Рабоче-марксистской группе «Освобождение»[438]

Рабоче-марксистской группе «Освобождение»[438]

Дорогие товарищи!

Только сегодня я получил возможность написать вам некоторые свои соображения по поводу вашего Манифеста. Чрезвычайно ценно, что вы изложили основные зигзаги сталинско-бухаринской политики в Болгарии, раскрыв тем самым полный параллелизм болгарской «генеральной линии» с той же линией в России, Германии, Китае и проч. Под разными меридианами, в разной форме оппортунизм и авантюризм в своем чередовании и в своем сочетании везде обнаруживали одни и те же основные черты. Для меня лично совершенно новыми были два важных факта: оппортунистический избирательный блок [19]26 года[439] и возрождение синдикального движения в том же году[440]. Было бы крайне желательно, чтобы краткий исторический очерк был составлен вами для международной печати, с более конкретным выяснением основных обстоятельств каждого этапа.

Дальше позвольте с полной откровенностью высказать некоторые свои сомнения, отчасти даже возражения. Весьма возможно, что в том или другом случае я буду ломиться в открытую дверь, т. е. возражать против взглядов или тенденций, которых вы вовсе не разделяете, как можно было бы предположить по отдельным кратким формулировкам Манифеста. Тем лучше, если окажется так. В политике лучше некоторая дружеская придирчивость друг к другу, чем неряшливость и безразличие. Лучшее качество революционной политики — ясность.

1. Вы справедливо осуждаете тактику индивидуального и группового терроризма, когда она применяется вне условий массовой революции. Но мне показалось, что вы придали вашему осуждению излишний морально-патетический характер. Вы пишете о «бесславной эпохе русских эсеров»[441]. Я бы так не сказал. В их тактике был элемент авантюризма, который мы осуждали, но мы не говорили о бесславной эпохе даже по отношению к террористическому героизму одиночек, хотя политически и предостерегали от этого пути. Бесславной партия эсеров стала с того времени, как отказалась от революционной борьбы вообще и вступила в блок с буржуазией.

2. На той же 6-й странице вы говорите об авантюризме «нелегальной коммунистической партии», а на странице 8-й говорите о радости рабочих в связи с возникновением рабочей партии[442], как «легального политического органа классового рабочего движения». Эти два места могут дать повод думать, будто вы вообще осуждаете нелегальную форму организации, принципиально противопоставляя ей легальную, как единственно достойную массового движения. Разумеется, такая точка зрения была бы в корне неверна, и я не сомневаюсь, что вы ее не разделяете. Очень может быть, что вы здесь были связаны до известной степени цензурными условиями. Разумеется, с ними приходится считаться. Но если цензура нас может вынудить говорить не все, что мы думаем, то она никогда не должна заставлять нас говорить то, чего мы не думаем, особенно когда речь идет о таком остром вопросе, как соотношение между легальностью и нелегальностью в революционном движении.

3. По тем же причинам я считаю, что апрельское покушение[443] достаточно назвать политически бессмысленным и совершенно излишне называть его сверх того еще «чудовищно-преступным». Таких уступок буржуазному общественному мнению мы не можем ни в коем случае позволять себе, как бы мы ни осуждали данный террористический акт с точки зрения революционной целесообразности. В этой связи я бы советовал прочитать письма Энгельса Бернштейну и переписку Энгельса с Марксом (по поводу покушений на Бисмарка, Наполеона III и пр. и пр.).

4. На странице 7-й вы вину за разложение синдикального движения возлагаете в равной мере на Пастухова[444] и на Димитрова, как бы оставаясь сами посередине. И здесь, как я надеюсь, дело идет лишь о не вполне удачной формулировке, отнюдь не о принципиальном разногласии между нами. Пастухов есть агент буржуазии, т. е. наш классовый враг. Димитровцы же являются путаными революционерами, сочетающими пролетарские цели с мелкобуржуазными методами. Вы говорите, что те и другие хотят быть «полными распорядителями» в синдикальном движении. Всякое течение социализма и коммунизма хочет иметь максимальное влияние в синдикальном движении. Когда ваша организация станет силой, вас тоже будут обвинять в том, что вы хотите быть «полными распорядителями» в синдикальном движении, — и я от всей души желаю вам поскорее заслужить такое обвинение. Дело идет, таким образом, не о стремлении тех и других влиять на синдикаты (это неизбежно), а о содержании тех идей и методов, которые каждая группа вносит в синдикальное движение. Пастухов стремится к тому, чтобы синдикальное движение подчинялось интересам буржуазии. Димитровцы хотят этому противодействовать, но ложной политикой помимо своей воли укрепляют успехи Пастухова. Ставить на одну доску тех и других нельзя.

5. Мне неясно, в каком смысле успехи ликвидаторского «Нового Пути»[445] могут подкрепить марксистскую группу «Освобождение» (стран[ица] 13)?

6. На странице 14-й вы пишете, что вашей задачей не является основание «некоторой новой политической рабочей группировки», конкурирующей с рабочей партией. Этому вы противопоставляете создание марксистской группы, ставящей себе чисто идейные задачи. Может быть, эта туманная формулировка также вызвана чисто цензурными соображениями. Во всяком случае, марксистская группа, которая хочет влиять на партию и на рабочее движение в целом, не может не быть политической группировкой. Это не есть самостоятельная партия, конкурирующая с официальной партией; но это есть самостоятельная фракция, которая ставит своей задачей политическое вмешательство в жизнь партии и рабочего класса.

Вот и все мои замечания. Буду очень рад услышать от вас, продвинулись ли вы несколько вперед к поставленной вами себе ближайшей цели — созданию еженедельника?

«Критика программы Коминтерна» вам до сих пор не выслана потому, что мы, будучи крайне заняты очередным номером «Бюллетеня», не успели до сих пор сверить копию с оригиналом. Не позже как дня через два мы вам вышлем рукопись.

С коммунистическим приветом и пожеланиями успехов.

P. S. Если в болгарской печати есть сколько-нибудь интересные материалы, относящиеся к биографии Раковского[446], то я очень бы просил подобрать их и прислать мне: они мне сейчас очень понадобятся. После использования они будут с благодарностью возвращены.

[29–30 ноября 1930 г.]