У генералиссимуса Жоффра*

У генералиссимуса Жоффра^*

15 журналистов, ездивших по приглашению генерального штаба на фронт, были приняты генералиссимусом Жоффром¹.

Большинство из них передает об этом свидании с напыщенным пафосом. Этот тон, конечно, понятен ввиду обуревающих французские сердца чувств, но как с художественной точки зрения, так и с точки зрения информационной он несомненно вреден. Больше всего равновесия сохранил сотрудник «Юманите»² Фижак. Мне сдается, что он точнее всех уловил и характер, и обстановку приема, отметив некоторые тонкие черты, по-видимому сознательно опущенные другими.

Телеграмма Фижака послана из Нанси. Но само собою разумеется, неизвестно, где произошло свидание генералиссимуса с журналистами.

«Главная квартира, где поселился главнокомандующий, вовсе не труднодоступна. Вы удивились бы, если бы увидели, до чего проста и строга его внешность. Никаких шумно и торопливо куда-то спешащих офицеров, никакого ненужного и беспорядочного движения. Около узкой решетки один-единственный чиновник. Дальше двор с тремя или четырьмя солдатами, ожидающими поручений. В огромном ангаре стоит автомобиль, тщательно осматриваемый механиком. Затем другой двор, совершенно пустой, на который выходят окна двухэтажного дома. Из одного из окон устремляется в пространство сноп проводов. Мы всходим по широкой кирпичной лестнице с голыми стенами, лишь небольшая часть которых закрыта ковром. После нескольких минут ожидания дверь полуотворяется: „Войдите, господа…“

Мы проходим несколько метров по полутемному коридору и входим в большую, обильно освещенную широкими окнами комнату, служившую, по-видимому, прежде классом. На стене еще остались две черные доски, на которых сейчас приколоты карты обоих театров войны. В углу стол с бумагами и книгами и простая чугунная печка.

Генерал Жоффр здесь совершенно один. Он делает несколько шагов навстречу нам:

— Господа, благодарю вас за посещение. Я рад вас принять. Вы уже видели кое-что и еще увидите интересные вещи. Это позволит вам опровергнуть выдумки немцев. Вы должны восстановить истину. Надо говорить правду.

Генералиссимус умолк. Он слегка кивнул головой и полуобернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Тогда один из наших коллег выступил вперед и обратился к генералиссимусу с речью, поздравляя его с получением отличия, а именно военной медали, врученной ему президентом Пуанкаре³ накануне.

— Это не имеет никакого значения, — сказал генералиссимус. — В настоящий момент ничто не имеет значения, кроме задачи обеспечить спасение родины…

Один из нас счел нужным воскликнуть: „Что уже достигнуто!“

Генералиссимус, слегка сморщив брови, бегло взглянул на прервавшего его и не произнес ни слова.

Свидание было окончено. Присутствовавшие при нас иллюстраторы просили его позволить им снять его. Он позировал им несколько минут, и мы лучше могли рассмотреть человека, который управляет французской армией.

Он большой и несколько тяжелый. У него сильная голова с выпуклым лбом и очень светлыми голубыми глазами, смотрящими из-под бровей-кустов. Нос узкий, у основания расширяется до белокурых, сильно поседевших усов. Волосы его также белокуры, с обильной проседью. Под губами небольшая бородка „муш“, смягчающая впечатление широты его крепкого, упрямого подбородка.

Костюм самый простой: черная куртка с тремя звездами на рукаве, воротнике и эполетах, тонкий золотой галун. Ни одного ордена. Генерал жестикулирует редко, говорит медленно, басом. Голос выдает его припиренейское происхождение (как известно, Жоффр по нации своей каталонец). Фотографы окончили и уносят с собой свой исторический документ. Мы уходим из генеральной квартиры, все такой же мирной и молчаливой, и отправляемся вновь на поля битв, каждая деталь которых известна только что покинутому человеку, избранному, чтобы отбросить нашествие…»

«Киевская мысль», 11 декабря 1914 г.