покойный, было возложено множество венков. Сцена прощания, описанная в журнале «Хозяин», впечатляет: «Тысячные толпы с обнаженными головами, объятые глубокой скорбью, сотни факелов, освещавших последний путь незабвенного генерала – картина торжественная, подавляющая, какие никогда не изгладятся в памяти… Когда началось похоронное пение, в народе раздались рыдания, которые стали разливаться широкой волною по всему обширному пространству… Рыдания заглушали и пение певчих, и нарушили порядок отпевания». Тело Мальцева было погребено в Дятьково, в фамильной усыпальнице у храма в самом центре села, при стечении громадной толпы опечаленного люда.

Современники очень высоко отзывались о деятельности этого пионера отечественной индустрии. «С. И. Мальцев, – писал один из них, – не прибегая ни к какой посторонней поддержке, создал славу мальцевских заводов – славу, которую не могли помрачить все злоключения последних лет. Производство не только увеличилось при нем в 4 раза, но стало действительно самобытным русским делом, на которое были обращены взоры всего русского общества».

Со смертью С. И. Мальцева фактически завершается дятьковская линия династии предпринимателей Мальцевых. Она более не дала громких имен. Его наследниками на базе стекольно-хрустальных предприятий было образовано Акционерное общество мальцевских заводов с общим капиталом 4 млн рублей. В него вошли и некоторые металлургические заводы. Сыновья, однако, были далеки от масштабных предпринимательских замыслов и стремлений своего отца. Одним из директоров Акционерного общества стал Иван Сергеевич Мальцев, флигель-адъютант Александра III. Однако более успешной была его военная карьера, благодаря близости к императорскому двору. Он погиб вместе с сыном в 1921 году в своем поместье в Симеизе, став жертвой «красного террора». Гораздо раньше, в 1881 году, умер старший сын С. И. Мальцева, Сергей Сергеевич, имевший чин генерал-майора. Младший сын, Николай, больше интересовался астрономией, был избран почетным членом Российской Академии наук. Он основал Симеизскую обсерваторию. Н. С. Мальцев прожил долгую жизнь и умер во Франции, в доме престарелых в Лионе.

Старшая дочь С. И. Мальцева, Капитолина Сергеевна, в первом браке была замужем за князем Мещерским, во втором – за французским дворянином. Именно она была основательницей русского дома для престарелых в местечке Сент-Женевьев-де-Буа (под Парижем), послужившего последним прибежищем для многих эмигрантов, прах которых покоится на знаменитом ныне русском кладбище. Вторая дочь С. И. Мальцева, Мария Сергеевна, была замужем за князем Л. Д. Урусовым и почти всю жизнь провела в Париже. Третья дочь, Анастасия Сергеевна, в первом браке была замужем за камер-юнкером графом В. В. Паниным, сыном министра юстиции В. Н. Панина, а во втором – за известным политическим и земским деятелем И. И. Петрункевичем, одним из учредителей кадетской партии. От первого брака у нее была дочь, графиня Софья Владимировна Панина – член ЦК кадетской партии и Временного правительства в 1917 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.