3. Американские президенты Прибалтики: «рука Дяди Сэма» из заокеанских диаспор

3. Американские президенты Прибалтики: «рука Дяди Сэма» из заокеанских диаспор

Во время Второй мировой войны вслед за отступающей немецкой армией на запад бежали приблизительно 60 тысяч литовцев, 88 тысяч латышей и 80 тысяч эстонцев. Почти все они затем эмигрировали за океан, пополнив собой диаспоры прибалтийских народов в Северной Америке. По данным последней американской переписи населения, в США проживают 712 тысяч литовцев, 26 тысяч латышей и 27 тысяч эстонцев. Имеются в виду именно сознательные литовцы, латыши и эстонцы, а не американцы с предками из Прибалтики, давно ассимилировавшиеся и переставшие идентифицировать себя с родиной дедов и прадедов.

Для той же Литвы, население которой сократилось до 2,7 миллионов человек, 712 тысяч американских литовцев — огромная цифра; заокеанская диаспора при таком соотношении неизбежно будет оказывать заметное влияние на общественно-политические процессы в родной стране. И ведь помимо Северной Америки зарубежные общины литовцев, латышей и эстонцев есть в десятках европейских стран, Южной Америке, даже в Австралии и Новой Зеландии. Однако при строительстве постсоветских государств Прибалтики важнейшее значение имели именно эмигранты, переселившиеся за океан, и переселившиеся именно после войны.

В отличие от предыдущих и последующих волн эмиграции, носивших экономический характер, послевоенная эмиграция из Прибалтики была политической. Не только из Балтийского региона, но и из Европы бежали радикальные противники коммунизма и советской власти, отметившиеся службой в Латышском легионе СС, Эстонской дивизии СС, сотрудничавшие с гитлеровцами в составе гражданских администраций Рейхскомиссариата «Остланд», воевавшие в националистическом подполье («лесные братья», «Фронт литовских активистов»), принимавшие участие в Холокосте и военных преступлениях против мирного населения на территории Советского Союза («фабрика смерти» в Саласпилсе, операция «Зимнее волшебство», еврейский погром в Каунасе, Рижское еврейское гетто, эстонцы, участвовавшие в блокаде Ленинграда, и многое-многое другое). Наконец, просто политические и высшие административные деятели довоенных балтийских республик и крупные собственники, которые от возвращения в Прибалтику советской власти не могли ожидать ничего хорошего.

Когда распался Советский Союз и идеология и государственная политика восстановленных Литвы, Латвии и Эстонии снова поменялась на 180 градусов, именно эти люди составили кадровую основу превращения стран Балтии в антироссийский плацдарм с идеологией радикально правого национализма, основанного на платформе антикоммунизма, антисоветизма и русофобии.

Послевоенные восточно-европейские диаспоры не ассимилировались в американском «плавильном котле»: они тщательно оберегали и передавали следующим поколениям свою национальную идентичность, стремились к культурной самоорганизации. Например, первый Совет литовцев мира собрался в 1958 году (в Нью-Йорке), а традиция ежегодного проведения латышского Праздника песни в Чикаго идет с 1953 года[58]. Что ещё важнее — в сохранении у восточных европейцев интереса к своему народу и покинутым родинам было заинтересовано американское государство. В эпоху холодной войны патологическая ненависть к коммунизму и Советам при знании языка и специфики родного региона были крайне востребованы ЦРУ, Госдепартаментом США и другими американскими государственными и частными структурами, работавшими по Восточной Европе. Поэтому именно из диаспор они рекрутировали необходимые им кадры, находя там перспективных молодых людей и помогая им делать политическую, чиновничью, экспертную, журналистскую или академическую карьеру. Результаты этой политики оказались вполне себе блестящие: чего только стоит Збигнев Бжезинский — один из ведущих идеологов внешней политики США и главный интеллектуальный лидер геополитических «ястребов», родившийся по официальной биографии в Варшаве, по неофициальной — в Харькове. Или Мадлен Олбрайт — Государственный секретарь США при Билле Клинтоне, урожденная Мария Корбелова, чешская еврейка.

После 1989–1991 годов перед выходцами из диаспор была поставлена историческая задача: сформировать новый общественно-политический строй в своих родных странах, полярный предыдущему в плане идеологии и геополитической ориентации. Делать это оказалось совсем нетрудно ввиду массовой поддержки местных обществ, особенно политически активной их части. Разочаровавшееся в социализме население с начала 90-х годов массово принялась искать ту Польшу/Литву/Латвию/Эстонию/Словакию и т. д, «которую мы потеряли». «Возвращенцы» из заокеанских диаспор в этой связи оказались крайне востребованы: они сохранили в чистоте свою литовскость/латышскость/эстонскость, их не портил 50 лет «совок».

У политического истеблишмента постсоциалистических стран были куда более прагматические мотивы интересоваться соотечественниками за рубежом. Активисты заграничных общин были лоббистами родных стран на Западе и лоббистами Запада в родных странах. Они боролись за вступление своих стран в НАТО, помогали соотечественникам налаживать внутриэлитные связи в Вашингтоне и Брюсселе, знакомили их с потенциальными крупными инвесторами.

Но главное в том, что выходцы из диаспор в 90-е годы служили важным связующим звеном в процессе получения восточноевропейскими странами кредитов на преодоление социалистического коллапса и формирование рыночной экономики.

Всемирный банк, Международный валютный фонд, Европейский банк реконструкции и развития, Парижский и Лондонский «клубы кредиторов» — эти и другие международные организации имели ключевое значение в политической жизни постсоциалистических государств. Особенно МВФ, игравший наиболее важную роль в их кредитовании. Наряду с формальными процедурами огромную роль в получении кредитов для государства играли неформальные связи, возможность установить необходимые контакты для неформальных переговоров. На этом уровне критически важным становилось неформальное влияние американского правительства на МВФ (штаб-квартира которого как раз в Вашингтоне и находится). В итоге общей практикой стало получение восточно-европейскими странами кредитов в обмен на увеличение присутствия США в странах региона, защиту в регионе американских интересов, даже если они идут вразрез с собственными национальными интересами, и безусловная ориентация на Вашингтон во внешней политике. Именно так формировалась проамериканская «буферная зона», призванная вбивать клин в развитие отношений России и Европы (подробнее см. главу VI).

Гарантами соблюдения этих условий становились выходцы из диаспор, возвращавшиеся из Америки на родину и занимавшие там важные политические позиции для отстаивания проамериканской политической линии: под их политические гарантии и шел денежный поток от международных кредитных организаций. И ярче всего эта практика проявилась в Литве, Латвии и Эстонии, где граждане США и Канады стали президентами балтийских стран[59].

Президентом Литвы в 1998 году стал 71-летний Валдас Адамкус, отказавшийся от американского гражданства за 5 дней до инаугурации. В 1944 году юный уроженец Каунаса служил во втором полку сформированного немцами «Легиона защиты Родины», входившем в одну из дивизий вермахта. Записался добровольцем, специально вернувшись ради этого из Германии в Литву. После поражения немецкой армии в Прибалтике бежал в Германию, а оттуда в США, где получил американское гражданство после службы в военной разведке и сделал карьеру государственного служащего в Агентстве охраны окружающей среды. С 1972 года ежегодно посещал Литовскую ССР в рамках международных программ по организации экологического мониторинга и взаимного экологического контроля. В США Валдас Адамкус на общественных началах активно занимался движением соотечественников: был членом Совета Общины американских литовцев, председателем оргкомитета первых Всемирных игр литовцев (1983 год), основателем академического спортивного клуба литовцев США «Lituanica», организатором стажировок в США для представителей научных учреждений Литвы. Из всех этих фактов следует бездоказательное, но очень логичное предположение, что Литовскую ССР Адамкус посещал ещё и в качестве агента ЦРУ, где занимался сбором информации и вербовочной деятельностью.

С 1992 года Адамкус имел двойное гражданство, в 1993 году был руководителем предвыборной кампании кандидата в президенты Литовской Республики Стасиса Лозорайтиса — своего друга, бывшего литовского посла в США, также представлявшего заокеанскую диаспору литовцев (Лозорайтис тогда проиграл Альгирдасу Бразаускасу). Ещё один большой друг будущего президента — американский бизнесмен литовского происхождения Юозас Казицкас — при помощи Адамкуса зашел на литовский медийный рынок, взяв под свой контроль крупнейшие СМИ и телекоммуникационные компании, а также стал посредником при продаже американцам Мажейкяйского нефтеперерабатывающего завода — крупнейшего промышленного объекта Литвы.

Наконец, в 1998 году Валдас Адамкус был избран президентом Литвы — за него проголосовали 50,3 % избирателей. Попытка переизбрания в 2003 году оказалась неудачной: во втором туре победу у действующего президента вырвал бывший премьер-министр Роландас Паксас, ожесточенно критиковавший литовское руководство, в том числе за его проамериканскую направленность. Избрание президентом Паксаса потрясло основы основ литовской политической системы, и спустя меньше года после инаугурации Сейм объявил ему импичмент, а Конституционный суд запретил впредь куда-либо избираться. На досрочных выборах 2004 года Валдас Адамкус всё же был избран во втором туре президентом Литвы на ещё один срок. Основы основ литовской политической системы оказались очень специфическими: независимого и умеренно пророссийского кандидата Система отторгла, предпочтя ему бывшего гражданина США, в юности ушедшего добровольцем воевать на стороне нацистов.

В Латвии в 1999 году Сейм республики выбрал президентом гражданку Канады Вайру Вике-Фрейбергу, отказавшуюся от иностранного гражданства за день до обсуждения в парламенте её кандидатуры.

Семья будущего президента в 1944 году бежала из Латвии в Германию, а затем в Канаду. В Канаде Вайра Вике-Фрейберга стала профессором психологии в Монреальском университете, где много и плодотворно занималась исследованиями поэтики и структуры дайнов (латышских песнопений). Автор и соавтор семи книг о латышских дайнах. Активно занималась налаживанием международных научных связей, в частности, была председателем научной программы НАТО «Человеческий фактор».

В 1997 году Вайра Вике-Фрейберга переехала из Канады в Латвию, в 1999-м и 2003 годах Сейм избирал её президентом. При ней Латвия вступила в Евросоюз и НАТО, отправила своих солдат воевать в Ирак. На посту президента Вайра Вике-Фрейберга прославилась фразами: «Конечно, мы не переубедим, не изменим сознание тех пожилых россиян, которые 9 мая будут класть воблу на газету, пить водку и распевать частушки» (о советских ветеранах, празднующих День Победы), «Им надо принять, что это независимая страна, и стать латышами: российского происхождения, но латышами» (о русских в Латвии), «Там это иноязычное население веками жило. А что у нас, в Латвии? Нелегальная, жестокая, тоталитарная иностранная оккупация. Поэтому этот пример не подходит» (о сравнении языковой политики в Бельгии и Латвии). «Нельзя допускать такую ситуацию, как в своё время в Ялте, Тегеране, когда судьба Балтийских государств решалась в их отсутствие» (о мотивах посещения Москвы 9 мая 2005 года).

Другие выходцы из-за рубежа в политической элите Латвии: Артур Кришьянис Кариньш — уроженец Филадельфии, ставший в начале прошлого десятилетия основателем очередной правящей партии Латвии — «Новое время». Янис Кажоциньш — гражданин Великобритании, отец которого был добровольцем в латышском легионе СС, 29 лет прослуживший в Вооруженных силах её Величества, проверявший армии балтийских стран на предмет их вступления в НАТО, а затем (не отказываясь от британского подданства и не получив ещё латвийского гражданства) ставший главой Бюро защиты Конституции — латвийской контрразведки! Инесе Берзниеце — жительница Калифорнии, вернувшаяся на родину родителей в 1990 году, чтобы в решающей момент оказать поддержку Народному фронту, — в 1993 году стала одним из основателей первой партии власти — «Латвийский путь». Таких примеров — масса.

В Эстонии со значительным отставанием от соседей, в 2006 году, парламент страны, Рийгикогу, избрал президентом бывшего гражданина США Тоомаса Хендрика Ильвеса.

Как и у коллег из Латвии и Литвы, семья будущего президента Эстонии бежала из страны в 1944 году. Тоомас Хендрик родился уже в эмиграции, в Швеции, откуда родители вскоре переехали в США. В 80-е годы Ильвес работал в Мюнхене аналитиком исследовательского института, а затем заведующим отделом в эстонской редакции радио «Свобода» — тогда наиболее радикальном и наиболее влиятельном «рупоре» антисоветских настроений в странах социалистического блока.

В 1991 году, когда Эстония наконец обрела независимость, Ильвес в 38 лет впервые ступил на родину предков, но и то ненадолго: в 90-е годы был послом Эстонии в США и других странах, затем вернулся на пост министра иностранных дел. Подготовил вступление Эстонии в Европейский союз, в 2006 году с трудом, но был избран президентом страны и занимает этот пост до сих пор. В качестве главы государства прославился резкими заявлениями в адрес русскоязычного населения, заявляя, что лично для него говорить по-русски значило бы «смириться с пятидесятилетней оккупацией этой страны». «Я говорю на эстонском языке, он единственный государственный язык, и я говорю на нем хорошо. Причин говорить на русском языке не больше, чем на английском, урду или японском, потому что эстонский является государственным языком. И если вы будете говорить на другом языке в вашей стране лишь потому, что в страну приехали другие люди, то у вас будут проблемы», — говорил Тоомас Хендрик Ильвес.

В Латвии и Эстонии президент почти полностью лишен реальной власти и является лишь номинальным главой государства. Однако именно в качестве главы государства он формирует идеологию и создает политическую атмосферу в обществе. Поэтому далекие от дипломатичности и корректности высказывания Вайры Вике-Фрейберги и Тоомаса Хендрика Ильвеса очень важны — они задавали тон настроениям в латвийском и эстонском обществе. Это одна из важных функций заокеанских диаспор — формирование атмосферы и социальных настроений. Их специфические взгляды способствовали тому, что в прибалтийских обществах после провозглашения независимости воцарились ксенофобия, этническая сегрегация и радикальный национализм. Это относится не только к политикам, но и к интеллектуалам: например, одним из теоретиков и составителей Эстонского закона о гражданстве, инициатором лишения гражданства сотни тысяч неэстонцев был американский эстонец, профессор Тартуского университета Рейн Таагепера, а другой американский эстонец (и тоже профессор Тартуского университета) Велло Петтай возглавлял Круглый стол национальных меньшинств при президенте и активно участвовал в разработке этнической политики Эстонской республики.

Учитывая биографии всех этих людей, их деятельность можно рассматривать как реваншистскую: проигравшая по итогам Второй мировой войны диаспора по возвращении после распада СССР в Прибалтику сделала историческую месть государственной политикой восстановленных Литвы, Латвии и Эстонии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.