Клубок девятый Твердило Иванкович против св. Александра Невского
Клубок девятый
Твердило Иванкович против св. Александра Невского
Представляло ли западничество опасность для Руси? Или было благом, как учат либералы? Однозначный ответ дает пример Византии, где императоры чересчур увлеклись европейскими влияниями. Вели переговоры с Римом об объединении церквей, перестраивали структуры управления и законы по западным образцам (и провинции стали распадаться, как графства и герцогства). Запустили в страну венецианских, генуэзских, пизанских купцов и финансистов, на помощь против мусульман пригласили крестоносцев. Но иноземцы вовсю откачивали национальные богатства, а Четвертый крестовый поход нацелился прямо на Константинополь, рыцари захватили его. Страну круто грабили, население обращали в крепостных и рабов, громили православные храмы, изгоняя или убивая священников. На Афоне приняли мученические венцы монахи, отказавшиеся перейти в латинство…
Тучи нависали и над Русью. На севере Эстонии угнездились датчане. В Риге – орден Меченосцев. Южнее еще один, не с красным, а с черным крестом на плащах. Польский герцог Конрад Мазовецкий побывал в крестовом походе, подружился с рыцарями Немецкого ордена. В Палестине этой организации приходилось туго, ее теснили и мусульмане, и конкуренты, французы с англичанами. А Конрад в своем герцогстве вел безуспешные войны со славянами-пруссами. Экспедиции против них кончались плачевно. Попробуй-ка достань их в дебрях и болотах! Конрад пригласил орден к себе: помогите одолеть язычников, а что завоюете, станет вашим. Крестоносцы заинтересовались, папа разрешил. Орден перебазировался на польскую землю и получил название Тевтонского.
Правда, пруссы отбивались упорно. Выводили общие ополчения. Наравне с мужчинами за оружие брались женщины. Но орден призвал пополнения из Германии, и действовал совсем не так, как поляки. Не отдельными экспедициями в чужие леса, а планомерным наступлением. Вышло ополчение? Очень хорошо. Чем больше язычников соберется в кучу, тем лучше. Массы человеческих тел не выдерживали ударов рыцарской «свиньи», кулаки бронированной конницы давили их. Всех, кто сопротивлялся, истребляли. Остальных крестили и закрепощали. Часть пруссов ушла на Русь, они поселились возле Гродно. Некоторые поступили на службу к Владимирскому государю, от них вели происхождение несколько боярских родов, в том числе Романовы.
Ну а Новгород и Псков, как рассказывалось в предыдущей главе, перенацелились дружить с орденом Меченосцев и Рижским епископом. «Немецкая» партия посадника Водовика разгулялась вовсю. Разгромила и разогнала патриотическую партию. Впрочем, стоит внести ясность, что новгородское западничество и республиканские порядки, столь красочно воспетые историками, оказывались благом отнюдь не для всех граждан. И даже не для большинства. Демократия всегда и везде была выгодной только для олигархов. Так было и в Новгороде. «Золотые пояса» кичились «свободами», однако на простолюдинов «свободы» не распространялись. Бояре обирали их, перекладывали на них подати и повинности. В судах оказывались правыми прихлебатели тех же бояр. Доходило до того, что часть новгородцев вообще бросили родину, отправились куда глаза глядят и основали отдельную республику на Вятке.
Что же касается альянса новгородских изменников и Ордена, то он оказался весьма агрессивным! Бояре не удовлетворились тем, что изгнали неугодного князя Ярослава Всеволодовича и получили вожделенный доступ в Ганзу. Или немцы их подталкивали, чтобы не удовлетворились. Новгородцы постановили воевать с Ярославом! И с его братом, великим князем Владимирским Юрием Всеволодовичем! На свой престол они пригласили сына Михаила Черниговского, Ростислава. А Михаилу объяснили: за столь великую честь, оказанную им, черниговцы обязаны отомстить за обиды, которые якобы нанес Новгороду Ярослав. Заверяли, что «тирана» Ярослава ненавидит население, поднимется как один.
Великий князь Юрий и митрополит Кирилл силились уладить миром столь непонятный и беспричинный, с их точки зрения, конфликт. Предлагали компромиссы. Куда там! Михаилу Черниговскому совсем задурили голову, он послал новгородцам свои отряды. В общем, в благодарность за ганзейские барыши заговорщики раздували на Руси гражданскую войну!
Но внезапно обнаружилось, что новгородское простонародье… любило Ярослава! Как только начальство объявило, что предстоит воевать против него, город взбурлил. Князя Ростислава Михайловича и посадника Водовика выгнали вон. А разбегаться теперь пришлось их сторонникам, чтобы не утопили. На княжение снова позвали Ярослава. Цвет «немецкой» партии попытался удержаться в Пскове. Когда князь прислал в город своих «суздальских» чиновников, их схватили и заточили по тюрьмам. Посадники и бояре принялись вооружать население. Обнадеживали, что Орден не бросит в беде, придет на помощь.
Ярослав сладил со смутьянами вообще без боя. Он перекрыл дороги к Пскову. В городе быстро стали дорожать продукты, жители приуныли и в конце концов одумались. Отправили к князю делегацию – мириться. Изменникам осталось убираться в орденские владения. К этому времени у немцев в Оденпе уже собралась изрядная русская колония. В ней имелся даже собственный князь Ярослав Владимирович. Причем у него-то никаких политических соображений не было. Он был балбесом, которому не досталось удела на Руси, и он не придумал ничего лучшего, как приткнуться к рыцарям.
Когда к нему посыпались новгородские и псковские эмигранты, он обрадовался. Взялся формировать из них войско, пополнил эстонцами. Вообразил, что для него нашлось настоящее княжеское дело – развязать драчку и отхватить приличный удел. Например, Псков. Нетрудно понять, что немцы его инициативу всемерно приветствовали. Подсобили деньгами, оружием, и князь непонятного статуса со своей бандой внезапным налетом захватил Изборск.
Лишь сейчас у псковичей окончательно открылись глаза. Дружба с Орденом оборачивалась вон какими «подарками»! Они настолько возмутились, что даже не стали ждать Ярослава с войсками. Сами двинулись к Изборску, а его жители тоже не горели желанием служить иноземцам. Пришельцы серьезной силы не представляли. Псковичи и изборяне повязали их и выдали Ярославу, авантюристов увезли в переславскую тюрьму. Но Орден кинул русских предателей лишь для пробы. К вторжению готовились сами рыцари. Стягивались к замкам Восточной Эстонии. Однако к Ярославу успели прийти владимирские полки, и он опередил врагов. В 1235 г. ворвался в Эстонию.
Крестоносцы поспешно выступили наперерез, и два войска столкнулись на реке Эмайыги. Князь разгромил немцев наголову, уцелевшие попрятались за стенами Дерпта-Юрьева и Оденпе. Русские обложили оба города. Орден запросил мира, соглашался на все условия, которые продиктовали им Ярослав и новгородцы. Пункты торговых договоров были сохранены, но немцы обязались платить дань, а от попыток вовлечь Новгород и Псков в политическую зависимость им пришлось отречься. После полученной трепки немцы рассудили, что более безопасно переключиться на вчерашних союзников, датчан. Крестоносцы обманом во время охоты захватили в плен датского короля Вольдемара II и заставили уступить Ордену его завоевания.
Одним из участников битвы на Эмайыги был юный сын Ярослава – Александр. Взрослеть ему довелось не по годам, учиться рядом с отцом, в походах и практических делах. А в 1236 г. великий князь Владимирский Юрий Всеволодович предпринял последнюю, уже запоздалую попытку объединить разодравшуюся Русь. Вступил в войну за Киев и Галич, отправил на юг армию с лучшим военачальником, братом Ярославом. В Новгороде отец оставил за себя Александра. Ему исполнилось всего 16 лет, хотя обстановка оставалась очень сложной.
Литовский вождь Миндовг сумел сплотить разрозненные племена. Они затерроризировали полоцкие княжества, нападали на Псковщину и Смоленщину. Но литовцы были врагами и для немцев, в 1236 г. Миндовг подкараулил в удобном месте главные силы Ордена и учинил побоище. Под литовскими мечами полегли великий магистр Вольквин, много рыцарей. Германское духовенство, знать, богатые города запаниковали: а если восстанут и переметнутся к Миндовгу эстонцы, латыши? Епископы, орденское руководство, богатые тузы Ганзы забили тревогу, обратились к папе Григорию IX и императору Фридриху II. Между собой монарх и первосвященник враждовали, но в данном вопросе оба откликнулись дружно и незамедлительно.
Был объявлен новый набор добровольцев в Прибалтику, а орден Меченосцев объединили с Тевтонским. Это была куда более грозная сила. К меченосцам стекался всякий сброд, в Латвии и Эстонии рыцари устраивались сами по себе, своевольничали. Тевтонские крестоносцы сохранили боевые традиции, выработанные в Палестине, прочно владели Пруссией, приобрели огромное влияние в Польше. Тевтонский великий магистр Герман фон Зальц пообещал, что отныне его новые подчиненные могут не опасаться литовцев и русских. Назначил к меченосцам нового магистра Андрея Вельвена, ввел устав тевтонских рыцарей, строго подтягивал дисциплину, вливал пополнения. Обновленный орден переоделся в тевтонскую форму с черным крестом и получил название Ливонского.
Но в это же время на Русь обрушился чудовищный удар с востока. В 1237 г. по Рязанщине и Владимирщине хлынули орды Батыя. Полки великого князя были далеко – ушли под Киев. Полыхали города, рушились княжества. Князь Александр в Новгороде получал отчаянные призывы от дяди Юрия. Рвался на выручку, но осторожные бояре осаживали его: с какими ратями лезть в мешанину на явную погибель? Вече постановило только обороняться. Князь вооружал горожан, рассылал их ремонтировать обветшалые укрепления. И вместе с ними не верил своему счастью, узнав, что Батый повернул прочь. Славили Господа за такое чудо, служили благодарственные молебны…
За себя-то благодарили, но приходили известия одно страшнее другого. Можно ли было свыкнуться с мыслью, что привычной и уютной Руси больше нет? Нет ни красавца Владимира, ни родного Переславля, нет родственников, друзей… К счастью, уцелел отец. Он благоразумно разминулся с возвращавшейся татарской ордой, прибыл во Владимир, принял осиротевший престол государя. «И бысть радость велика христианам». Еще бы не радоваться! С подданными снова был великий князь! Как раз такой, какой требовался в критической ситуации – энергичный, волевой.
Первым делом еще с дороги он разослал приказы погребать мертвецов, чтобы не допустить эпидемии. Пресек разбои и мародерство, восстанавливал администрацию. Очень пригодилось и сильное войско, вернувшееся с князем из Поднепровья. Литовцы катастрофу Руси оценили по-своему. Почему бы не попользоваться тем, что убереглось от татар? Захватили Смоленск. Но оказалось, что русских воинов списали со счетов слишком рано. Ярослав вышиб врагов прочь.
Хотя катастрофой решили воспользоваться не только литовцы. В азиатских городах и в ставке Батыя имелись католические агенты. Поэтому на западе заблаговременно узнали о нашествии. В декабре 1237 г., одновременно с татарским вторжением, папа Григорий IX провозгласил крестовый поход против язычников и русских… Ватикан деятельно взялся за организацию. Настоял, чтобы немцы помирились с датчанами. Орден противился, не желал делиться добычей, но Рим нажал на рыцарей. В 1238 г. в Стэнби было подписано соглашение, крестоносцы возвратили датскому королю часть Эстонии, а он выделял Ордену войска. Григорий IX подключил к крестовому походу и Швецию. Ее правитель ярл Биргер охотно откликнулся, папские проповедники принялись вербовать шведских воинов, гарантируя на том свете отпущение грехов, а на этом – русские земли и богатства.
Успех выглядел очевидным. Русь обескровлена татарами, неужели она посмеет и сумеет сопротивляться? Ко всему прочему, у западных завоевателей имелась козырная карта. «Пятая колонна» среди русских. Князь-перебежчик Ярослав Владимирович, пытавшийся овладеть Изборском и посидевший за это в тюрьме, был прощен и снова очутился у немцев. У него находили пристанище изгнанники и изменники. Через них крестоносцы установили связи с псковскими боярами, подкупали их, и в городе составилась сильная прогерманская группировка во главе с Твердилой Иванковичем. Такая же партия действовала в Новгороде. А нашествие Батыя давало западникам отличный повод для агитации! Согражданам доказывали, что надо отдаться Ордену или шведскому королю и они защитят от татар.
У князя Александра имелась своя разведка, он получал известия о нарастающей опасности. Заранее начал предпринимать меры, чтобы достойно встретить ее. В 1239 г. он поставил несколько укрепленных городков по р. Шелони. На берегах Финского залива и Невы учредил «морскую стражу». Наблюдение за подступами с моря несло местное племя ижорян. По численности оно было маленьким, но отличалось прочной дружбой с русскими. Предосторожности князя вполне оправдали себя. 7 июля 1240 г. старейшина ижорян Пелгусий (в крещении Филипп) заметил огромный шведский флот, приближавшийся к устью Невы.
Он сразу выслал гонца в Новгород. Сменяя лошадей, тот сумел к вечеру доскакать до Александра и доложил о вторжении. В подобных случаях предусматривалось поднимать городское ополчение, дружины новгородских бояр. Но для этого требовалось постановление веча. Оно, как обычно, будет спорить, вооружаться или нет? Идти навстречу врагу или отсиживаться в Новгороде? Когда решение будет принято, бояре вызовут своих воинов, разъехавшихся по деревням, начнут вооружаться городские ратники… Все это займет немало времени, а неприятель захватит Ладогу, получит в свое распоряжение укрепленный плацдарм…
Впрочем, Александр знал и другое. В Новгороде есть изменники. Никто не гарантирует, что вообще получится протащить решение о созыве ополчения! Противники начнут мешать, затягивать дело. Именно из-за этого князь предпочел обойтись без веча. Он поднял собственную дружину – 300 витязей. Кликнул добровольцев, их набралось около тысячи. Архиепископ Спиридон отслужил молебен, благословил бойцов, и князь произнес свои знаменитые слова: «Братья! Не в силе Бог, а в правде!». И без промедления на рассвете 8 июля отряд двинулся вперед.
Ну а Биргер не спешил. Потому что его удар и наступление немцев на Псков должны были начаться одновременно. Шведы чуть-чуть опередили союзников. Биргер знал об особенностях новгородского правления, горожане будут долго толковать да взвешивать. Знал о «пятой колонне», был уверен, она сыграет свою роль. Словом, спешить было некуда. Шведы выбрали на берегу Невы хорошую поляну. Расположились лагерем и отдыхали после морского путешествия, выгуливали привезенных лошадей. Александру Биргер направил высокомерное послание: «Выходи против меня, если можешь! Я уже здесь и пленяю землю твою».
Он никак не мог предположить, что князь, выступив с небольшими силами, не позволил «немецкой» партии помешать ему! А продвигался стремительно: пехота на лодках, конница берегом. Присоединили воинов ладожского гарнизона – ижорян. 15 июля полторы тысячи русских внезапно обрушились на врага. Не давали опомниться, нажимали, давили. Сам Биргер получил княжеский удар копьем в лицо. Свалился мертвым епископ, приехавший обращать русских в католицизм. Шведы начали отступать к кораблям. Урон они понесли огромный. Только трупами знатных воинов нагрузили два корабля, а на простых махнули рукой, бросили так. Под покровом темноты флот ушел восвояси…
На Руси в этот день появился новый выдающийся полководец. Александру исполнилось всего 20 лет, но его имя загремело по стране, и молва присвоила ему прозвище, звучавшее как титул – Александр Невский. Но при описании этих событий обычно упускаются важные детали. Молниеносный бросок на Неву и разгром шведов оказались исключительно своевременными! Выше уже отмечалось: Биргер действовал не сам по себе! Он должен был ударить вместе с немцами! Новгородскую землю намечали взять в «клещи». С севера шведы, с юга Орден. Попробуй-ка отбейся…
Как выяснилось, Биргер опередил крестоносцев всего на пару недель. Не успели новгородцы отпраздновать победу и отпеть павших героев, как гонцы на загнанных лошадях принесли вести о другом вторжении. У границ появился весь цвет орденских рыцарей, ополчение Дерпта, Феллина, Оденпе. Эта армия внезапно выплеснулась к Изборску, кинулась на штурм и овладела городом. При этом немцы «убивали или брали в плен всех, кто только осмеливался защищаться. Вопль и стоны раздавались по всей земле». Псковичи быстро вооружились, выступили против захватчиков. Рыцарская атака смяла их. Остались лежать бездыханными воевода Гаврила Гориславич и 800 ратников, их товарищи покатились назад.
Немцы погнались за ними, пытались ворваться в Псков. Горожане отбросили их. Рыцари подожгли посад, расположились возле стен. Они были каменными, взять не так-то просто. Но… в городе заправлял Твердило Иванкович с другими заговорщиками. Они настояли на переговорах с осаждающими. Посредником выступил князь-изменник Ярослав Владимирович, и в сентябре 1240 г. было подписано соглашение. Псков переходил в подданство Ордена. Детей «лучших» граждан забрали в заложники и отправили в Ригу. В город вошел немецкий гарнизон, а Твердило Иванкович получил должность германского наместника.
Расстояние от Новгорода до Пскова – 150 км. Князь Александр вполне успел бы прийти на выручку. Но… и в Новгороде заявили о себе «твердилы иванковичи». Случилось именно то, чего удалось избежать в кампании против Биргера. Но против Ордена дружиной и добровольцами никак нельзя было обойтись. Невский потребовал собирать большое войско, выделять деньги. Однако на вече «золотые пояса» с треском провалили его предложения. Запретили призывать владимирские полки, не позволили мобилизовывать новгородцев. Мало того, возбудили в городе волнения. В конце 1240 г. вместо похода на немцев Александру Невскому пришлось уехать в Переславль-Залесский. Точнее, его выгнали. Князя-победителя, только что уберегшего новгородские владения, выставили вон! Не угодил тузам, мешал им капитулировать…
Хотя вскоре крамольникам пришлось призадуматься. Немцы вовсе не намеревались делиться властью и богатствами с русской знатью. Считались с ней не больше, чем с эстонскими старейшинами. Они завоевывали страну только для себя. Орден назначил в Псков двух правителей-фохтов. Распоряжался не Твердило Иванкович, а они. Установили свои законы, драли с людей подати, гоняли на работы, сами карали непокорных, вешая на городских стенах. Торговлю захватили рижские купцы. Твердиле и прочим изменникам досталась всего лишь роль прислужников – обеспечивать исполнение приказаний начальства.
Новгородские «золотые пояса» забеспокоились. Они-то мечтали совсем не о таком положении. А простонародье оказалось сбитым с толка. Свои же бояре настроили его, что крестоносцы не враги, что война с ними не нужна. Между тем с Псковщины доходили кошмарные слухи! В деревнях появились новые чужеземные хозяева. Всех крестьян причисляли к рабам, убивали, насильничали.
Что ж, Орден полагал, что заигрывания с русскими уже можно отбросить. Прогнозы организаторов крестового похода сбывались. Ослабленная страна не оказала серьезного сопротивления, Псков заняли так легко! Известия об этом разносились по Германии, и в Прибалтику засобирались новые рыцари, ландскнехты-наемники, безземельные дети и племянники феодалов. Спешили не упустить шанс, пополнить пустые кошельки, разжиться владениями.
Зимой 1240/41 г. немцы пересекли русскую границу не только под Псковом, но и по берегу Финского залива. Здесь обитало финское племя вожан. Оно было настроено совсем иначе, чем верные ижоряне. Крестоносцы подкупили вождей, они перекинулись на сторону захватчиков, племя согласилось платить дань, и на месте погоста Копорье рыцари с помощью вожан отстроили сильную деревянную крепость. Теперь враг обтекал Новгород с севера и с юга. От Копорья и Пскова начались набеги. Отряды рыцарей и их вассалов захватили город Тесово, разграбили села по Луге. Отбирали у крестьян скот. Появлялись на дорогах в 30 верстах от Новгорода, грабили и убивали купцов.
В оккупированные районы прибыли латинские священники, принялись насильно перекрещивать русских. Папа Григорий IX уже раскатал губы, что Новгород у него в кармане. Заранее передал все новгородские земли в состав епархии Эзельского епископа Генриха. 13 апреля 1241 г. Генрих заключил с Орденом соглашение. Рыцари должны были отделять епископу сотую часть доходов с территорий и городов, которыми они овладеют, а остальное оставляли себе.
Выручить новгородцев мог только великий князь Ярослав. Сейчас-то многие бояре осознали: ошиблись! Надо защищаться! А те, кто полагал иначе, прикусили языки, иначе народ растерзает. Отправили послов к Владимирскому государю. Правда, «золотые пояса» попытались сделать хорошую мину при плохой игре. Чтобы не извиняться перед Александром Невским, просто попросили Ярослава прислать к ним князя. Надеялись, что он сам назначит Александра. Но Ярослав давно имел дела с Новгородом и маневры сразу раскусил. Он притворился, будто не понял истинной подоплеки посольства. Дал на княжение второго своего сына, Андрея. Ну а как же, ведь вы были недовольны Александром? Получите его брата.
Новгородцы сникли. Андрей-то им был без надобности. Помялись и снарядили куда более представительное посольство во главе с архиепископом Спиридоном. Просили персонально Александра. Признали, что были неправы, провинились перед князем. Но Александр был настоящим христианином и зла не держал. Речь шла о судьбах Руси, и он «не можаше терпети достояние отечества своего от неверных расхищаемо». Какие здесь могли быть личные обиды? Князь поставил только одно условие – предоставить ему на время войны всю полноту власти.
Приехал в Новгород, собрал ополчение. Самым опасным он считал северное направление. Шведы могли повторить высадку у Финского залива, соединиться с немцами у Копорья. Александр выступил немедленно. Неожиданно вынырнул у Копорья, с ходу скомандовал штурм, и вскоре новгородцы уже орудовали мечами внутри крепости, ошеломленные остатки гарнизона сдавались. Копорье разрушили до основания. Пленных немцев князь отпустил, «милостив бе был паче меры». Идите подобру-поздорову и больше на Русь не лезьте. Но милость Александра распространялась не на всех. Одно дело – неприятели-чужеземцы, а предатели – иное. Прощается ли иудин грех? Изменников из числа вожан и чуди, перешедших на службу к Ордену, князь велел повесить.
Но освободить с налета Псков Александр не рассчитывал. Здесь немцы устроились основательно, уже ждали удара. Невский испросил у отца владимирские полки, призвал подмогу из Мурома, Смоленска, Полоцка. Немцы в Пскове тоже не дремали, наращивали оборону. Однако князь действовал четко и грамотно. Одним махом разослал отряды и перекрыл все дороги к городу. К Пскову подошла его многочисленная рать, и времени на осаду не тратила. Враг как раз и рассчитывал, что о русском наступлении узнают в Эстонии и Риге, придут на помощь. Лестницы заготовили заранее, под прикрытием лучников бросились на приступ. А на защиту города вышли только рыцари и их слуги. Подневольные псковичи досыта напробовались орденской власти, сражаться за нее ни у кого желания не возникло.
Русские первой же атакой прорвали цепь воинов на стенах и башнях, в рубке полегли 70 рыцарей со своими оруженосцами и подручными. Горожане встречали освободителей хлебом-солью, слезами радости. К Александру привели шестерых орденских чиновников, управлявших Псковом. И опять князь показал, что его христианское милосердие далеко не безгранично. Это были не воины, взятые в бою, эти деятели приехали хозяйничать. А в свидетелях и пострадавших недостатка не было. Всплыли глумления над святынями, надругательства над женщинами, казни, грабежи. Всех шестерых Александр предал смерти, а бояр-изменников отправил для суда в Новгород.
Пока князь и его войско брали город, ватаги простых новгородских мужиков и псковские крестьяне очищали окрестную землю. Немцы уже раздавали деревни феодалам, некоторых война застигла в приобретенных селах, другие прислали доверенных слуг. Участь их была печальной, народ побивал всех подряд. Но Александр понимал, что главная схватка еще впереди. Он приказал псковичам, чтобы тоже собирали ополчение. После германских безобразий город откликнулся единодушно, боеспособные мужчины рвались расквитаться с крестоносцами и занимали место в строю. С пополненной ратью князь вступил в Эстонию, принялся разорять неприятельскую территорию.
Но и Орден уже готовил сокрушительный контрудар, поднял рыцарей, отряды ливов, латышей, эстонцев, на подмогу подоспели датчане. Причем с Александром заведомо решили расправиться, как с защитником Юрьева Вячко. Рассуждали, что убили смелого князя, и Эстония досталась крестоносцам. Нужно и этого князя прикончить, тогда падет Русь. Как известно, решающая схватка произошла на Чудском озере, знаменитое Ледовое побоище.
Александр умело расположил подчиненных. Рыцарская «свинья», проломив строй, уткнулась в высокий заснеженный берег, завязла. А с флангов навалились отборные владимирские полки и конные дружины. Головное ядро лучших орденских рыцарей взяли в клещи и окружали. Стаскивали крестоносцев с коней, глушили топорами и булавами, разбивая шлемы вместе с черепами. Смешавшиеся неприятели начали откатываться. Их преследовали и долбили. Бегущую лавину целенаправленно загоняли на участок, где со дна били ключи, и лед был тонким. Под тяжестью тысяч людей в доспехах, сотен лошадей он стал трещать и ломаться…
Рыцарей погибло по одним источникам 400, по другим 500, а пеших ландскнехтов никто не считал, их тела валялись «на семи верстах». Это был невиданный разгром. Каждый рыцарь сам по себе являлся сильной боевой единицей, командиром отряда. Для сравнения можно отметить, что в 1214 г. в битве с французами при Бувине пало 70 германских рыцарей, и вся Европа заговорила о тяжелом поражении немцев. На Чудском озере произошло именно «побоище». В Пскове и Новгороде празднично трезвонили колокола. Св. благоверный князь Александр подвел красноречивый итог: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет земля Русская».
Немцы были в полном шоке. Магистр Тевтонского ордена Балк отправил датскому королю паническое послание, молил об экстренной помощи. Но Александр трезво оценивал, что бороться сейчас за Прибалтику Русь не в состоянии. Потрясение и панику врага он использовал, чтобы заключить прочный мир. За такое предложение немцы ухватились с радостью и облегчением. Они навеки отрекались от русских земель, уступили спорные районы. Пленных князь отпустил в обмен на псковских заложников.
Но с захваченными боярами-изменниками опять разговор был особым. Кстати сказать, даже с ними св. Александр обошелся достаточно милосердно. Персонально разобрался в вине каждого и приговорил к смерти лишь троих. Хотя новгородцев это не удовлетворило. Они перерешили по-своему и перевешали половину пленных псковских бояр.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.