В мире тотальной неклассичности

В мире тотальной неклассичности

Люди не любят и боятся перемен. Это у нас почти инстинктивное: на протяжении всей истории человечества перемены не приносили людям ничего хорошего. А если даже и приносили, то хорошее проявлялось не сразу, а вот плохое перемены приносили мгновенно и в огромном количестве.

Тем не менее мы живем в мире, который уже изменился и продолжает стремительно меняться. Мы живем в мире, который абсолютно по всем параметрам отличается от мира, в котором жили даже наши отцы, а тем более – деды.

Европейцы конца XIX века считали, что мир вокруг стремительно изменяется, что они живут совершенно иначе, чем предки. Но за сто с небольшим лет, прошедших с этой эпохи, мир изменился еще больше. Петербургский философ и ученый А. И. Субетто остроумно и точно назвал нашу эпоху временем «Тотальной Неклассичности»:[1] периодом, когда буквально все вокруг нас – не такое, как было у предков. Современный человек – житель даже не города, а громадного мегаполиса. Исторические центры даже городов, огромных по понятиям начала XX века, буквально тонут в море более поздней застройки. Если исторический центр охраняют, не позволяют изменять и застраивать, все равно растут новостройки и пригороды вокруг. Соотношение жилья, построенного до 1950 года и более позднего, в Париже, Москве, Санкт-Петербурге, Лондоне и Риме колеблется от 1 к 3 до 1 к 5. Житель даже исторического, старинного города чаще всего живет в недавно построенном доме, частном или многоквартирном.

Это жилье совершенно по-другому организовано, чем еще 30–40 лет назад, иначе обставлено, часто с использованием совершенно других материалов. Горожанин пользуется другими предметами, носит другую одежду, ест пищу, по-другому приготовленную и из других продуктов. Он иначе спит, ест, одевается, передвигается. Даже когда мы читаем, мы пользуемся иначе изданными книгами, а все чаще пользуемся электронными изданиями. Когда делается вывод, что люди стали меньше читать, это неверно: просто стали меньше покупать бумажных книг. А ведь кроме печатных текстов, появились такие источники информации, как компьютер с Интернетом, фильмы и видеоклипы. Чтобы посмотреть фильм, уже не нужно идти в кинотеатр, все под рукой. Никто из современных людей не слышал, как говорят Аристотель, Иммануил Кант и даже Пушкин. Но пение Высоцкого слышали все.

Современный человек несравненно богаче своих предков. По понятиям даже очень обеспеченных людей начала XX века он просто неправдоподобно богат. Убедиться в этом очень просто: достаточно сравнить размеры домов и квартир начала XX и начала XXI веков. Жилье богатого парижанина или петербуржца столетней давности меньше и темнее, чем жилье самого среднего из наших современников. Наша повседневная еда показалась бы пиром для 90 % жителей Петербурга или Москвы 1900 года. Одежда… После изобретения нейлона наши женщины ходят в шелках: как императрицы Рима или как жены миллионеров XIX века.

Современный человек сказочно, неправдоподобно могущественен. Он может передвигаться с невероятной скоростью. Мы можем за несколько часов проехать между Москвой и Петербургом, за считанные часы перелететь на другие континенты. Часто нам и не нужно никуда ехать: сняв трубку телефона, включив скайп, мы говорим с человеком, который находится на другом конце земного шара. Не выходя из собственного дома, мы можем послать в любую точку Земли любой текст и даже официальный документ с подписями и печатями.

Современный человек живет в мире, который несравненно добрее и безопаснее «классического». У него намного меньше возможностей стать жертвой насилия, чем у его отца и тем более деда. Наш современник намного реже погибает или теряет здоровье из-за болезней, живет в полтора раза дольше деда и прадеда.

Люди Третьего тысячелетия даже думают и чувствуют иначе, чем предки. Как и все иное, это имеет свои и хорошие, и скверные стороны.

Хорошие: люди живут во всех отношениях все лучше и лучше: богаче, полнее, интереснее.

Плохие: возникает разрыв между прошлым и настоящим, люди перестают понимать даже совсем близких предков. Нарастает чувство неуверенности и тревоги: ведь происходящее невозможно сравнить с опытом предков. Нет опыта, опоры в прошлом – нет и уверенности в будущем.

Дети цивилизации пытаются ухватиться за прошлое. Они безмерно идеализируют его, ищут в нем то, чего бы хотели видеть в своей жизни. Бесконечны разговоры о том, что раньше люди были здоровее, жили дольше, не болели болезнями с мудреными названиями. Что раньше люди были чище душой, порядочнее и благороднее. Подлецов было очень мало, и вообще все верили во что-то хорошее.

Раньше были крепкие семьи, дружные супружеские пары, а дети любили пап и мам и не бросали их, как нынешние.

Мы боимся за самих себя – и одновременно самих себя. Мы понимаем, что не в одном телесном здоровье дело. Души изменились еще сильнее. Мы отличаемся от предков своим поведением, своими желаниями, своими страхами. Отличаемся уже этой постоянной напряженностью…

Для нас весь мир наполнен неясной тревогой; мы все время ощущаем какую-то неопределенную угрозу, разлитую в воздухе. Мы все время ищем ее, все время напряжены. Откуда опасность? Наверное, мы сами какие-то «не такие»…

Но вот мы приходим в музей или открываем альбом с портретами Сурикова или Репина. Какие спокойные, невозмутимые лица! Ни на одном портрете Сурикова нет человека с мешками под глазами. По сравнению даже с «Бурлаками» Репина у нас все время измученный вид.

Ну ясное дело! Мы так и знали: с нами что-то крупно не в порядке.

В действительности мы «в полном порядке», просто мы утратили чувство уверенности: слишком стремительны перемены. Мы не успеваем привыкнуть к одним изменениям, как наваливаются другие, еще более радикальные.