«Вдруг почувствовали люди силу свою…»
«Вдруг почувствовали люди силу свою…»
Уже в первую пятилетку индустриализация охватила всю территорию страны – от Полярного круга до пустынь Средней Азии. Как писали тогда газеты, «Вдруг почувствовали люди человечью силу свою, мощь своих рук и коллективных усилий. Все стало возможным: покорение пустынь и перековка людей, осушение болот и переделка мира. Уже заканчивался Турксиб и зачинался Беломорский канал. Покорялась Арктика, и ждала топора колымская тайга. Арматурщики Сталинграда, закончив свое дело на Тракторном, долгими эшелонами уходили на восток, в Магнитную степь, о которой было известно, что она пустынная, рыжая, злая и что ветры над нею свистят свирепо».
Комсомол выдвинул из своих рядов десятки тысяч рационализаторов, изобретателей, организовал всесоюзный сквозной комсомольский контроль за доставкой грузов подшефному ВЛКСМ строительству Урало-Кузбасса. 9-й съезд ВЛКСМ (прошедший в январе 1931 г.) объявил комсомол ударной бригадой 1-й пятилетки (1929–1932 гг.).
В соответствии с этим призывом в 1929 году комсомол провёл первую мобилизацию молодёжи на новостройки 1-й пятилетки. Свыше 200 тыс. человек приехало на стройки по комсомольским путёвкам от своих организаций. Это их руками были построены Днепрогэс, Московский и Горьковский автозаводы, Сталинградский тракторный завод, Магнитогорский металлургический комбинат, железная дорога Турксиб и другие предприятия страны. Постановлением Президиума ЦИК СССР 21 янв. 1931 года «за проявленную инициативу в деле ударничества и социалистического соревнования, обеспечивающих успешное выполнение пятилетнего плана развития народного хозяйства…» ВЛКСМ был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Этот орден был заслужен самоотверженным, поистине героическим трудом молодых строителей новых гигантов советской индустрии, осуществлять который приходилось порой в самых ужасных и невыносимых условиях, в голоде и холоде. Прочитайте у Маяковского «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка», написанный после разговора с реальным человеком: «Под старою телегою рабочие лежат… Сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут… Сливеют губы с холода…». Рабочий Хренов – не вымышленное лицо, а реальный знакомый поэта, строитель Кузнецка.
Что же заставляло людей терпеть эти лишения? Трудиться, надрывая жилы, отдавая все силы? У них, в отличие от нас, в отличие от нынешнего молодого поколения, которого со всех телеэкранов призывают брать от жизни все, была вера. Вера в светлое будущее, которое они непременно построят.
И города вставали, заводы вздымались трубами, турбины зажигали по городам и селам «лампочки Ильича».
В 1935 по примеру молодых рабочих: шахтёра Алексея Стаханова, паровозного машиниста Петра Кривоноса, ткачих Евдокии и Марии Виноградовых, фрезеровщика Ивана Гудова и других началось массовое движение стахановцев, когда за счет лучшей организации трудового процесса нормы труда многократно перекрывались. Мгновенно это движение распространилось по всей стране.
Менялась и деревня. Там проходила коллективизация, которую ныне представляют лишь актом страшного насилия над крестьянином, не принесшим стране ничего, кроме огромных безвинных жертв. Жертвы были, коллективизация была проведена троцкистскими методами и во многом их руками. Хотя и она в разных районах проходила по-разному. Как пишет С. Г. Кара-Мурза в своем фундаментальном исследовании «Советская цивилизация», «Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор – основную ячейку всего уклада русской деревни. Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится. Начался отток из колхозов, возникло сопротивление, административный нажим, а потом и репрессии.
Много было написано о «перегибах» в коллективизации: вопреки намеченным в центре темпам, местные парторганизации, а с ними и органы власти, стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство. «Разверстка» на число раскулаченных означала предельные цифры (типа «раскулачить не более 3 % хозяйств») – но они повсюду перевыполнялись…»
Почему так старались активисты на местах, написано много. Имел место и обыкновенный карьеризм, и искренний идейный фанатизм, и троцкистские умышленные перегибы, чтобы обострить обстановку в стране и, воспользовавшись смутой, взять власть в свои руки.
Но, оказывается, было и другое. Однажды, во время студенческой практики в Костромской областной газете, у меня произошел удивительный разговор с одной старой крестьянкой, у которой мне пришлось переночевать в командировке. Это было начало 70-х годов. Бабушке тоже было уже лет под семьдесят, но она все еще работала в колхозе. И в доме у нее, как у многих наших русских деревенских старушек-тружениц, у которых скотины на дворе уже почти нет, а дети выросли и живут отдельно, царила чистота и необыкновенный, теплый, деревенский патриархальный уют: пикейные покрывала, выбитые кружева подзоров, тюлевые накидушки на пышных подушках, скатерки.
– Тяжело, наверно, уже вам в поле-то работать, – посочувствовала я ей.
– Что это? – удивилась бабушка. – А как же без работы-то жить? Да нас, старых, уже на тяжелую-то работу и не посылают. Нет, сейчас не тяжело. Вот раньше – да, тяжело было, до коллективизации(!), когда полный двор скотины держали. Ее ведь обиходить надо, накормить-напоить, с ведерными-то чугунами так накувыркаешься за день, что рук-ног к вечеру не чувствуешь. Да и в поле работы полно, и дома. Только когда скотину на колхозный двор свели, мы, бабы-то, и вздохнули. Скотина в колхозе, детки в яслях – живи да радуйся! У нас деревня дружная была, работящая. На сенокос выйдем, на лугу бабы с девками все нарядные, все друг перед другом работать на выхвалку стараются – кто быстрее да ловчее. На работу идем с песнями, с работы – с песнями… Хороший колхоз у нас был.
– А чем же вы питались, если всю скотину на колхозный двор свели? – помня страшные рассказы о коллективизации, расспрашивала я. – Где же молоко-то брали? Уж о мясе я не говорю.
– Как это где? – обиделась моя старушка. – Да на колхозный двор заходи и выписывай, сколько надо, и молока и мяса.
– Что, всегда можно было выписывать и молоко и мясо? – снова поразилась я.
– Да хоть каждый день. Говорю, у нас колхоз до войны хороший был. А как в войну всех мужиков-то поубивало да поранило, так и захирели…
Так что большая у нас страна, по-разному жили люди в разных ее районах, по-разному происходила и коллективизация, все же не везде со зверствами, а иногда и вот так, мирно, с одобрения большинства и с очевидно положительными результатами. Надо думать, много зависело от тех, кто эту коллективизацию проводил – нормальные люди и вели себя нормально, а жестокие и действовали жестоко.
Но все же, так или иначе, а дело свое коллективизация сделала – продовольственная проблема в стране была решена. Колхозы и совхозы накормили город, а во время войны кормили и фронт и тыл, тогда как сейчас, после деколлективизации, продовольственную безопасность страны мы потеряли.
И здесь, в деревне, снова огромную роль играла молодежь. В рядах деревенского комсомола в 1928 году было около 1 млн. молодых крестьян. 8-й съезд ВЛКСМ призвал их быть «организаторами и застрельщиками коллективизации» и обязал каждого комсомольца, самостоятельного домохозяина показать пример другим – вступить в колхоз. Комсомольцы и на селе постоянно рождали новые формы работы: проводили Всесоюзный поход за урожай, «месячник плуга», создавали «отряды красных пахарей», «агроразведчиков» и т. д. и т. п. В числе двадцатипятитысячников – рабочих, выехавших в деревню, – более двух тысяч человек были комсомольцами. Они перенесли в деревню опыт социалистического соревнования и ударничества, уже освоенный ими в промышленности и строительстве. Скоро всей стране стали известны имена молодой колхозницы-ударницы Марии Демченко, трактористки Прасковьи Ангелиной и других. Молодые рабочие помогали в ремонте сельхозинвентаря, создавали комсомольские тракторные колонны, помогали создавать и строить машинно-тракторные станции (МТС). «Комсомолец – на трактор!» – этот лозунг стал одним из самых популярных в деревне.
8-й съезд ВЛКСМ (1928 год) объявил Всесоюзный культпоход по ликвидации неграмотности. Были созданы «ударные отряды по ликбезу», тысячи комсомольцев влились в ряды «культармейцев». Они обучали неграмотных, создавали новые школы ликбеза, открывали читальни и библиотеки. В 1930 году комсомол взял шефство над всеобучем, выступил инициатором создания двухгодичных вечерних школ для малограмотных. За годы 1-й пятилетки в стране было обучено грамоте около 45 млн. чел. Молодежь и сама училась. Про рабфаки уже говорилось. Комсомол объявил поход молодёжи в науку. В 1928–1929 гг. по комсомольским путёвкам пошли учиться на рабфаки 15 тыс. чел., на курсы по подготовке в вузы – 20 тыс., в вузы и техникумы – 30 тыс. человек. В 1934 году рабочая прослойка среди студентов достигла 47,9 %.
В стране был создан культ науки и техники. Быть учёным, первопроходцем, изобретателем стало престижно. Именно в то время выросли и состоялись такие учёные, имена и изобретения которых знает весь мир – Курчатов, Келдыш, Капица, огромное количество других учёных и конструкторов. Для них создавались практически идеальные усилия для творчества. Была развёрнута колоссальная по своим масштабам система исследования территории страны. Почти все месторождения, которые разрабатываются сейчас, были открыты в то время – в сталинском СССР.
Менее чем за 10 лет в неграмотной доселе стране произошла культурная революция – СССР стал самой читающей страной мира. В каждом селе открывались Дома Культуры, библиотеки, культурные клубы. Стремительно развивалось радио и киноискусство. Весь народ получил возможность заниматься искусствами в кружках творчества – музыки, театра и так далее.
И страна преображалась. Ее успехи в хозяйственном и культурном строительстве доказывали: путь, по которому она идет, правильный. Идея о стране – носительнице идеи мировой справедливости и всеобщего счастья, – казалось, осуществлялась на глазах. Весь мир был поражен этим историческим феноменом: Россия, многонациональное государство, где были миллионы беспризорных, голодных, неграмотных детей и подростков, Россия, изможденная двумя войнами, прошедшими одна за другой – первой мировой и Гражданской, за два десятилетия превратилась в мощную державу с высоким уровнем образованности, культуры, духовности и патриотизма. Поколение, выросшее в те годы, в основном и определило нашу победу в Великой Отечественной войне.
Сталин в докладе XVII съезду Коммунистической партии, состоявшемуся в 1934 году, говорил: «СССР за этот период преобразился в корне, сбросив с себя обличие отсталости и средневековья. Из страны аграрной он стал страной индустриальной. Из страны мелкого единоличного сельского хозяйства он стал страной коллективного крупного механизированного сельского хозяйства. Из страны темной, неграмотной и некультурной он стал – вернее, становится – страной грамотной и культурной, покрытой громадной сетью высших, средних и низших школ, действующих на языках национальностей СССР».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.