46. Св. Александр Невский и  рождение Золотой Орды

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

46. Св. Александр Невский и  рождение Золотой Орды

Александр Невский умел бить врагов, но умел и прощать их. Князь Ярослав Владимирович, наводивший немцев на Изборск и Псков, с запозданием одумался, наконец-то уяснил, что от Ордена ничего хорошего ждать не приходится. Он вернулся на Русь, покаялся, и Невский принял его, даже посадил княжить в Торжке. Рассудил, что в столь тяжкое время ни один меч не будет лишним. Хочешь искупить вину перед Богом и людьми – пожалуйста, искупай, служи…

Потому что врагов меньше не становилось. По весне 1242 г. посекли и потопили подо льдом псов-рыцарей, а летом на новгородские и смоленские земли нахлынули литовские банды. Низовые полки Александр уже отпустил к отцу. По зиме повоевали, а летом ратникам надо было браться за мирную работу, мужских рук не хватало. Но на литовцев князь повел собственную дружину и новгородцев. От спасающихся крестьян узнавали, какие села сейчас грабят. Князь стремительно маневрировал, бросался то в одну сторону, то в другую. По очереди отделали семь неприятельских отрядов, перебили семерых князьков. А те, кому посчастливилось не попасть под удары, поторопились исчезнуть с русской территории.

Но и не все татары ушли с Батыем. Хан оставил часть воинов в причерноморских степях. Они должны были охранять тылы, стада. С ними остались и семьи основной армии. Теперь эти скопища систематически, не спеша, прочесывали княжества, еще не затронутые нашествием – Северское, Трубчевское, Курское. Пока их братья, отцы, мужья путешествовали по Европе, тыловые родичи старались сколотить богатые хозяйства, набирали скот, невольников. Женщины у татар отлично владели оружием, успешно заменяли ушедших мужчин в налетах на южные села и города. Но они отличались и особой свирепостью. Красивых рабынь умерщвляли или уродовали, отрезая носы, чтобы мужья не соблазнились. Учили своих детишек, давали им дубинки, усаживали русских малышей в ряд и приказывали убивать их ударами по головам. Пускай тренируются, привыкают быть воинами и правителями [31].

Тем временем победоносные тумены опустошали Чехию, Хорватию, Боснию. Они потерпели лишь одно поражение, чехи разбили монгольский отряд при Оломоуце. Однако Батый приходил к убеждению – прочно покорить столько стран и народов невозможно. Сперва надо закрепить и освоить завоевания поближе. В непрерывных схватках и переходах постепенно редели не только вспомогательные части, но и цвет монгольской конницы. В 1242 г. орда достигла Адриатики. Решение курултая, дойти до «последнего моря», можно было признать выполненным, и Батый повернул назад.

А вдобавок ко всему, армию догнало известие из далекой восточной столицы, Каракорума. Там умер верховный хан Угэдей. Для Батыя это было очень плохо. Несколькими годами раньше, в 1238 г., сын Угэдея Гуюк и другой родич, Бури, на пиру нахамили командующему. Он отослал нарушителей дисциплины в Монголию, Угэдей крепко пропесочил обоих, лишил всех чинов и должностей. Но потом конфликт замяли, верховный хан попросил Батыя снова принять их в подчинение. Сейчас Гуюк оказался ближайшим наследником покойного отца. А до курултая, до выборов нового властителя, регентство захватила мать Гуюка Туракина, слепо любившая сына и возненавидевшая Батыя, который «унизил» его.

В такой обстановке лучше было держаться подальше от Каракорума. Батый еще раньше задумывался об этом, присмотрел себе личные владения – захваченные половецкие степи. Он не собирался давать повод Туракине и Гуюку объявить себя мятежником, не отделялся от монгольской державы и выражал верность центральному правительству. Но расстояние позволяло чувствовать себя в безопасности и властвовать по сути самостоятельно. На обратном пути войско погромило Болгарию, ей пришлось признать подданство монголам, и утомленные полчища всадников, перегруженные добычей, радостно вступили в Причерноморье, уже «свое», знакомое, безопасное.

Великий западный поход завершился, армия распускалась. Многие воины разъезжалась на родину, кто в Монголию, кто в Сибирь, кто в Среднюю Азию. Другие предпочитали остаться со своими ханами. Для чего тащиться за тридевять земель, если дома тебя не ждет ни богатств, ни семьи, родичи за несколько лет забыли о твоем существовании? А здесь ты достиг определенного положения, у тебя есть служба, запросто можно найти жен, хватает земли для перекочевок, баранов, лошадей – не будешь же их гнать за тысячи верст. Ханы перераспределили улусы. Братьям Батыя достались Белая Орда в Южной Сибири и Синяя Орда в степях нынешнего Казахстана. А себя великий завоеватель никак не обидел, отхватил все приобретения к западу от Урала. Для своей ставки он выбрал место в низовьях Волги, велел строить город Сарай.

Его улус получил название – Золотая Орда. Подавляющее большинство золотоордынцев составили уже не монголы, а половцы, печенеги, торки, берендеи, башкиры, буртасы. В общем, те же народы и племена, которые раньше соседствовали с Русью, и с которыми она успешно справлялась. Но хан объединил их и спаял монгольской дисциплиной. В прежних походах они были воинами второго сорта, расходным материалом из вспомогательных отрядов. Теперь Батый уравнял их в правах с монголами, над ними ставились опытные командиры, обучали их монгольским боевым приемам. Таким образом, хан формировал новую армию. С ней можно было уверенно властвовать, а если придется, то защищаться и от Гуюка.

Для Руси рождение Орды обернулось очередным нелегким испытанием. Ждали, как бы снова не налетело татарское воинство. А вместо воинства по городам вдруг поехали ханские гонцы. Батый приказывал князьям прибыть к нему и изъявить покорность, принять в своих княжествах наместников-баскаков. По сути, это был ультиматум, и ответ на него напрашивался сам собой. Не подчиниться – значило воевать. С какими силами? С горожанами и крестьянами, которые после пережитых ужасов разбегались при одних лишь слухах о татарах? Положить в бою последние боеспособные дружины? Искать союзников? А каких?

Но ведь выбирать предстояло самим! Самим отказаться от независимости! Легко ли было решиться на такое? Одним из первых решился владимирский государь Ярослав II Всеволодович. Уж он-то вдосталь поучаствовал в усобицах и однозначно представлял – Руси как таковой больше нет. Можно ли всерьез говорить о сплочении с князьями, готовыми перед лицом врага вцепиться друг дружке в глотки? Можно ли всерьез рассчитывать на помощь чужеземцев? С ними великий князь тоже успел изрядно пообщаться, как раз они-то окажутся в выигрыше, если полки, разгромившие их на Чудском озере, полягут под татарскими саблями.

В ту пору на Руси стала популярной ветхозаветная история о Вавилонском пленении [8]. Когда мера грехов Иудеи переполнилась, Господь отдал ее для вразумления чужеземцам. «Ибо так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: железное ярмо возложу на выю всех этих народов, чтобы они работали Навуходоносору, царю Вавилонскому» (Иер., 28, 14) При этом библейские пророки убеждали своих властителей и сограждан не противиться. Плен – кара от Бога, ее надо принимать со смирением. «Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет» (Даниил, 4,14). «И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба моего» (Иер., 27, 6).

Надо терпеть и каяться. Только после того, как люди очистятся от грехов, Господь сменит гнев на милость… Но чтобы встать на этот путь, от князей требовался подвиг, не менее трудный, чем воинский. Именно подвиг покаяния. В первую очередь предстояло перешагнуть через свою гордыню. Ярослав Всеволодович сумел сделать это. В 1243 г. он отправился на поклон к Батыю. Хан принял его милостиво, дал ярлык на великое княжение. И не только Владимирское, но и Киевское. Отныне Ярослав II являлся великим князем всей Руси, но не по русскому праву, не собственными заслугами, а по воле Батыя, превратился в его вассала. Причем выяснилось, что Батый еще не последняя инстанция. Утвердить ярлык надо было в Каракоруме. Туда поехал сын Ярослава Константин.

Впрочем, власть над Киевом на самом-то деле ничего не значила. От былых русских земель более менее сохранились два острова, северная часть и юго-западная. Между ними лежал хаос. Южные князья тоже потянулись в ханскую ставку, обзаводились ярлыками. После этого, вроде бы, попадали под защиту царя. Но попробуй доберись до него, попробуй пожалуйся! Приезжали баскаки и со слабенькими правителями совершенно не считались. Селились в русских городах и вели себя полными хозяевами. Жителям оставалось лишь сносить унижения, отдавать последнее на прокорм татарской свиты, и радоваться, если баскаку и его слугам приглянулись чужие, а не твои жены и дочери. Из степи наезжали и просто банды, безобразничали.

А с западной стороны повадились литовцы. В 1245 г. их войско опять пересекло границу, захватило Торопец. Из Торжка на них вышел бывший немецкий вассал Ярослав Владимирович, но многочисленные неприятели навалились на его отряд и разгромили. Князь пятился, осаживая наседающих врагов, встретил спешившую к нему подмогу из Твери и Дмитрова. Вместе отбросили литовцев назад к Торопцу. В это время подоспел и Александр Невский с новгородцами. Организовал атаку, русские ворвались в город, на стенах и улицах нашли свой конец восемь литовских князьков, немало их воинов.

Дальше новгородцы идти не хотели, но Александр считал – хищников нужно проучить так, чтобы урок запомнился надолго. Погнался за ними с одной своей дружиной. У озера Жизца удирающие литовцы остановились, пытались сорганизоваться и построиться. Князь не позволил этого сделать, налетел и изрубил до единого. Преследуя врага, он очутился недалеко от Витебска, где княжил его тесть Брячислав, заехал в гости. А когда возвращался, возле Усвята на небольшую дружину выплеснулись новые массы литвы. Но они узнали, что перед ними сам Александр Невский, и бросились наутек. Князь снова кинулся вдогон, кого настигли – побивали. Вернулись в Новгород с косяками пленных, привязанных к хвостам лошадей.

Однако в Поднепровье не было таких военачальников, как Невский, отразить разбойников было некому. Литовские шайки свободно бродили по всему Правобережью, резали и грабили похлеще татар. Киев так и не возродился, превратился в маленький городок из 200 домов. Спасшиеся люди уходили в Залесскую землю, в Новгород, в Прикарпатье. Там подданных оборонял Даниил Галицкий. Он приглашение Батыя проигнорировал. Но у него, кроме татар и литвы, нашлись другие противники.

Венгерский король Бела IV, вернувшись в разоренную страну, сбавил гонор, но сохранил прежние аппетиты. Он решил все-таки сделать ставку на черниговского Ростислава Михайловича, выдал за него свою дочь. Отец жениха, Михаил Черниговский, услышал об этом и воодушевился, снова поехал в Венгрию. Наконец-то нашлись союзники! Уж конечно, родственник поможет прогнать татар! Не тут-то было. Бела предназначил Ростиславу стать его марионеткой, а Михаил был ему без надобности, только путался под ногами. При королевском дворе князя встретили оскорблениями и выпроводили несолоно хлебавши.

Он вернулся в Чернигов и застал татарских чиновников, переписывавших население и собиравших дань. Вылилось это в погромы и бесчинства. Михаил возмутился, заступился за подданных, призвал баскака к порядку. Тот оскорбился, надулся, но и забеспокоился – его слуги гребли русское добро не в ханскую казну, а для самого наместника. А ну как князь сообщит в Орду, царь осерчает? Однако баскак быстро пронюхал, Михаил побывал в Венгрии! Хану полетел донос, черниговцы сносятся с его врагами. Князя вызвали к Батыю. Он мог скрыться, бежать, но в этом случае кара обрушилась бы на его княжество… Михаил Черниговский в своей жизни совершил достаточно ошибок, но искупил их подвигом мученичества. С верным боярином Федором он отправился в Орду, заведомо на смерть.

Там его ждали. Перед судом у Батыя потребовали, по монгольским обычаям, пройти между «очищающих» огней, поклониться идолам и небесным светилам. Он отказался. Этого оказалось достаточно, приговорили к смерти. Палачи долго пинали 67-летнего князя пятками, стараясь попасть напротив сердца. Наконец, отрезали голову. Последними словами Михаила были: «Христианин есмь». Боярин Федор все это время находился рядом с князем, старался укреплять его, читая молитвы. Вслед за господином прикончили и его. Добивал их, кстати, не татарин, а русский, некий Доман из Путивля. Подобных типов в Орде было уже много. Они устраивались в отряды баскаков, ханскими слугами, палачами. Меняли веру, без нее было удобнее. Можно было иметь нескольких жен, наложниц, не мучиться совестью, перерезая глотки соплеменникам.

Да чего уж говорить о мелких перебежчиках и вероотступниках! В те же самые дни, когда в Орде убивали Михаила Черниговского, его сын Ростислав под венгерскими знаменами увлеченно дрался за Галич. Не забыл и перекинуться в католицизм. Коалиция собралась солидная – Бела IV, польский король Болеслав Стыдливый, на их стороне выступили галицкие бояре, переход под власть западных держав активно поддержал киевский митрополит Иосиф. Даниил Галицкий, в свою очередь, нашел союзников за границей – врага Болеслава герцога Конрада Мазовецкого, литовского князя Миндовга. Сошлись под городом Ярославом и бились с крайней жестокостью, обе стороны подчистую уничтожали пленных. Даниил одержал верх. И тут-то, на поле сражения, заваленное мертвецами, к нему явились очередные гонцы от Батыя. Привезли всего два слова: «Дай Галич».

Больше противиться у князя не осталось возможности. Изрядная часть его дружинников и ополченцев лежала бездыханной. Защищаться от татар было нечем. Бежать в Венгрию или Польшу теперь было бессмысленно. Хочешь или не хочешь, а пришлось ехать к хану. Но Батый умел быть и обходительным. Если один из самых сильных князей наконец-то склонил голову, зачем его отпугивать? Хан освободил Даниила от всех языческих ритуалов, которых не хотел исполнить Михаил Черниговский. Лично угостил кумысом – дескать, «ты уже наш, татарин». А когда заметил, что князь пьет кобылье молоко через силу, оказал высшую честь, поднес кубок вина. Даниил признал себя слугой и данником царя, а за это сохранил власть над своим уделом.

Хотя Галицкому княжеству это пошло на пользу. Бела IV уже знал, что такое татарское нашествие, во второй раз рисковать не желал. Сразу заключил с Даниилом мир, выдал за его сына Льва младшую дочь. А другого зятя, оставшегося ни с чем Ростислава, заслал подальше от Галича, в Боснию. Положение Даниила упрочилось настолько, что он смог прогнать киевского митрополита Иосифа, замешанного в провенгерских заговорах. Провел на митрополичий престол собственного печатника Кирилла.

Но и «честь татарская» стоила ох как недешево! Ярослав II Всеволодович сохранял полную лояльность хану. Пользовался его покровительством, постепенно возрождая Владимирскую Русь. А в 1245 г. из Каракорума вернулся сын Константин и передал приказ – в столице Монгольской империи желают видеть самого великого князя. Зачем? Да просто так, для представительства. Готовился курултай по выборам верховного хана, и на него вызвали всех царей вассальных государств. Ярослав поехал, куда денешься? Шесть тысяч километров. Провел со своими приближенными целый год в дороге. Терпели и зной, и мороз, и голод. При переходе через зауральские степи умерли несколько бояр. И все это только для того, чтобы Ярослав на торжествах постоял в толпе покоренных государей, чтобы наглядно продемонстрировать могущество монгольского оружия.

Что ж, с монголами теперь приходилось считаться всем. В Западной Европе раздрай царил не меньше, чем на Руси. Феодалы ссорились с королями и между собой, император Фридрих II воевал с папой. Но обе стороны пробовали заручиться покровительством ханов. Фридрих переписывался с Батыем, предлагал союз, чтобы совместными усилиями раздавить императорских противников. А папа Иннокентий IV на Лионском соборе заявил о крестовом походе против татар, предал их анафеме – а заодно с татарами проклял Фридриха. Но одновременно направил в Сарай и Каракорум посольство Плано Карпини, поручил провести переговоры о любви и дружбе.

Еще по дороге папские послы встречались с русскими князьями, обещали им папскую помощь, если они перейдут в католицизм. Потом явились к татарам. Латиняне, в отличие от Михаила Черниговского, соглашались исполнить любые обряды, кланялись чему угодно. Оно и понятно, для них было главным не раздражать хозяев, достичь взаимопонимания, а папа грех отпустит. Хотя с пониманием так и не сладилось, на все предложения татары отвечали одинаково. Батый соглашался на союз с Фридрихом, но только в том случае, если император признает себя слугой хана. А на курултае в Каракоруме великим ханом был избран Гуюк. Он без ложной скромности принял титул «государя мира», объявлял: «Бог на небесах, а я на земле». Гуюк уже побывал в Европе, ему понравилось, и он назначил через три года следующий большой поход на запад. А через папских послов великий хан передал Иннокентию IV – пока не поздно, он должен покориться, как и все прочие европейские монархи.

Ну а Ярославу II после доложных тягот, ожиданий, утомительных праздников потребовалось еще и оправдываться перед Гуюком. Собственный боярин Федор Ярунович навешал на него клеветы, будто великий князь сносится с западными королями, врагами татар. Зачем наклепал? Никто не знает. Может, отомстил за какую-то обиду, а может, хотел таким способом выслужиться. Ярослав сумел опровергнуть обвинения, Гуюк поверил, дозволил ему вернуться домой. Но мать Гуюка Туракина была иного мнения. Ведь Ярослав был ставленником Батыя, которого она ненавидела. На прощание она оказала князю «великую честь», поднесла чашу из собственных рук. Яд был замедленного действия. Отъехав от Каракорума, на седьмой день пути Ярослав умер.

Но участь тех, кто воспротивился татарской «чести», была куда более страшной. В самом начале нашествия, когда тумены Батыя потекли в Причерноморье и на Северный Кавказ, кубанские касоги подчинились им, а донские бродники, как и раньше, стали союзниками против половцев. А по возвращении из Европы Орда расположилась рядом, обложила их данью. Соседям доставалось круче всех от прихотей правителей, проезжих чиновников, шастающих туда-сюда отрядов, а ханскими воинами стали те же половцы, отыгрывались на давних врагах. Касоги и бродники возмутились, восстали. Батый подверг их суровой экзекуции. Город Азов был взят и затоплен. Все люди, попавшиеся на пути карателей, устлали костями окрестные степи. С этого момента даже названия касогов и бродников исчезли из географических и исторических описаний. Часть касогов бежала в горы, они дали начало народам адыгов, карачаевцев, кабардинцев. Другая часть спасалась в болотах Приазовья, в лесах донских притоков. Здесь касоги (косаки) смешались с уцелевшими бродниками и передали им свое имя – их стали называть казаками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.