Смута и первые Романовы. XVII век
Смута и первые Романовы. XVII век
Царь Василий Шуйский недолго усидел на московском троне. В Путивле против него поднял восстание князь Шаховской, в Чернигове – князь Телятевский, в Рязани – местный дворянин Ляпунов. В Польше быстро нашли нового самозванца – Лжедмитрия II, во главе восставших рекомендовавшего поставить беглого холопа Ивана Болотникова. В царстве, охваченном смутой, началась крестьянская война. Заигравшиеся бояре столкнулись, наконец, лицом к лицу с народом. С.Ф. Платонов писал о боярских интригах, вызвавших «интриги» народные:
«Они не раз для своих целей поднимали эту массу. Теперь, как будто приучаясь к движению, эта масса заколыхалась, и уже не в качестве простого орудия, а как стихийная сила, преследуя какие-то свои цели. Олигархи почувствовали, что нити движений, которые они привыкли держать в своих руках, выскользнули из их рук, и почва под их ногами заколебалась. В тот момент, когда они думали почить на лаврах в роли властей Русской земли, эта Русская земля начала против них подниматься. Воцарение Шуйского может считаться поворотным пунктом в истории нашей смуты: с этого момента из смуты в высшем классе она окончательно принимает характер смуты народной, которая побеждает и Шуйского и олигархию».
Восставшая армия И. Болотникова пошла на Москву и с помощью рязанских дворян осадила столицу царства. «Полуцарь» смог набрать служилых людей на севере страны и через пять недель отряды Болотникова отбросили от Москвы. Беглый холоп рассылал по стране письма, в которых поднимал крестьян против бояр и помещиков, требуя отнимать и делить их земли и должности. Ляпунов явился к Шуйскому с повинной. Оставшихся с Болотниковым восставших заперли в Туле, которую войска Шуйского осаждали с апреля по октябрь 1607 года. Крестьянский вождь при захвате кричал: «Придет мое время, я вас закую в железо, зашью в медвежьи шкуры и отдам псам». В железо никто не хотел и И. Болотникова утопили.
Пока войска В. Шуйского стояли под Тулой, польские войска Лжедмитрия II подошли к Москве и стали лагерем у Тушино, не имея достаточных сил для захвата Москвы. «Тушинскому вору» даже не пришлось писать воззвание к борьбе с «полуцарем», чтобы собрать необходимые для штурма силы. Л.Н. Гумилев писал:
«Когда он со своими приверженцами подошел к Москве и стал лагерем в Тушине, множество русских людей: и казаки, и дворяне, и крестьяне – стали перебегать в его стан, предлагать свои услуги, прося денежной награды и милости. Получив пожалование от нового самозванца, эти люди с легкостью бежали обратно в Москву и предлагали свои услуги Василию Шуйскому, прося у него то же самое. Называли этих искателей благ и выгод «перелетами».
Ни та, ни другая партия окончательно победить не могла: за Шуйского никто не хотел класть голову, а Тушинского вора поддерживали только поляки и казаки, которых не слишком занимала судьба их патрона. Пользуясь случаем, они в основном грабили население. Русские люди не любят, когда их грабят, и потому города «садились в осаду» – закладывали ворота и не впускали тушинцев. Однако противостоять профессиональным головорезам обыватели не могли. Тушинцы, особенно полки, брали город за городом, крепость за крепостью».
К Лжедмитрию II стекались отбросы со всей Европы, его армия постоянно увеличивалась. Государство спасла Троице-Сергиева Лавра – укрепленный монастырь, закрывавший дорогу в богатые северные города.
В сентябре 1608 года тридцатитысячная польская армия Л. Сапеги осадила монастырь, защищавшийся десятью тысячами воинов, монахов, крестьян. Крепкие стены и личное мужество защитников стали непреодолимым бастионом, который не смогли взять оккупанты. Осада монастыря окончилась ничем – собранные на севере М. Скопиным-Шуйским войска разгромили отряды тушинского вора, который был зарезан в декабре 1610 года.
Спаситель Москвы М. Скопин-Шуйский, погнавший врага с родной земли в мае 1610 года был отравлен на боярском пиру, как потенциальный конкурент «полуцаря». С.Ф. Платонов писал, что «в Москве, благодаря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата».
В феврале 1609 года В. Шуйский заключил со шведским королем «союз» – за 6000 шведских солдат Москва отдала Швеции даже права на Ливонию, Карелу с землями и обещала выступить против Польши. Польский король Сигизмунд в сентябре 1609 года осадил Смоленск. В июне 1610 года войска В. Шуйского были разбиты под Смоленском и поляки пошли на Москву. 7 июня 1610 года «народ» во главе с З. Ляпуновым свергнул В. Шуйского с престола. «Полуцаря» постригли в монахи и за московский трон тут же началась борьба – польская партия предлагала сына Сигизмунда Владислава, З. Ляпунов с дворянами – Василия Голицина. Романовы во главе с Филаретом выдвинули четырнадцатилетнего Михаила – двоюродного племянника последнего законного царя, Боярская дума и Земский собор не поддержал никого из претендентов. Для управления государством в период междуцарствия Боярская дума назначила особую комиссию, в составе Ф. Мстиславского, И. Воротынского, В. Голицына, И. Романова, Ф. Шереметьева, А. Трубецкого и Б. Лыкова. В сентябре 1610 года Семибоярщина пустила польские войска в Москву, которая присягнула королевичу Владиславу, отец которого взял Смоленск. К Сигизмунду для утверждения Владислава на царство поехало «великое посольство» и было задержано в Польше на 8 лет. Королевич в Москву не ехал, поляки и шайки грабили Россию, издеваясь над населением. Шведские войска воспользовались смутой и взяли Новгород с землями до Финского залива. Устоял только Псков. Положение Москвы стало безвыходным. С.Ф. Платонов писал о положении дел в Московском царстве в начале 1611 года:
«По всей стране бродят казаки, везде грабят и жгут, опустошают и убивают. Это казаки, или вышедшие из Тушина после его разорения, или действовавшие самостоятельными маленькими шайками безо всякого отношения к тушинцам, ради одного грабежа. Северо-западная часть государства находится в руках шведов. Их войско отступило на север и с того времени, как Москва признала Владислава, открыло враждебные действия против русских, стало забирать города, ибо Москва, соединяясь с Польшей, тем самым делалась врагом Швеции. Но и Польша не прекращала военных действий против Руси. Поляки разоряли юго-западные области. Сама Москва занята польским гарнизоном, вся московская администрация – под польским влиянием. Король враждебного государства, Сигизмунд, из-под Смоленска распоряжается Русью своим именем, как государь, без всякого права держит в то же время, как бы в плену, великое московское посольство, притесняет его и не соглашается с самыми существенными, на московский взгляд, условиями договора Москвы с Владиславом.
С этих пор смута получает характер национальной борьбы, в которой русские стремятся освободиться от польского гнета, ими же в значительной степени допущенного».
В январе 1611 года на Москву двинулось первое ополчение во главе с Прокофием Ляпуновым. Патриарх Гермоген из Кремля рассылал грамоты по русским городам, призывая не признавать Владислава русским царем. Патриарх дал народу разрешение от данной польскому королевичу присяги – это развязало русским людям руки. Поляки и бояре требовали от Гермогена остановить двинувшееся на Москву ополчение, но патриарх ответил: «Если все изменники и королевские люди выйдут из Москвы вон, то я отпишу ратным людям, чтобы они вернулись назад». Патриарха заточили в подземелье Чудова монастыря и уморили голодом, но народ уже поднимался на защиту Отечества. Приговором 30 июля 1611 года из членов первого ополчения был создан «Совет всей земли», который всю полноту власти возложил на Д. Трубецкого, И. Заруцкого и П. Ляпунова. В лагерях ополченцев под Москвой – казачьих и дворянских, были созданы приказы, восстановившие нити управления страной. Власти ополчения сменили воевод и произвели мобилизацию служилых людей, установив им фиксированные оклады содержания. Земли изменников конфисковывались и раздавались дворянству.
На Вербное Воскресенье 1611 года в Москве начались уличные бои. Восставших москвичей, погибавших тысячами, поддержали отряды земского ополчения князя Д. Пожарского. Поляки были отброшены в Кремль, где смогли удержаться вместе с поддержавшими их московскими боярами, один из которых чуть не убил патриарха, требуя остановить ополчение. Полякам удалось сжечь Москву, которая горела три дня, подвергшись полному разграблению. Историк XIX века писал:
«Полякам не нужно было ни дорогих полотен, ни олова, ни меди. Они брали одни богатые одежды, бархатные, шелковые, парчовые; серебро, золото, жемчуг, дорогие камни, снимали с образов драгоценные ризы. Иному немцу или поляку доставалось до 12 фунтов чистого серебра. Тот, кто прежде не имел ничего, кроме окровавленной рубахи, теперь носил богатейшую одежду. На пиво и мед уже не глядели: пили только самые редкие вина, коими изобиловали боярские погреба – рейнское, венгерское, мальвазию. Поляки стреляли в русских жемчужинами величиной с добрый боб и проигрывали в карты детей, отнятых у бояр и именитых купцов. Гонсевский, засевший в Кремле, стал с изменниками боярами отсылать к Сигизмунду русские царские сокровища: короны, сосуды, драгоценные одежды. Сколько в это время погибло вековых сокровищ Москвы! К счастью, стольник Траханистов успел скрыть часть сокровищ в подземном тайнике Кремля».
Через три дня в сожженную Москву вошло стотысячное ополчение П. Ляпунова. Рядом стояли казачьи отряды Д. Трубецкого и И. Заруцкого. Польский гарнизон в Кремле состоял из 3000 человек. «Совет всей земли» решил покончить с «беспорядками» в государстве. Ляпунов, Заруцкий и Трубецкой «должны были строить землю и всяким ратным делом промышлять». Воеводы «не могли без земского и всей земли приговора не по вине смертной казнью казнити и ссылати». Нарушителя «приговора земли» тоже казнили. Воеводы переизбирались.
«Приговор» постановил направить во все казачьи отряды служилых людей для контроля и пресечения грабежей. Беглых холопов в казаки принимать запрещалось. Приговор наряду с казачьими атаманами подписали представители двадцати пяти российских городов.
Полякам доносили, что происходит вокруг Кремля, который ополчение не спешило брать. Гонсевский подбросил казакам поддельную грамоту с приказом П. Ляпунова земским людям «убивать казаков как собак». Рязанского дворянина пригласили для разговора на казачий круг и не слушая объяснений, зарубили. Дворянское ополчение поняло, наконец, что с казаками И. Заруцкого дела иметь было нельзя, и разошлось по домам. Поляки вышли из Кремля и продолжили грабежи. Польское руководство отправилось в Варшаву праздновать победу над Московским царством. Пьянствовать начали уже на выезде из Москвы, утопив после кутежа под Можайском даже шапку Мономаха и другие царские регалии.
Пока поляки праздновали, Земский собор в Нижнем Новгороде принял решение о создании нового ополчения для спасения Отечества. Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский с войсками 18 августа подошли к Москве. С другой стороны к Москве подошел посланный из Варшавы большой отряд гетмана Ходкевича. Удивительно, что польские войска Ходкевича не успели объединиться с польским гарнизоном в Кремле – у них для этого был почти год, но не хватило одного дня. С третьей стороны встали лагерем казаки Д. Трубецкого и И. Заруцкого, тут же пригласившие князя Д. Пожарского «для согласования действий». Д. Пожарский был знаком с П. Ляпуновым и предложил казакам хотя бы не пропустить отряд Ходкевича на соединение с польским гарнизоном. В августе 1612 года отряд Ходкевича был разбит, его остатки ушли из Москвы. В октябре ополчением был взят Китай-город и начались переговоры о сдаче польского гарнизона в Кремле. Полякам обещали жизнь и они выпустили из Кремля бояр, среди которых был пятнадцатилетний Михаил Романов с матерью и дядей Иваном Никитичем. 28 октября поляки ушли из Кремля. К зиме Московское царство было очищено от польских, казацких и разбойничьих шаек. Смута на Руси закончилась. По Деулинскому миру 1618 года поляки оставили за собой Смоленск и Чернигов. Шведы ушли из Новгорода, но оставили за собой устье Невы и все побережье Финского залива. Европейские земли Московского царства заметно уменьшились.
Итоги Смутному времени подвел в своих «Очерках по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII веков» выдающийся российский историк С.Ф. Платонов:
«Политическая сторона кризиса Московского царства в XVI веке имела вид борьбы между верховною властью и родовой аристократией. Борьба еще до Смуты привела к полному разгрому княжеского боярства и к образованию дворцовой знати.
В первом периоде Смуты новая дворцовая знать сама истощила свои силы в борьбе за престол и стала жертвою внутреннего междоусобия. Падение виднейших семей дворцового круга дало возможность остаткам родовой знати с Шуйскими во главе снова стать у власти с явно реакционною программой. Но несочувствие общества и ряд восстаний ниспровергли олигархическое правительство княжат. Тогда, в виде компромисса между родовой знатью и знатью позднейшей формации, создан был проект унии с Речью Посполитой, по которому власть должна была принадлежать думе под главенством государя из дома Вазы. Но этот проект повел к полному падению боярского правительственного класса. Раздавленное Сигизмундом боярство больше не поднималось, и новая династия XVII века по своему усмотрению, искусственно и без внешних стеснений, могла образовать свой собственный правительственный класс на почве бюрократической выслуги и дворцового фаворитизма. Это было одно из видных последствий Смуты.
Другая сторона кризиса XVI века представляла собой очень сложный процесс борьбы за землю и рабочие руки. Недовольство закрепощаемой трудовой массы выразилось в центре и на окраинах государства усиленным выходом крепостных на новые земли и в казачество. Выходя на Поле и собираясь в казачьи станицы или же снова попадая на новой оседлости в постылую зависимость, «боярские люди» готовы были силою действовать против государства. Они воспользовались движением первого Самозванца и поддержали его, а затем вторично пошли за Болотниковым на Москву уже с открытым желанием общественного переворота. Оказавшись слабее того порядка, на который восстали, «воры» казаки и холопы понесли поражение от Шуйского, но немедля снова пришли под Москву с Тушинским вором. Новая неудача заставила их стать од одни знамена с земскими людьми для борьбы с иноземным игом. В общем стане под Москвой им впервые удалось одолеть служилых людей, овладеть правительственным положением и стать властью в стране. Но то самое торжество «воров» вызвало дружный отпор земщины, начавшей немедля прямую войну с казаками и победившей их. Стесненные Пожарским, подмосковные казаки разделились: часть их вступила на земскую службу в прямое подчинение земской власти, а часть ушла из государства. У государства с казачеством понемногу установился своеобразный порядок отношений не то прямого подданства, не то политического протектората. В этом заключалось важное последствие земских побед 1612 года.
В Смуте уничтожилось старое боярство и было поражено казачество. Верх и них московского общества проиграли игру, а выиграли ее средние общественные слои. Их ополчение овладело Москвою, их «начальники» правили страной до царского избрания, ими же, наконец, был избран царь Михаил. Смута выдвинула вперед простого дворянина и «лучшего» посадского человека. Они стали действительной силой в обществе на место разбитого боярства. Произошла смена господствующего класса и исчезли последние остатки старого социального режима».
После окончания Смуты в стране было необходимо восстановить государственную власть. Символом власти на Руси был государь – необходимо было выбрать нового царя, новую династию. Желающих было много. Один из главных кандидатов Василий Васильевич Голицын находился в польском плену. На московский престол претендовали королевич Владислав и шведский наследник Карл-Филипп. Раздавались голоса в поддержку Дмитрия Пожарского и Дмитрия Трубецкого. В январе 1613 года в Москве был созван Земской собор. Всех устроила кандидатура шестнадцатилетнего Михаила Романова, из древнего боярского рода, известного со времен Ивана Калиты. Большое значение имело то, что Михаил был внучатым племянником первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовой, а его отец Федор Никитич Романов, также находившийся в польском плену, являлся двоюродным братом сына Грозного царя Федора Иоанновича. Именно основанный на родстве с ушедшей династией принцип наследования царской власти дворянско-казацкое ополчение посчитало главным залогом устойчивости новой династии и порядка в государстве.
21 февраля 1613 года победившие казаки и дворяне сыграли решающую роль в выборе на московский трон династии Романовых. Новый царь находился в Костроме и был поставлен перед фактом своего избрания. Послы о воцарении Михаила Федоровича отправились в Персию, Турцию, Священную Римскую империю, Англию, Данию.
Дворян-победителей Смуты устраивала новая перепись их поместий, часть которых была переведена в вотчины. Через несколько лет система поместно-вотчинного земледелия была восстановлена, дворянству выдали новые грамоты на землю, отличившихся наградили. Иная ситуация была с казачеством. Крестьяне и часть посадских, за времена Смуты в боях превратившихся в казаков, не хотели возвращаться в крепостные и холопы.
На русских землях крестьянство появилось в VIII веке в результате разложения первобытно-общинного строя. Феодалы-землевладельцы уже существовали, но крестьяне, создавшие территориальные сельские общины – «мир» – были еще свободны. Только с образованием Древнерусского государства крестьянство было обложено данью. Лично свободные крестьяне в IX–XI веках были «привязаны» к земле подчинением судебной и административной власти землевладельцев – князей, бояр, монастырей. Крестьяне, земли которых захватывались и насильно, стали зависеть и от государства и от частных землевладельцев. Образовались различные категории феодально-зависимого крестьянства, получивших наименование «смерды» – свободное сельское население, жившие на княжеской, государственной земле. Крестьяне платили дань, в основном натуральными товарами, выполняли барщинные повинности. Неполноправность крестьян, зафиксированная уже в «Русской правде» Ярослава Мудрого, вызывала восстания еще в XI веке – в 1024, 1071, 1113 годах. Через триста лет исторические источники зафиксировали разделение крестьян на богатых, зажиточных, бедных.
Обозначение «крестьянин» – «христианин» – появилось в конце XIV века. Термин имел религиозно-национальный смысл и обозначал весь русский народ – отделившийся от захватчиков – монголо-татар.
В середине XV века переход лично свободных крестьян от «плохого» помещика к «доброму» был ограничен Юрьевым днем – крестьяне могли уходить на новы земли за две недели до и за две недели после праздника, с обязательной уплатой «пожилого» бывшему помещику. Ограничение было закреплено законом. Конец XV века для крестьян обозначился и тем, что с них стали требовать и денежную дань. Вместе с введением «Юрьева дня» в государстве была установлена поместная система, была увеличена барщина и боярско-дворянские повинности. В 1592 году было отменено право перехода в Юрьев день и крестьяне стали просто крепостными людьми. Окончательно крепостничество было юридически оформлено Уложением 1649 года, но со времен Бориса Годунова крестьяне были прочно прикреплены к помещикам – дворянам и боярам, князьям и царю. Единственным способом получить свободу стал уход от помещика в «дикое поле», на окраины государства, в казаки.
Слово «казак» на языке половцев означало «страж передовой, ночной и дневной». С XIV века по окраинам русских княжеств стали селиться служилые и просто смелые, свободолюбивые люди – для несения сторожевой – «станичной» и пограничной – «полевой» службы. Именно их позднее и стали называть казаками, первое упоминание о которых в русских летописях относится к 1444 году. С этого времени за линией сторожевых укреплений на южной и юго-восточной окраинах Польско-литовского государства и Московского княжества начали селиться беглые крестьяне и посадские люди, также называвшими себя «вольными людьми» – казаками. Под 1538 годов в русских летописях встречается упоминание о «вольных» казаках на южных землях Московского царства. Непрерывная борьба против соседних государств способствовала объединению этих людей в общины донских, волжских, запорожских казаков, известных с XV века. Казаками считались и вольные люди, работавшие по найму, несшие военную службу в пограничных районах. Их называли городовыми и сторожевыми казаками. Наблюдательные посты – разъезды – находились по рекам Хопер, Дон, Сосна. По южной и юго-восточной границе Московского государства образовалась линия с населением из служилых казаков, охранявших сторожевые посты и пограничные города.
Каждое казачье войско делилось на станицы, состоявшие из одного или нескольких казачьих поселений, именуемых хуторами и поселками. Площадь владений каждой станицы называлась станичным юртом. Казаки, как образовавшееся военное сословие с момента своего создания было обязано государству военной службой, за что за казаками закреплялись большие земли. Донское и Уральское казачье войско имело земли, занятые ими самими. Образовавшиеся позднее казачьи войска – Кубанское, Оренбургское, Забайкальское, Сибирское, Терское, Астраханское, Семиреченское, Амурское, Уссурийское – получали земли от правительства при своем образовании при Екатерине Великой.
В Смуте участвовали и служилые казаки, и группы «вольных казаков». За пятнадцать лет в казаки ушло большое количество крестьян, ставших ими «по праву сабли» и в отсутствии сильной государственной власти. Казаки воевали на всех сторонах, грабили, разбойничали, мучили население, выпытывая места тайников с родовым добром. Великий российский историк С.М. Соловьев назвал их «разрушителями государственного порядка». Именно казаки зарубили руководителя первого земского ополчения П. Ляпунова, имевшего все шансы на изгнание оккупантов. Казачье руководство уклонялось и от совместных операций в 1611–1612 годах со вторым земским ополчением К. Минина и Д. Пожарского. Большую опасность при воцарении династии Романовых представляли действия казачьих отрядов И. Заруцкого, с Мариной Мнишек и их сыном претендовавшего на московский трон. С трудом отряды И. Заруцкого были разбиты в Астрахани, где мятежный атаман попытался создать собственное ханство. Вместо ханства И. Заруцкий получил осиновый кол, «походная жена» Лжедмитриев и атаманов Марина Мнишек закончила жизнь в коломенской тюрьме. Их пятилетнего сына – «воренка» повесили. Под легким весом тела петля не затянулась и на осеннем ветру ребенок через несколько часов просто замерз. Гражданские войны и борьба за власть не бывают милосердными.
Во времена Смуты многие люди «разного звания» научились хорошо владеть оружием и переняли военную организацию у князей и бояр, воспользовавшись хаосом и войной. У людей отобрали землю и личную свободу – не все остались под ярмом землевладельцев, а свободу часто завоевывали на баррикадах. Вместе со свободой появлялся и соблазн «легких денег», добывавшихся разбоями и грабежами. «Новые казаки» освобождали грабя и разбойничали – в Смуту многое решали личности вождей и их интересы. Крестьянство всегда смотрело на закрепощение как на насилие со стороны властей. Восстания И. Болотникова, С. Разина, К. Булавина, Е. Пугачева это кроваво подтверждали. Исследователь «народных движений в России» Н.Н. Фирсов писал в начале ХХ века:
«Крайний эгоизм, своекорыстие и стремление всякими способами поживиться на счет своего ближнего, обнаженно проявившиеся в верхах русского общества, подняли с низов его всю ненависть и злобу, которые давно и не без причины там таились и которые, выйдя на поверхность, замутили всю жизнь Московского царства и разрушили его едва налаженный государственный порядок.
В разгар Смуты было обнаружено, что житницы во многих местах переполнены зерном, нередко от давности заплесневевшим. По мнению современника, его могло хватить на 10 лет. Хлеба было изобильно, а простой народ умирал с голоду! Кто только тогда не прятал хлеба в терпеливом ожидании, что высокая цена на него еще более повысится, и к каким только способам не прибегали торговцы, чтобы получить больше барышей от продажи хлеба. Получаемый из царских магазинов голодающими хлеб отбирался у них насильно надсмотрщиками, приставленными царем следить за раздачей казенного хлеба. Кабальные холопы, которых к этому времени было очень много, выгонялись господами из усадеб для самостоятельных поисков пищи. Им некуда было идти, кроме разбойничьих шаек, которых становилось все больше и больше.
Походами Лжедмитриев и самозванцев, «неведомо откуда взявшихся», чьи польские войска были сильно подкреплены холопами, крестьянами и казаками, центральная область государства была разорена. Нашествие внешних врагов, шведов и поляков, было толчком к новым бедствиям, к еще большему разрушению государственного и социального порядка на Руси, к полной анархии.
Это было самое тяжелое время, когда-либо переживавшееся Московской Русью. Возник вопрос, быть этой Руси или не быть, как самостоятельному государству, и все те общественные классы, которые могли много лишиться от потери политической независимости, начали искать выход. Приобретение чужого имущества являлось главной целью поднявшихся низших классов населения. Шайки казаков и беглых крестьян с самозваными царями распространились по Руси и много содействовали окончательному развалу жизни. Все эти шайки убивали бояр, воевод и дворян, мстя им за все мучительства и насилия, которые ранее терпели холопы и крестьяне от своих господ. Этот натиск был в сущности борьбой крестьянства за волю и землю. Литовско-польские и казацкие отряды, бродившие по Руси, довершали ее опустошение. Современник писал: «Жилища человеческие превратились в логовища зверей. Медведи, волки, лисицы и зайцы свободно гуляли по городским площадям, и птицы вили гнезда на трупах человеческих. Люди сменили зверей в их лесных убежищах, скрывались в пещерах, непроходимых кустарниках, искали темноты, желали скорейшего наступления ночи, но ночи были ясны. Вместо луны пожарное зарево освещало поля и леса, охота за зверями теперь сменилась охотой за людьми, следы которых отыскивали гончие собаки. Казаки, если где не могли истребить сельских запасов, то сыпали их в воду и грязь и топтали лошадьми; жгли дома, с неистовством истребляли всякую домашнюю рухлядь; где не успевали жечь домов, там портили их, рассекали двери и ворота, чтобы сделать жилища неспособными к обитанию. Звери поступали лучше людей, потому что звери наносили одну телесную смерть».
В эпоху оккупации Москвы разорение стало грозить распространением и на такие местности государства, которые еще серьезно не пострадали от внутренней борьбы. Тогда там все домовитые слои, как городские, так и сельские, зашевелились и начали движение в пользу восстановления порядка. Коммерческий и зажиточный Нижний Новгород встал во главе этого движения, сделавшегося националистической реакцией, в конце концов освободившего Москву от поляков, пришедшего к избранию царя земским собором и восстановившего государственный порядок.
Учредительный земский собор 1613 года много сделал для восстановления государственного порядка и ничего не сделал для тех холопов и беднейших крестьян, восстание которых явилось главной революционно-разрушительной силой в Смутное время, силой, придавшей этой поре такой страшный и непримиримый характер. Эти беглые холопы и крестьяне, не добившиеся ни воли, ни земли, оставшиеся вне покровительства государства, в прежнем положении, в крепостной кабале, при прежних своих стремлениях бороться за лучшее будущее. Эти беглецы на далеких окраинах, на Волге, Дону, Янке таили в своей озлобленной душе надежду при случае посчитаться с ненавистными им правителями-боярами, тряхнуть Москвой».
«Укротить» казачество, новое и старое, власти смогли к 1619 году – сначала уговорами и часто не выполнявшимися обещаниями жалованья, потом силой. Руководителей казацких отрядов перевешали, большая часть пошла на службу, меньшая – в «дикое поле», многих беглых вернули в холопство, крестьян – в крепость помещикам. Иностранные послы доносили своему руководству о положении крестьянства в Московском царстве:
«Нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина, или бы находился в большем рабстве, как здешний простой народ. Крестьянин владеет своей собственностью только по названию, и нисколько не огражден от хищничества и грабежа как высших людей, так даже простых дворян, чиновников и солдат. Благодаря притеснениям, крестьянам нет смысла заниматься промыслами, так как все равно у них можно все отнять. Отсюда и праздность русского крестьянина, его лень и пьянство, и всеобщая уравнительная бедность».
Наполнение бюджета Московского государства осуществлялось с помощью сбора чрезвычайных налогов, воссоздания и упорядочения налоговой службы. Новые власти просили в долг у кого только можно, одновременно освобождая от податей тех, кто «хорошо просил». Все историки отмечают, что составленные дьяками документы всегда имели как минимум три толкования. Становлению династии в очередной раз очень помогли именитые люди Строгановы, дав 3000 рублей особым послам от Романовых, очень большую по тем временам сумму. Именно купечество, имевшее оборотные деньги, смогло наполнить государственную казну. С 1620 года московские власти упорядочили «торговое законодательство», переставшее, в частности, обескровливать тяжелыми налогами посадских людей, и внешнеэкономическая деятельность в стране активизировалась. Опять началась конкуренция русских купцов и иностранных гостей, в которой очень хорошо и с выгодой для себя и государства разбирались московские власти.
Центром городской жизни, местом суда и объявления указов был торг, торговая площадь. Торг являлся политическим, экономическим и социальным центром города. Значение главной, вечевой торговой площади для жизни города подчеркивает значение торговли и купечества для благополучия и развития государства.
С XVI века иностранцы в России писали, что «все русские люди без исключения занимаются торговлей и первый купец – царь». Голландский купец с удивлением писал: «бравший у меня в долг товар русский купец столько успевал сделать оборотов с этим товаром, что через малое время возвращал ему долг и продавал тот же товар дешевле, чем покупал – хоть вези назад в Амстердам».
Москва стала крупнейшим торговым центром обширного государства в середине XVI века, после присоединения Новгорода и покорения Казани. После нашествия татар и пожара Москвы в 1571 году, в результате чего выгорел весь московский торгово-промышленный посад и погибла значительная часть жителей столицы, власти с целью заселения города и возрождения торговли переселили в Москву наиболее зажиточных купцов из провинциальных городов страны. «Своды» продолжались до конца 1580-х годов. Эти действия властей изменили положение привилегированной верхушки купечества, теперь сосредоточившегося в стольном городе. Из купечества выделились гости и члены гостиной и суконной сотен. Гостями в Древней Руси назывались иностранные купцы, а позднее местные русские купцы, торговавшие в основном за границей. В XVI веке гостями назвали высшую категорию привилегированного купечества, получившего и правовой статус. Купец-гость получал персональную царскую жалованную грамоту, перечислявшую его заслуги, права и привилегии. Корпорация гостей получала и общие жалованные грамоты. Жившие в Москве гости подчинялись Приказу Большой казны. Они пользовались и значительным политическим влиянием – участвовали в деятельности Земских соборов, привлекались к участию во встречах, приемах и проводах иностранных послов, в дворцовых церемониях.
Для получения звания гостя одного обладания крупным капиталом было мало. Гости обязаны были служить в финансовых ведомствах, оказывать услуги власти. После смерти гостя его наследники могли получить это звание по новому царскому указу, и это бывало очень редко. Гости занимались оптовой торговлей русскими, европейскими и восточными товарами во многих регионах России, Европы и Востока. Во многих городах России гости имели лавки для розничной торговли. По полученным государственным подрядам гости поставляли хлеб, соль, вино, занимались государственными перевозками. В разное время число гостей не превышало ста человек. В гости производились члены Гостиной сотни – второго по знатности объединения привилегированного купечества. Члены Гостиной сотни обладали крупными капиталами, имели заслуги перед государством и были подсудны только центральной власти. Звание члена Гостиной сотни было наследственным. При Михаиле Федоровиче было более 2000 членов Гостиной сотни. При Петре Первом члены Гостиной сотни были расписаны по гильдиям в соответствии с их экономическим положением.
В Москве XVII века было восемь главных гостиных дворов – Старый, Новый, Персидский, Шведский, Армянский, Греческий, Английский, Литовский. Розничная торговля велась в московских рядах. Кроме оптовых дворов, рядов по средам и пятницам на площадях Москвы проходили рынки. Путешественник Адам Олеарий писал в 1630 году:
«Площадь перед Кремлем есть главный рынок города. В продолжение целого дня тут кишит народ. Вся эта площадь полна лавками, а равно и все примыкающие к ней улицы. Каждое ремесло имеет свою улицу (ряд) и свой квартал (четь), так что купцы, торгующие шелком, не смешиваются с продавцами сукна и полотна, ни золотых дел мастера с седельниками, сапожниками, портными, меховщиками или другими ремесленниками. Есть пушной ряд, который завален пуховыми матрацами».
Множество мелких лавок могли иметь по четыре хозяина – торговали почти все посадские. Француз де Родес писал в 1653 году: «Все постановления Московии направлены на коммерцию и торги, потому что всякий, даже от самого высшего до самого низшего, занимается и думает о том, как бы он мог то тут, то там выискать и получить некоторую прибыль». Иностранные современники писали, что московские посадские люди «использовали всевозможные приемы и уловки, свойственные опытному европейскому торговцу, в том числе и способность обвешивать, уверять в высоком качестве малоценных товаров и вообще совершать всевозможные обманы». Иностранные дипломаты и путешественники – разведчики XVII века докладывали в Европу о российской торговле:
«Их смышленость и хитрость особенно выделяются в куплях и продажах, так как они выдумывают всякие хитрости и лукавства, чтобы обмануть своего ближнего. Купцы подкрепляют свои обманы ложной божбой и клятвой при торговых сделках. Это люди такой шаткой честности, что если торг окончен не тотчас отдачей вещи и уплатой цены за нее, то они легкомысленно разрывают его, если представится откуда-нибудь барыш позначительнее. Так как московитяне лишены всяких хороших правил, то, по их мнению, обман служит доказательством большого ума. Лжи, обнаруженного плутовства они вовсе не стыдятся. До такой степени чужды этой стране семена истиной добродетели, что даже самый порок славится у них как достоинство. Между толиким количеством негодной травы растут также и полезные растения и между этим излишеством вонючего луку алеют розы с прекрасным запахом. Русские купцы по большей части от природы так ловко в торговле приучены по всяким выгодам, к скверным хитростям и проказам, что и умнейшие заграничные торговцы часто бывают ими обманываемы. Что касается до верности слову, то русские большею частью считают его нипочем, как скоро могут что-нибудь выиграть обманом и нарушить данное обещание. Торгуют они с большими обманами и хитростями и не скоро кончают торг. Ибо, приценясь к какой-нибудь вещи, они дают за нее меньше половины, чтобы обмануть продавца, и не только держат купцов в неизвестности по месяцу или по два, но иногда доводят их до совершенного отчаяния. Как только они начинают клясться и божиться, знай, что тут скрывается хитрость, ибо они клянутся с намерением обмануть. Они продают каждую вещь очень дорого и просят пять, десять, иногда двадцать червонцев за то, что можно купить за один червонец. Правда, они покупают у иностранцев редкую вещь за десять или пятнадцать флоринов, тогда как она едва стоит один или два. Русские хитры и алчны, как волки, и с тех пор как начали вести торговлю с голландцами, еще более усовершенствовались в коварстве и обмане.
Если кто-нибудь привезет в Московию какие бы то ни было товары, то он должен немедленно заявить и показать их сборщикам пошлин или начальникам таможен. В назначенный час они осматривают и оценивают их. Даже и когда они оценены, все еще никто не смеет ни продавать, ни показывать их прежде, нежели они будут показаны царю. Если царь захочет купить что-нибудь, то в ожидании этого не позволяется, чтобы купец показывал свои вещи. Эти товары раскладывают и показывают царскому величеству. Он тогда выбирает, что ему самому нравится, и под видом этого берут также гости их царского величества из того, что им кажется хорошим. Остальное можно потом продавать, кому хотят, набавляя цену.
Для обогащения казны отправляются нарочные в местности, где имеются меха, воск, мед и там забираются целиком один или несколько из этих товаров по той цене, которая казной же назначена, а затем эти товары перепродаются и по высокой цене как своим, так и иностранным купцам. Если они отказываются от покупки, то их принуждают к тому силой. Подобным же образом казна присваивает себе иностранные товары, как то: шелковые материи, сукно, свинец, жемчуг, а потом заставляет своих купцов покупать их у царских чиновников по цене, ими же назначенной. Никто не может продавать эти товары, пока не распродан товар царский.
Казна выручает большую прибыль на персидском сыром шелке, который его царское величество через своего купчину выменивает от персидского государя на сукна, красну медь, соболей и золото, а чтобы получить на этом еще больше прибыли, всем купцам запрещено торговать в Персии подобным товаром.
В Астраханской области у Каспийского моря ежегодно вываривается большое количество соли и там ловится различного рода большая рыба. Соль и рыба принадлежат особым гостям царя, которые распределяют их по всей стране. Кавиар – икра – принадлежит их царскому величеству и ее обыкновенно законтрактовывают англичане, голландцы, итальянцы, состоящие вместе в компании. На этом царь имеет значительную прибыль.
Никому не дозволяется кроме царя торговать хлебом.
Вести торговлю мехами может каждый, но с полученных из Сибири мехов в казну поступает десятина. Этими мехами царь платит иностранным купцам. Излишки мехов раздаются для сбыта гостям.
Гости ведают таможенными доходами, рыбными и соляными промыслами, они же закупают для царя товары и производят от его имени и на его счет торговые операции, заключают подряды с иностранцами. Торговцы, как и народ, относятся к ним весьма враждебно за их взяточничество, за притеснения, чинимые ими более слабым, за их корыстолюбие – пользуясь своим привилегированным положением, они подрывают торговлю рядовых купцов. Это корыстолюбивая и вредная коллегия, имеющая, благодаря своему званию, право повсеместной первой купли. Не имея возможности везде лично осуществлять свои права, они в больших городах назначают живущих там знатнейших купцов, которые пользуются привилегиями гостей, и ради своей частной выгоды препятствуют развитию торговли. Гости дают советы царю к учреждению царских монополий, препятствуют всякой свободе торговли, чтобы тем лучше разыгрывать хозяина и набивать свои собственные карманы. Купцы и чернь питают к ним вражду и если – когда-нибудь произойдет бунт, то им всем свернут шею».
В XVII века царскими указами объявлялись «заповедные» товары, являвшихся царской монополией – пенька, смола, вина, сало, меха, шелк и многие другие, привлекательные для иностранных купцов. Остатки заповедных товаров разрешалось продавать простым купцам, но с соблюдением многих ограничений, «стеснений». Пятипроцентная таможенная пошлина платилась при продаже товара. Процветала контрабандная торговля.
Страна покрылась сетью торговых дорог, только в Москву шло семь больших трактов. Всю территорию страны охватывает наиболее эффективная ярмарочная торговля. Шесть великих торговых путей пересекают Московское царство – Беломорско-Холмогорский, Новогородско-Балтийский, Литовский, Степной-Украинский, Поволжский и Сибирский. Именно контроль за этими путями, приносившими торговую прибыль до тысячи процентов, приводил к постоянным вооруженным конфликтам, часто перераставшим в локальные войны и даже «войны за государственное наследство» ослабевших стран.
Развитию торговли мешало отсутствие большого количества монет – в России XVII века чеканились периодически только медные и серебряные деньги. Золотые монеты чеканились единицами, как награды и медали. Во времена первых Романовых в Московском царстве серебро не добывалось и в России ходили иностранные золотые и серебряные монеты – немецкие ефимки, испанские дублоны, итальянские дукаты, английское и голландское золото. Серебряные монеты подделывали, делая их из олова и свинца.
Балтийский торговый путь запирали шведы, Литовский – поляки. Жизненным путем для России, связывающим ее с Европой, стал Беломорский путь, «Окно в Европу» проходило через Белое море и для огромной страны этого было явно недостаточно. Архангельск, Холмогоры, Вологда принимали европейские суда. Европейские купцы просили право на непосредственную торговлю с Персией и иногда их получали. Русские купцы видели в них своих самых опасных конкурентов, опиравшихся на покровительство московских чиновников. В России европейцы действовали группами – компаниями. Их агенты по всей стране напрямую договаривались с поставщиками-производителями. Торговая война закончилась выдавливанием иностранных купцов из внутренних территорий Московского царства. Денег не хватало и торговля носила бартерный характер – товар менялся на товар, что, впрочем, оказалось выгодным для обеих сторон. С русской стороны шло сырье, с западной – обработанные, «мануфактурные» товары. Сырье вывозилось в огромном количестве. Европейские купцы иногда проговаривались, что обычная прибыль была более 100 процентов. В Россию ввозилось огромное количество сукна из Лондона, Гамбурга и Брюгге, тафта, атлас, бархат из Венеции, металлические изделия всех видов – русское железо из-за отсутствия обрабатывающих производств годилось только для крестьянского быта. Шведское железо шло для производства вооружения. Закупалось и много оружия – которого разрешали в Европе для поставок в Россию. С Запада везли стекло, серу, селитру – для производства пороха. Когда поставки оружия прекращались, царские указы обязывали вывозившиеся в громадном количестве мед и воск менять только на вооружения. Большой популярностью в России пользовались французские вина – романея, фряжские, ренские, испанские вина; привозили и табак. Торговые русско-европейские связи постоянно расширялись, и потенциал их развития был чрезвычайно велик – Петру Первому готовился «большой фронт работ». Недаром русское слово «торг», сменившееся татарским «базаром», было вытеснено немецким термином «ярмарка».
Степной, украинский путь не имел важного торгового значения – знойный летом, метельный зимой, наполненный разбойниками. Торговля Москвы и крымской Кафы, тем не менее не прекращалась.
Значение Волжского пути в начале XVII века начинает падать, персидские товары постепенно вытесняются европейскими. Большую прибыль Россия получает от транзита европейских товаров в Персию и Среднюю Азию. В сибирском Нерчинске начиналась русско-китайская торговля.
Главной внешнеполитической задачей Московского государства стало возвращение в состав государства новгородских и смоленских земель. Смоленск удалось вернуть только отцу Петра Великого. Новгород вернуть удалось. В древнем городе стоял шведский гарнизон, новгородские земли были завоеваны шведами, укрепившимися и на побережье Финского залива. После избрания Михаила Федоровича в сентябре 1613 года московское войско двинулось «Великий Новгород от немец очистить». Шведы не признавали государя царем, а только «великим князем Московским», а первый Романов писал в титуле «царь новгородский и лифляндский». Шведы отбились от московских полков, но воевать одновременно с Московским царством и Речью Посполитой Швеция не могла. «Шведская партия» в Новгороде не смогла организовать присягу королю Густаву-Адольфу, который летом 1615 году попытался взять Псков, но псковичам удалось отбиться. Начались переговоры. Шведы требовали или огромную сумму денег, или земли. Земский сбор в Москве решил отдать территории. По Столбовскому мирному договору 1617 года Московское царство вернуло Великий Новгород с округой, городами Ладогой, Гдовом, Порховом, Старой Руссой. Государство лишилось Ивангорода, Орешка, Яма, Копорья и всего побережья Финского залива. Шведам заплатили и 20 000 рублей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.