«Гражданин Очер»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Гражданин Очер»

Традиции коллекционерства, меценатства и благотворительности, развивавшиеся Строгановыми в пределах своих вотчин и поднятые на общероссийский уровень А. С. Строгановым, были продолжены его сыном графом П. А. Строгановым и супругой сына Софьей Владимировной.

Павел Александрович Строганов родился в Париже, по одним сведениям, в 1774 году, а по другим – в 1772 году. В 1779 году его родители возвратились в Россию. Вскоре в Петербург приехал француз-воспитатель Жильбер Ромм, с которым Строганов заключил долгосрочный договор о преподавании наук и воспитании сына до 18 лет. Маленький Павел почти ни слова не говорил по-русски, и его воспитатель решил немедленно вместе с ним заняться изучением русского языка.

Приезд Ромма в Петербург совпал с размолвкой четы Строгановых. Мать Павла уехала в Москву вслед за И. Н. Корсаковым, опальным фаворитом Екатерины II, отец оставался в Петербурге. Надо было по возможности скрыть от мальчика это двойственное положение. И тогда по настоянию Ромма решено было совершить путешествие по России, чтобы ребенок знакомился с различными бытовыми сторонами жизни и на практике изучал русский язык.

В грандиозный вояж мальчик и его гувернер отправились в сопровождении лакеев, егерей, гвардейского унтер-офицера, а также крепостного художника Строгановых Андрея Воронихина. Подобные путешествия с посещением родовых вотчин продолжались с перерывами с 1781 по 1786 год. Ромм вел подробный дневник, записывая путевые впечатления. Одним из приемов обучения своего воспитанника Ромм сделал переписку между ними, что привело к появлению обширного архива. И многие письма сохранились. В 1784 году они посетили Олонецкую губернию, Финляндию, Выборг и Иматру побывали в Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Пермской губернии, добрались до Алтая и Байкала. В следующий раз путники отправились на Валдай, побывали в Новгороде, Москве и Туле. В 1786 году Ромм со своим воспитанником надолго задержались в Киеве, осмотрели Украину (Малороссию), Новороссийский край, Крым.

После возвращения в Петербург молодой граф П. А. Строганов, числившийся в списках конной гвардии корнетом, был переведен поручиком в Преображенский полк с зачислением адъютантом к князю Потемкину, что дало ему возможность получить разрешение уехать за границу для завершения своего образования. В путешествие за границу, в Швейцарию и Францию, продолжавшееся более трех лет (1787–1790), Павел и его воспитатель отправились вслед за другим молодым представителем рода Строгановых – бароном Григорием Александровичем (1769 или 1770–1857). Единственный сын барона Александра Николаевича ехал за границу для учебы в Страсбургском университете.

П. А. Строганов

В ноябре 1787 года путешественники прибыли в Женеву, ученый мир которой встретил их весьма радушно. Здесь к ним присоединился Григорий Александрович. Строгановы посещали лекции химика Тенгри, физика Пикте, встречались со знаменитым Лафатером, совершали поездки по горам и к ледникам, осматривали рудники, фабрики и заводы, что было важно для них как будущих уральских заводчиков.

После годового пребывания в Швейцарии в первые месяцы 1789 года Строгановы отправились в Париж. Здесь они собира лись упражняться в фехтовании и искусстве верховой езды, посещать лекции в Сорбонне. В приписке к письму Павла отцу от 16 декабря 1788 года Ромм сообщал Александру Сергеевичу: «Ваш сын должен прослушать здесь такие необходимые для его образования курсы, как естественная история и горная химия». В письме от 12 февраля 1789 года воспитатель развертывал перед отцом целую программу обучения во французской столице: «Париж предоставляет нам широкие возможности для всех видов учебы, но и скрывает также в себе немало подводных камней. Дабы обойти последние и не отвлекаться от достижения поставленной цели, я счел нужным изменить имя Вашего сына, избавившись тем самым от необходимости выполнять пустые и бесполезные обязанности, которые налагало бы на нас его родовое имя… Я с удовлетворением замечаю, что эта перемена имени, больше не являющаяся тайной, указывает на тот образ жизни, которому мы решили следовать, а потому нас до сих пор еще не беспокоили в нашем уединении. Вы на сей счет не высказали никакого мнения, и я хотел бы знать, одобряете ли Вы нас. Ваш сын не посещает здесь никаких зрелищ, поскольку в Париже они могут быть опаснее для молодого, неопытного человека, чем где-либо еще. Я ему дозволяю лишь те удовольствия, которые он имел в детстве. Учится он математике, рисованию, работе с картой, что должно подготовить его к изучению фортификации, осваивает металлургическую химию и механику. Я предлагаю давать ему уроки английского языка и несколько подтянуть его в немецком. Он неизменно занимается историей, которая преподается ему так, чтобы он дополнительно мог получить представление о французской художественной литературе… Что касается юриспруденции, то я нахожу его пока слишком легкомысленным и недостаточно усидчивым для ее изучения. Надеюсь, он смог бы приступить к нему через год или два. Я жду наступления теплого времени для возобновления его занятий плаванием и другими упражнениями, укрепляющими тело… У Вашего сына нет хорошо осознанного стремления к учебе, но он относится к работе добросовестно, проявляя при этом большую сообразительность и точность суждений».

В столице Франции становилось неспокойно, и Ромм решил из предосторожности переменить, как это видно из цитированного письма, фамилию своего воспитанника на Павла Очера (по названию речки, протекавшей около одного из пермских заводов в строгановских владениях). В апреле 1789 года пришло известие о кончине барона и действительного тайного советника Александра Николаевича Строганова, и сын его, Григорий Александрович, немедленно выехал в Россию вместе со своим гувернером. Юный граф Павел и его воспитатель остались в Париже одни.

Всеобщее недовольство, брожение умов, финансовый кризис указывали на скорое падение династии Бурбонов. Уже шли выборы в Национальное собрание, заседания которого совпали с приездом в Париж Жильбера Ромма и его воспитанника. В июне 1789 года Ромм и П. Строганов начали регулярно посещать заседания Генеральных штатов в Версале и активно интересоваться прессой и публицистикой. 26 июня 1879 года Павел писал отцу о ситуации во Франции: «Мы здесь имеем весьма дождливое время, что заставляет опасаться великого голода, который уже причинил во многих городах бунты. Теперь в Париже премножество войск собрано, чтобы от возмущений удерживать народ, который везде ужасно беден».

События 14 июля 1789 года, связанные со взятием парижским людом королевской тюрьмы Бастилии, получили огромный резонанс не только во Франции, но и далеко за ее пределами. 20 июля Павел известил отца о случившемся: «Вы, может быть, уже знаете о бывшем в Париже смятении, и вы, может быть, неспокойны о нас, но ничего не опасайтесь, ибо теперь все весьма мирно».

Но революционные события стремительно нарастали, и Жильбер Ромм вовлек в водоворот политических событий своего юного воспитанника. Он стал посещать народные сходки и митинги с юным Павлом и чуть ли не ежедневно ездил в Версаль на заседания Национального собрания. 10 января 1790 года Ромм основал Клуб друзей закона. И в числе первых членов клуба была фамилия Павла Очера. Клуб стремился влиять на ход голосования в Национальном собрании.

Ромм знакомил Павла со всеми знаменитыми деятелями революции.

Заседания Клуба друзей закона происходили в доме Теруань де Мерикур, получившей известность среди парижской бедноты своими пламенными речами и оригинальностью костюма во время взятия Бастилии и похода парижских женщин на Версаль. Революционные газеты изображали ее в красной амазонке, большой шляпе, украшенной перьями, с мужским поясом, на котором висели сабля и два пистолета. Ромм был увлечен ее патриотизмом, а юный Павел со всей пылкостью и безоглядностью юности влюбился в прекрасную и жестокую «красную амазонку» Французской революции, которая, по свидетельствам современников, едва ли не собственноручно отрубила голову монархисту Сюло. Красавица Теруань заведовала архивом Клуба друзей закона, а юный Строганов отвечал за библиотеку, которую он купил для клуба на деньги отца.

Немудрено, что, вращаясь в таком своеобразном обществе, Павел Очер вскоре вступил и в Клуб якобинцев. 7 августа 1790 года ему был выдан диплом за подписью председателя и трех секретарей. Поощряемый своим воспитателем, Павел переводит на русский язык «Декларацию прав человека и гражданина». Восхищение юного Строганова вызывали речи популярных ораторов революции, и особенно выступления адвоката Мирабо. В то время он записывал: «Лучшим днем моей жизни будет день, когда я увижу Россию, обновленную такой же революцией. Может быть, я буду играть в ней такую же роль, какую здесь играет гениальный Мирабо».

Поведение молодого русского аристократа привлекло внимание королевской полиции и российского посланника в Париже. Хотя Ромм регулярно отправлял А. С. Строганову свои донесения и массу брошюр, едва ли старый граф отдавал себе ясный отчет в том, что «проделывает безупречный гувернер с его сыном». Зато императрица сразу во всем разобралась, и ее ответ на донесение посланника Самойлова из Парижа был весьма категоричен: «Чтобы генералу Брюсу (петербургский губернатор. – М. Г.) поручено было сказать графу Строганову, что учитель его сына Ромм, сего человека молодого, ему порученного, вводит в клуб Жакобенов и Пропаганды, учрежденный для взбунтования везде народов противу власти и властей, и чтобы он, Строганов, сына своего из таковых зловредных рук высвободил… ибо граф Брюс того Ромма в Петербург не впустит».

В конце августа 1790 года Ромм и его воспитанник, подчиняясь настоятельным требованиям графа А. С. Строганова, отправились из Парижа в провинцию, в Овернь. Судя по их письму от 19 августа 1790 года, они покидали столицу с разным настроением. Тон Павла спокоен и жизнерадостен: «Вышедши из Парижа августа второго дня, мы довольно счастливо сделали наш путь пешком и прибыли сюда 16-го дня». Напротив, Ромм почти не скрывает раздражения и пишет едва ли не вызывающе, подчеркнуто демонстрируя, что никоим образом не разделяет негативного отношения старого графа к происходящему во Франции: «Верные своему намерению, о котором мы известили Вас в своем последнем письме, мы покинули Париж. Мы прервали все полезные отношения, которые связывали бы нас в столь сложной ситуации с теми событиями, что стали для истории величайшим чудом, а для правителей – величайшим уроком».

В деревушке Жимо, где они поселились, серьезно заболел и умер преданный слуга молодого графа Клеман. Ромм не допустил к умирающему священника и устроил гражданские похороны. Весть об этом дошла до России и окончательно поколебала доверие старого графа к гувернеру своего сына. Он послал H. H. Новосильцева, приходившегося двоюродным братом Павлу Александровичу, с поручением забрать его у Ромма и отвезти в Россию. Расставание Павла со своим воспитателем произошло в Париже 1 декабря 1790 года.

Сам Ж. Ромм закончил свою жизнь трагически. Он стал членом Конвента, находился среди подписавших смертный приговор Людовику XVI. Им был составлен революционный календарь. Когда «Гора» была побеждена, Ромм и пять его товарищей были арестованы, приговорены к казни на гильотине и покончили с собой, чтобы не отдаваться живыми в руки палача. Влияние Ж. Ромма на своего воспитанника не прошло бесследно, что видно из последующей жизни и деятельности Павла Александровича.

По возвращении П. А. Строганова в Россию императрица приказала выслать его подальше от столицы, в Братцево, подмосковное имение его матери, где он оставался до смерти Екатерины II в 1796 году. Еще живя в Братцеве, Павел Александрович часто посещал дом княгини Натальи Петровны Голицыной (впоследствии послужившей прообразом «пиковой дамы» А. С. Пушкина) и в 1794 году женился на ее дочери, Софье Владимировне (1774 или 1775–1845). В 1795 году у них родился сын Александр, а впоследствии еще четыре дочери: Наталья, Аделаида, Елизавета и Ольга.

С воцарением Павла I, который был крестным отцом Павла Строганова, молодые супруги переехали в Петербург, где сблизились с семьей наследника, великого князя Александра. Софья Владимировна становится придворной статс-дамой, близкой подругой супруги наследника, Елизаветы Алексеевны, Павел Александрович – камергером и личным другом Александра. Размышляя в это время о путях преобразования России, П. А. Строганов прочитал книгу А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Интересен его отзыв о ней: «Действительно необходимость была согласиться с началами, господином Радищевым предложенными. Нет сомнения, что он был исполнен рвения к добру, но… мне кажется, он не взял в этом деле истинный путь».

Павел Александрович был «первым из друзей Александра, который удостоился слышать мысли его о предстоящих преобразованиях». По-видимому, Александр, будучи еще наследником, делился с ним своими планами. «Мне думалось, – писал он, – что если когда-либо придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу… Это… было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена, и нация избрала бы своих представителей… Всего-навсего нас только четверо, а именно: Новосильцев, граф Строганов и мой князь Чарторыйский».

В первые годы своего царствования Александр опирался на небольшой круг друзей, который сложился около него еще до восшествия на престол. П. А. Строганов, H. H. Новосильцев, В. П. Кочубей, А. Чарторыйский по-прежнему запросто приходили к Александру в гости, а заодно обсуждали государственные дела.

Именно из этого кружка выходили все реформаторские проекты в начале александровского царствования. Старшее поколение возмущенно называло молодых реформаторов вольтерьянцами и якобинцами. В адрес Строганова также не раз делались злые выпады. Так, Ф. Ф. Вигель язвительно замечал по его поводу: «Приятное лицо и любезный ум жены его сблизили с ним императора Александра, а его добродетель не могла после разлучить с ним. Ума самого посредственного, он мог только именем и фортуной усилить свою партию».

Именно П. А. Строганов, желая скорее «выйти из сферы неопределенных разговоров» и стремясь «создать почву для обсуждения государственного преобразования», в записке, поданной императору Александру 9 мая 1801 года, предложил учредить «Негласный комитет», работы которого «должны оставаться в тайне, чтобы не возбуждать преждевременных толков в обществе». Александр одобрил записку, и 24 июня 1801 года комитет собрался в первый раз в составе Кочубея, Новосильцева, Чарторыйского и Строганова. Председательствовал в комитете сам император. Заседания комитета проходили регулярно в течение двух лет до конца 1803 года.

Александр I

Характеризуя П. А. Строганова как государственного деятеля, один из современников, граф В. Н. Головин, писал в своих записках, что Строганов был «одним из тех объевропеившихся русских аристократов, которые умели как-то связывать в своем уме теоретические принципы равенства и свободы со стремлениями к политическому преобладанию высшего дворянства». Павел Александрович, по воспоминаниям современ ников, в это время «принадлежал к числу ревностных почитателей Мирабо и гласно изъявлял заимствованный от запада свободный образ мыслей». Строганову принадлежала ведущая роль не только в организации комитета, но и в подготовке вопросов, ставившихся на его рассмотрение. Стремясь направить императора на путь реформ, он разрабатывает проект конституции, так называемый «Общий кодекс» – план государственного устройства России. Протоколы заседаний «Негласного комитета», сохранившиеся в строгановском архиве, свидетельствуют о том, что наиболее радикальные предложения реформ вносил П. А. Строганов.

Из всех советников Александра I он был единственным, кто высказался «самым решительным образом в пользу улучшения быта крестьян и пришел к заключению, что если во всем этом вопросе есть опасность, то она заключается не в освобождении крестьян, а в удержании крепостного состояния». На заседании 18 ноября 1801 года П. А. Строганов выразился весьма резко о дворянстве: «Это сословие самое невежественное, самое ничтожное и в отношении к своему духу наиболее тупое». Самому принципу преобразований Александр I безусловно верил, но практическое осуществление пугало его. Как писал Строганов Новосильцеву в одном из писем, государь впадал в нерешительность и в результате получалось нечто «вялое и трусливое».

П. А. Строганов выдвинул предложение все важнейшие государственные дела обсуждать в Совете, состоявшем из всех министров. Он предугадал, таким образом, важную роль Комитета министров, созданного взамен коллегий 8 сентября 1802 года. Мысль об учреждении министерств целиком вышла из недр «Негласного комитета».

Но вскоре после этого реформаторский пыл императора стал быстро угасать. Хотя он продолжал аккуратно посещать заседания Комитета министров, но стало заметным его охлаждение к делам внутренней политики. Александр хотел прослыть спасителем Европы и возглавить готовившуюся коалицию против Наполеона. Следствием такого его настроения стала военная кампания 1805 года.

Время реформ подходило к концу. «Негласный комитет» был расформирован в конце 1803 года, заседания его прекратились. В начале 1804 года заболел канцлер граф А. Р. Воронцов, и император настоял, чтобы его заменил князь А. Чарторыйский, хотя современники отмечали, что «решение назначить поляка-патриота на одну из важнейших должностей в империи возбудило в современном обществе и в придворных сферах сильнейшее неудовольствие». Министром внутренних дел был назначен В. П. Кочубей, а П. А. Строганов получил пост его заместителя (товарища).

Все члены «Негласного комитета» сопровождали императора в кампании 1805 года и были свидетелями аустерлицкого разгрома. Возможно, именно в это время у Строганова зародилась тайная мысль перейти на военную службу. Вскоре после Аустерлица Александр I отправляет Павла Александровича с дипломатическим поручением в Лондон, куда он прибыл в феврале 1806 года. Сначала он был заместителем российского посланника С. Р. Воронцова, а затем сменил его, проявив на этом посту немалые дипломатические способности. Но после отставки А. Чарторыйского с поста министра иностранных дел и назначения вместо него барона Будберга П. А. Строганов начал тяготиться своими обязанностями дипломата, хотел совсем отойти от дел. Из Лондона он писал жене: «Я решился не возвращаться в Россию. Останусь здесь, уеду в Индию или Америку, но не возвращусь в Россию». Однако император Александр требовал скорейшего приезда Строганова в Петербург, намереваясь дать ему новое назначение в дипломатической сфере.

В начале военной кампании 1807 года против Наполеона П. А. Строганов сопровождает императора и принимает неожиданное для многих решение поступить в действующую армию добровольцем. Еще до получения перевода на военную службу он отправляется волонтером в отряд казачьего атамана Платова. И это при том, что П. А. Строганов имел чин тайного советника и был сенатором.

Граф Павел Александрович являлся решительным противником всякого сближения с Наполеоном, а его поездка в Англию еще более укрепила в нем эти чувства. И он не без основания опасался, что его «употребят по дипломатической части в сношениях с врагом Европы и России». Писатель Юрий Тынянов сказал о Строганове, что «ненависть к Напо леону сделала его военным». Кроме того, как отмечали современники, наблюдались перемены в отношениях императора с прежде близкими к нему людьми: «Достойные слуги его были удалены или удалились сами», «доверие императора было обращено к новым лицам».

Первое же боевое крещение принесло Строганову блестящий успех. Атаман Платов, командовавший авангардной группой русской армии, поручил ему один из казачьих полков, который 24 мая 1807 года атаковал обозы корпуса маршала Даву. Главнокомандующий генерал Беннигсен писал в донесении по этому поводу: граф П. А. Строганов, «перейдя вплавь реку Алле… мгновенно атаковал неприятеля, разбил его, положил на месте, по крайней мере, до 1000 человек и взял в плен 4 штаб-офицеров, 21 офицера и 360 рядовых». Добычей русских сделались канцелярия маршала Даву, его экипаж и вещи. Так началась военная карьера графа Строганова. Наградой за его успехи на новом поприще был орден Св. Георгия III степени и перевод из тайного советника и сенатора в генерал-майоры. Первый военный подвиг сразу же принес ему уважение и признание. Правда, не всех. Ф.Ф. Вигель в своих записках язвительно замечал, что «граф Строганов, отличившийся во фраке с казаками против французов, поступил в военную службу генерал-майором».

После заключения Тильзитского мира П. А. Строганову не пришлось долго бездействовать. 27 января 1808 года он назначается командиром полка лейб-гренадер. Когда началась война со Швецией, Строганов сначала командовал резервом, собранным у Вильманстранда, а позднее поступил под начало Багратиона, корпус которого должен был занять Аландские острова. Четыре колонны князя Багратиона выступили из Адо 26 февраля 1809 года и по льду двинулись на Большой Аланд. Граф Строганов с пятой колонной должен был обойти остров по льду с южной стороны и занять пролив, отрезав неприятелю путь отступления. «Я согласен, – писал Багратион Строганову, – что переход этот довольно труден, но я уверен, что Ваше сиятельство не пропустит случая, который принесет Вам большую честь и увенчает начатую экспедицию несомненным успехом». Строганов оправдал надежды Багратиона. «Благодарю Вас весьма за быстрый поход», – писал он 6 марта Строганову. Шведы запросили мира, и уже 8 марта начался обратный поход с Аланда.

Едва окончилась война со Швецией, как началась русско-турецкая война. Багратион был назначен главнокомандующим Южной армией, и Строганов последовал за ним. Он снова действовал в авангарде казачьего генерала Платова. В сражении под Рассеватом Строганов провел с казаками несколько удачных лихих атак и преследовал с ними турок до Силистрии. За это дело он был награжден золотой шапагой с надписью «За храбрость». 23 сентября 1809 года великий визирь двинулся со своими главными силами для освобождения крепости Силистрия, но был встречен авангардом Платова с шестью казачьими полками в первой линии под началом графа П. А. Строганова. Турки не выдержали атаки и обратились в бегство. За эту победу граф был удостоен ордена Св. Анны I степени. Строганов участвовал во всех боях июня и июля 1810 года, особенно отличившись в жаркой схватке с турками под Шумлой, за что получил алмазные знаки на орден Св. Анны.

После ухода Багратиона из Дунайской армии Строганов выехал в Петербург. В столице он был встречен с почетом.

Император пожаловал его званием генерал-адъютанта. В сентябре 1811 года скончался старый граф Александр Сергеевич Строганов, дела которого оказались очень расстроенными. Роскошный образ жизни этого блестящего екатерининского вельможи, широкое гостеприимство, устройство одной из лучших в России картинных галерей, стоившей нескольких миллионов, собирание ценных редкостей, постройка собора, благотворительные дела, меценатство – все это значительно уменьшило его громадные богатства, состоявшие в землях, лесах, крепостных, соляных варницах, заводах. Сыну, помимо имущества, достался долг на сумму около 3 млн рублей. Павел Александро вич думал даже прибегнуть к займу в Англии под залог пермских заводов, но, к счастью, отказался от этого намерения. Государственный заемный банк нашел возможность ссудить графу несколько миллионов рублей, что быстро поправило его дела.

С. В. Строганова

В личной жизни граф Павел Александрович был вполне счастлив. Дети подрастали. Жена его, Софья Владимировна, обращала на себя внимание красотой, разносторонностью образования и умом. В молодые годы сам Александр I был не на шутку увлечен Софьей Владимировной. Но графиня вела себя с большим тактом и достоинством и сумела сохранить дружеские отношения с царской четой.

Военная карьера оставляла мало времени ее мужу для управления своими имениями. В Петербурге он бывал наездами, и всеми делами по управлению обширным вотчинным хозяйством и содержанию строгановского дворца фактически ведала Софья Владимировна. Она обладала врожденной способностью ко всякого рода деятельности – от административно-хозяйственной до художественной.

В память о своем тесте, графе А. С. Строганове, президенте Академии художеств, Софья Владимировна предложила увеличить число стипендий воспитанникам академии из своих средств. Художественное творчество относилось к числу ее сильных увлечений. Она была прекрасным рисовальщиком и живописцем. Ее тонкие лирические пейзажи, выполненные акварелью, хранились во дворце на Невском еще в начале XX века. Французская художница Виже-Лебрен, работавшая у графа Александра Сергеевича, вспоминала, что он «приставил к ней слугу, умевшего мыть кисти, ибо ту же обязанность нес он при невестке графа». Свою любовь к живописи графиня передала и дочерям, неплохим художницам. Софья Владимировна и ее старшая дочь Наталья владели искусством гравирования. В 1819 году на ее средства было выпущено написанное Семеном Кирилловым «Руководство к познанию живописи, изданное для юношества обучающегося». А пять лет спустя графиня стала одним из учредителей «Общества поощрения художеств», сыгравшего немалую роль в распространении культуры в России.

Строгановы традиционно держали двери дворца открытыми для представителей литературного и художественного мира. Меценатка была прекрасно знакома с современной ей русской литературой, постоянно принимала у себя поэтов и писателей. В ее никогда не пустовавшем салоне строгановского дворца завсегдатаями были баснописец И. А. Крылов, поэт и царедворец В. А. Жуковский, с восторгом отзывавшийся о ней. Г. Р. Державин посвящал ей стихи.

Сам Павел Александрович иногда позволял себе дома в Петербурге некоторые причуды. Его зять С. Г. Строганов вспоминал про тестя, что иногда «под влиянием воспоминаний молодости, тот чудил и вдруг, ни с того ни с сего, уходил в комнаты слуг, садился с ними запросто обедать и наслаждался равенством».

Однако в наступавшее бурное время П. А. Строганову уже некогда было заниматься личными, семейными делами. В битвах России с наполеоновской Францией он командовал дивизией и корпусом, был несколько раз ранен, стал Георгиевским кавалером двух степеней.

Весной 1812 года Строганов принял на западной границе сводную дивизию, входившую в состав 3-го корпуса генерала П. Н. Тучкова. После вторжения Наполеона в пределы России дивизии пришлось участвовать в тяжелых боях под Смоленском. В Бородинском сражении был момент, когда весь натиск французов сосредоточился на дивизии графа Строганова, однако дружным штыковым ударом неприятель был оттеснен. За Бородино П. А. Строганова произвели в генерал-лейтенанты.

В лагере под Тарутиным Строганов принял начальство над 3-м корпусом генерала П. Н. Тучкова, смертельно раненного в Бородинской битве. 11 октября армия двинулась из Тарутина к Малоярославцу, где произошла кровопролитная битва, в которой активную роль сыграли и части корпуса Строганова. 5 ноября под Красным Строганов при содействии отряда князя Д. В. Голицына (родного брата его жены и будущего московского генерал-губернатора) помог генералу М. А. Милорадовичу разбить корпус маршала Нея.

После сражения под Красным П. А. Строганову было разрешено уехать в Петербург для лечения, но пробыл дома он недолго. Тщетно семья уговаривала графа поберечь себя – его тянуло на поля сражений, которые к тому времени уже переместились на территорию Германии. В начале 1813 года он возвратился в армию, взяв с собой единственного сына Александра – 18-летнего юношу. Они успели к началу решающих сражений, завершавших военную кампанию в Европе против Наполеона. Самым крупным событием этого периода войны стала «битва народов» под Лейпцигом. В этом сражении граф Строганов, находясь в войсках генерала Беннигсена, вновь проявил свою доблесть, за что был награжден орденом Св. Александра Невского.

В ходе дальнейшей кампании Строганов успешно дрался под Шампобером и Вошаном. 23 февраля 1814 года в битве под Краоном во Франции он командовал резервным отрядом. В разгар сражения Строганову донесли о гибели единственного сына. Известие настолько потрясло отца, что он, будучи не в состоянии лично завершить блестяще разработанную им операцию, передал командование М. С. Воронцову. В рапорте генерала Сакена Барклаю-де-Толли 27 февраля 1814 года сказано: «Юноша храбрый и милый граф Строганов тут же жизнь свою положил и многие другие офицеры». Несмотря на глубокое потрясение, отец участвовал в Лаонском сражении, находясь все время под сильным огнем неприятеля, как бы ища смерти на поле битвы.

Эта трагедия потрясла юного А. С. Пушкина, еще учившегося в лицее, когда хоронили в Петербурге сына, а через два года и отца Строгановых. Позднее он написал такие строки:

О страх, о горькое мгновенье,

О Строганов, когда твой сын

Упал сражен, и ты один

Забыл и славу, и сраженье.

И предал славе ты чужой

Успех, достигнутый тобой.

Старые друзья Строганова глубоко сочувствовали его семье. Князь А. Чарторыйский писал Н. Н. Новосильцеву:

«Слыхали ли вы уже, милый друг, о случившемся несчастье? Бедный Александр Строганов убит почти на глазах своего отца, который в полном отчаянии. Что будет с бедной графиней Софьей Владимировной? Выдержит ли она этот ужасный удар? Редко что-либо меня так огорчало… Несчастие этого семейства ужасно; несчастье, которое постигло таких друзей, как эти, надрывает сердце».

П. А. Строганову так и не довелось вновь увидеть Париж – город своей юности. С разрешения императора он покинул армию, получив свою последнюю боевую награду – Георгия II степени, и через всю Германию отправился с прахом сына в Петербург. Вскоре Павел Александрович заболел. Симптомы болезни ясно указывали на чахотку, поэтому решено было увезти его в теплые края, в Лиссабон.

Но заграничная поездка запоздала. 10 июня 1817 года П. А. Строганов скончался на борту фрегата «Святой Патрикий» вблизи Копенгагена. По странному совпадению за два дня до этого в датской столице умерла Теруань де Мери-кур – его парижская любовь. Тело Строганова было доставлено в Петербург и погребено рядом с сыном на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в фамильной усыпальнице в присутствии императорской семьи. Со смертью графа Павла Александровича пресеклась младшая линия Строгановых.

Судьба этой героической личности является символом гражданского мужества, служения отечеству. Осознав невозможность проведения преобразований в России, граф Павел предпочел придворной и дипломатической карьере военную службу. Возможно, военное дело не было той сферой, где он смог наиболее полно раскрыть свои способности. Вместе с тем действующая армия – а это было время непрерывных сражений и походов – более всего соответствовала романтическим идеалам мятежной юности Павла Строганова, отвечала его стремлению к действию, к проявлению личного мужества, желанию приносить конкретную пользу родине, его нравственным понятиям о чести и достоинстве.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.