Глава 3 Как Гражданская война пришла в деревню
Глава 3
Как Гражданская война пришла в деревню
Есть проблема? Сделаем две проблемы!
Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем его только просили: рабочим — заводы, уголовникам — револьверы, садистам — должности в ЧК… Вот и крестьянам он тоже дал землю.
Крестьяне делили землю уравнительно — так им казалось справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены — а ведь именно они поставляли основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба продавали немного. Теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны… Крестьяне стремительно теряли интерес к любой торговле.
Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» — скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.
Были и «сельскохозяйственные коммуны» — 40 или 50 на всю Россию.
В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали — это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.
Только вот какая беда — крестьяне туда не собирались.
Внесоветская деревня
На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.
Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.
Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод — то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб — в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.
По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.
С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.
Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.
Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской — причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».
«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».
Заметьте — никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.
Продовольственная диктатура
В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой — эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула[43].
При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» — с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят — с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается — была продразверстка и раньше…
Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка — это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка — это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.
До продразверстки была ДИКТАТУРА.
9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая — новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А. Д. Цюрупа.
Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.
Крестьянам надо оставить минимальный паек — столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» — тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», — писал Ленин.
26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца — июнь — август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».
Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.
Серпово-молотковый поход
27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.
В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»[44]
Армию тоже бросают против «кулачества» — до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря — обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.
Еще одна сила — части особого назначения — ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).
Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях — разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это — какой-то серпово-молотковый поход.
Комбеды
В самой деревне создается еще одна сила — «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.
Там, где крестьяне были посильнее, побогаче — в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, — они часто выступали против комбедов единым фронтом — от самых богатых до батраков.
Комбеды должны помогать искать и изымать «излишки продовольствия». Комбедам передавалась часть отнятого хлеба. Они могли по своему произволу переделивать отнятый хлеб[45] и конфискованное имущество тех, кого сочли кулаками и «вредителями».
У Шолохова в «Поднятой целине» есть потрясающая сцена: когда коммунисты, радетели за классовую справедливость, распахивают сундуки в домах раскулаченных и оделяют собравшихся односельчан нехитрыми пожитками: платками, платьями, рубашками, отрезами материи[46]. И люди это все берут!
Так вот: такие же сцены происходили и намного раньше, не в 1931-м, а в 1918 году. Силами комитетов бедноты.
Опираясь на вооруженную силу, комбеды фактически оттесняли от власти Советы, «перетряхивали» их, изгоняя «неблагонадежных». То есть самых «крепких» и самых активных крестьян. В ноябре 1918 года коммунисты отменили комбеды — слишком много негативных эмоций они вызывали у крестьян. Но свое дело они сделали — изменили состав сельских Советов.
Первая крестьянская война
Коммунисты потратили много чернил, доказывая: крестьянские восстания поднялись в 1920 году… Реально же уже весной 1918 года началась своего рода Первая Крестьянская война. Как и вся Гражданская война 1917–1922 годов, она была навязана большевиками. Крестьяне совершенно не собирались воевать и вынуждены были потому, что на них напали. Как осенью 1917 года восстают юнкера и интеллигенция, как бастуют государственные служащие, так восстают и бастуют крестьяне.
Оружие у них есть: армия бежала с фронтов вооруженная, и бежала в основном в деревню. Миллионы винтовок, да к тому же было ведь и охотничье оружие.
Крестьяне были разобщены: они совершенно не ждали нападения. Каждая деревня была сама по себе в эти месяцы. Не было у мужиков ни артиллерии, ни пулеметов. Крестьянское сопротивление было обречено изначально, но война не могла не стать кровопролитной и жестокой.
Ведь если рабочие из продотрядов шли добывать хлеб для своих детей, то и крестьяне защищали свое достояние. Тоже необходимое для прокормления семей. Они действовали с отчаянием обреченных.
На Тамбовщине действовал «летучий отряд» под командованием комиссарши С. Н. Гельберг, «Красной Сони». Крестьяне называли ее «Кровавой Соней». Отряд состоял из венгров, китайцев и австрийских немцев. Ворвавшись в деревню, «Кровавая Соня» непременно устраивала «чистку», истребляя священников, офицеров, унтер-офицеров, георгиевских кавалеров и гимназистов. Обычно ее «летучий отряд» собирал этих обреченных, а расстреливала их собственноручно «Красная Соня». Делала она это с огромным удовольствием, убивала на глазах жен и детей, глумясь над обреченными людьми.
Ее отряд разгонял «неправильные» Советы, при сопротивлении и этих людей убивали. На их место Соня назначала новых, из тех, кого считала бедняками. После ее отъезда эти Советы обычно разбегались.
Вскоре крестьяне стали сопротивляться: при приближении «летучего отряда» к деревне звон колокола созывал деревенское ополчение, и оно занимало оборону. А мальчишки бежали в другие деревни за подмогой. Из других деревень подходило ополчение. Вскоре «летучий отряд» был разбит наголову. Всех его «интернационалистов» убили на месте. «Кровавая Соня» сдалась в плен. Ее судили судом схода нескольких деревень и посадили на кол. Вой «Красной Сони» был слышен трое суток.
В деревне Козловке (Тамбовская губерния) комиссар — пожилой еврей с бородкой, в пенсне, — произнес речь: не надо бояться, Советская власть хочет опираться на самых уважаемых людей. Пусть крестьяне сами назовут тех, кого хотят видеть в Советах. Вид у комиссара был спокойный и даже ласковый, ему поверили.
Мужики назвали нескольких «кулаков», сельского учителя, священника. Комиссар попросил этих людей подойти к тачанке, что-то тихо скомандовал… Китайцы с винтовками наперевес оттеснили уважаемых людей к стене амбара… Защелкали затворы, взмыл отчаянный женский крик из толпы. Залп!
Мужики настолько обомлели, что не сразу пошли на коммунистов. Да у них и оружия никакого не было, они пришли на сельский сход безоружными. На китайцев и комиссара кинулись женщины. Залп! Несколько баб были убиты и ранены, убит наповал ребенок четырех лет. Но толпа женщин набежала на строителей светлого будущего и стала вершить контрреволюционное дело, помешала привести человечество к полному счастью. Мужчины тоже кинулись на носителей вековечной мечты пролетариата, воинство Мировой революции.
Комиссар кинулся к пулемету, но, к счастью, ленту заклинило. По другим данным, один из мужиков набежал, ударил ногой в сапоге комиссара по голове и выбил ему глаз. Китайцев перебили кольями и оглоблями (другого оружия не было), топтали сапогами. Комиссара с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для дров и распилили пилой пополам.
Жестокость? Но смерть и «Красной Сони», и безвестного комиссара вполне укладывается в поговорку: «Что посеешь, то и пожнешь». А что должны были делать мужики, когда на их глазах расстреливают лучших людей деревни, стреляют из винтовок в женщин и убивают ребенка? По понятиям крестьян, это были совершенно чудовищные преступления, которым нет никакого объяснения и прощения. А бабы… В таких случаях женщины задают планку… В Козловке мужчина не мог не броситься на большевиков, не утратив уважения к самому себе. Спасибо, сестры! Низкий вам поклон.
На войне как на войне
Уже в мае 1918-го в Воронежской губернии против крестьян применяется артиллерия. Согласно отчету ВЧК, при подавлении только части таких «контрреволюционных мятежей» убито было 3057 крестьян, а после подавления мятежа расстреляли еще 3437 человек. Это только на части территории одной Воронежской губернии!
Исследователи называют разные цифры погибших в этой войне — от 20–30 тысяч до 200 тысяч крестьян. Скорее всего, истинные цифры лежат где-то посередине, но разброс сведений означает одно: как всегда, никто толком не считал.
Потери чоновцев оцениваются в 500–800 человек, рабочих из продотрядов и солдат — порядка 2–3 тысяч человек. Впрочем, в это число могли попасть и дезертиры, под шумок бежавшие из своих частей и сочтенные убитыми.
Результаты войны? У крестьян отнято и привезено в города порядка 13 млн пудов хлеба (больше 200 тысяч тонн). Много ли это? Для безбедной жизни человеку нужно в год порядка 200 килограммов хлеба. И еще 100 килограммов, если он питается мясом свиней и коров, пользуется работой лошади (ее ведь надо подкармливать овсом).
Получается, серпово-молоткастый поход в деревню принес миллион годовых пайков. Минимально необходимое количество для 0,6–0,8 % населения Советской России. Каждые 10 тонн, а может быть, и каждая тонна этого хлеба стоила человеческой жизни.
Да! Еще комбеды переделили 50 миллионов гектаров земли. Ее отнимали у богатых и отдавали бедным. Общее количество этой земли в три раза превышает площадь всей помещичьей земли в России. О помещичьей земле говорили много. Этот «черный передел» лета 1918 года до сих пор мало известен в России… А он был!
Пусть читатель судит сам, помогало ли это решить продовольственную проблему — ведь в очередной раз удар наносился по самым хозяйственным и активным.
И пусть читатель сам подсчитает, сколько переделенных десятин земли приходится на каждую загубленную коммунистами жизнь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.