Наши войска на Кубе: остров непредсказуемости
Наши войска на Кубе: остров непредсказуемости
Теплоходы «Красноград», «Победа» и «Эстония» в сентябре 1962 года вышли из балтийского порта «Кронштадт» и взяли курс на Кубу. На этих кораблях размещался мотострелковый полк под командованием Дмитрия Язова (см. Д. Язов. Карибский кризис, с. 221–242).
Здесь, на земле, открытой Колумбом, которую знаменитый мореход назвал самым прекрасным островом, жили романтики с доверчиво-детскими душами. Обветшавшие дома старой Гаваны в колониальном стиле были полны обаяния, как замшелое дерево с шершавым стволом или подобно старинной скамейке, украшенной чугунными вензелями, в саду, куда приходили целыми поколениями влюбленные.
Краска на стенах кубинских домов покоробилась, рамы окон изъел древоточец, а витиеватую металлическую решетку балконов — ржавчина. Мебель в домах держали самую простую. Грубые столы, колченогие табуретки и плетеные из бамбуковых стеблей кресла-качалки. В простеньких деревянных сервантах — только самая необходимая посуда: пузатые стеклянные кувшины для пресной ледяной воды, широкие и приземистые стеклянные стаканчики, деревянные кубики герметично закрывающихся банок для кофе и для сахара, огромные фаянсовые блюда для золотистого риса, плоские тарелки для розовой маланги, популярной здесь так же, как картофель в России, разноцветные блюдца для жареных овощных бананов, плетеная корзина для фруктов, да еще глиняные горшочки для традиционного жареного поросенка с красной фасолью.
Оконные стекла в большинстве домов заменяют стеклянные жалюзи, местами разбитые штормовым ветром. В штормовые дни ураганов, смерчей, грозовых фронтов и торнадо простые оконные стекла сыплются как игрушечные! Даже если их вставлять в ажурные переплеты маленькими витражными фрагментами, подобно владельцам домов в колониальном стиле, — не напасешься этих витражных окон! А чего стоит сезон тропических ливней, когда по улицам надо переправляться вплавь, словно уже начался всемирный потоп! А палящий зной, поджаривающий лицо и руки! А шквалистые ветра в непогоду обесточивают целые районы! В международной прессе нередко пишут о торнадо, обрушивающихся на Флориду, Калифорнию, Техас и южное побережье США. Но первый удар разбушевавшейся стихии всегда берет на себя Куба!
Была полная ночь; в колыбели черной воды дремали звезды. Теплый, как щека, воздух пах водорослями. Огненный луч прожектора бороздил черноту залива. Море до самого горизонта казалось залитым черной смолой. Ветер шуршал изломанными ветками прибрежных пальм, гулял в выгоревших до желтизны верхушках акаций, играл в пустых ветках реликтовых сосен и ливанских кедров, растущих прямо на песке.
Портовой пирс длинной полосой врезался в морскую черноту. Без портовых кранов разгрузка только прибывшего советского судна шла медленно.
Советских военных встречает бригада загорелых кубинцев в защитного цвета военной форме. Кубинцы улыбчивы и добродушны, но ведут себя сдержанно. К советским военным подходит лейтенант Герра с переводчиком и докладывает, что в Ольгин днем собирался приехать командующий русскими войсками на Кубе Исса Плиев. Ольгин выбран для дислокации мотострелкового полка под руководством Дмитрия Язова, будущего министра обороны Союза, участника печально известного августовского ГКЧП 1991 года. Но тогда Язов еще об этом не знает и готовится к встрече с Иссой Плиевым, личностью на тот момент уже легендарной.
НАША СПРАВКА
Исса Александрович Плиев.
Работал на Кубе по решению министра обороны Родиона Малиновского и Никиты Хрущева, все свои телеграммы в Кремль подписывал псевдонимом «Иван Павлов». В годы Отечественной войны он стал прославленным полководцем, о его храбрости ходили легенды. В годы войны с фашизмом он командовал конно-механическими объединениями, был дважды удостоен звания Героя Советского Союза. Войска Иссы Плиева совершали рейды по тылам противника, в Маньчжурской операции 1945 года его конномеханизированная группа показала образец маневренных боевых действий в условиях горно-пустынной местности. И.А. Плиев слыл крупным специалистом общевойскового боя, и, вероятно, это сыграло далеко не последнюю роль в выборе его кандидатуры в качестве командующего группой советских войск на Кубе.
На рассвете, когда красноватое солнце вынырнуло из морской пелены, на остров обрушивался короткий, но мощный тропический ливень, барабанящий по крышам домов и глянцевым листьям лиан и монстер, буйно разросшихся возле красных кирпичных стен зданий. Ливень не спас остров от неизбежно приходящего вслед за этим пекла, зато стало душно и тяжело, как в парной. Пока советские военные не успели возвести бараки, жить пришлось в брезентовых палатках, в которые заползали пауки и скорпионы, а то и змеи.
Однако окутывающая остров влажная фата из мириад дождевых капелек была хуже всего. Даже приходящее вслед за этим палящее солнце не могло высушить дальние углы легко подгнивающего брезента. Расположенные в пальмовых «лесах» брезентовые походные палатки за считаные дни покрылись зеленым грибком, стали издавать гадкий кисловатый запах.
Та же участь ждала и солдатскую обувь: как ее ни высушивали днем на солнце, а за ночь она все равно отсыревала и разваливалась на глазах. К тому же ночной воздух кишел мелкими, но удивительно зловредными мошками, которые забивались в белье и одежду и от ядовитого укуса которых по коже шли красные пятна.
Но и это оказалось не самое страшное. Коварство тропического солнца превзошло все ожидания. Тепловые удары, периодически случались то с одним, то с другим солдатом. И уж совсем плохо стало, когда началась эпидемия дизентерии и других кишечных заболеваний. Вода для приготовления пищи бралась из открытых источников, а это в условиях тропиков смерти подобно!
Но самые суровые испытания начались, когда дело дошло-таки до строительства деревянных бараков. Русские солдаты решили, что природа на острове столь же добра, как и его жители. Однако добрая половина тропических деревьев на Кубе была ядовитой. К таким источающим яд растениям относилось и перуанское миртовое дерево — гуайява (guajava, иногда переводят как «гуава»), родственница мирта, фейхоа и эвкалипта. Широко культивируемая в мире вечнозеленая гуайява считается декоративным деревом, она цветет изумительными белыми цветами, и десятиметровые деревья гуайявы часто встречаются в парках Индии, Мексики, Бразилии, Израиля. Кроме того, гуайява — дерево фруктовое. Из ее плодов готовят желе, джемы и соки. Зеленые, желтые и розоватые плоды гуайявы напоминают сразу несколько растений, — фейхоа, лайм, инжир, киви, гранат. Белый кубинский ром с земляничной гуайявой — оригинальный подарок: в каждую стеклянную бутыль перед разливом рома кладут крошечную сушеную земляничную гуайяву. После стаканчика этого экзотического напитка никому в голову не придет ждать от гуайявы опасности!
Деревянные бараки наконец построены. Но как в них жить? Невыносимо спертый влажный воздух и покрывшиеся волдырями, словно обожженные, руки и ноги! У многих солдат язвы кровоточат. Откуда взялась эта напасть?
К волдырям добавлялись многочисленные укусы от тропических мошек. А перед русскими воинами ставили ответственную миссию: обучить кубинцев военному ремеслу на той технике, что передавала им в дар советская сторона. Уже стояли в графике учебные стрельбы из «Калашникова», боевое знакомство с фронтальными ракетами, Илами и МиГами!
Местные военные врачи лишь разводили руками. Они видели волдыри, но не могли объяснить причину. А волдыри уже превратились в кровоточащие трофические язвы! На месте зарубцевавшихся немедленно появлялись новые. Ситуация становилась критической. Разгадать причину этой хвори удалось кубинскому армейскому врачу из Сантьяго-де-Кубы и русскому врачу-майору с запоминающейся фамилией Ульянов. Они поставили диагноз: ожог соком гуайявы! Всеми виной — деревянные бараки из этого дерева!
Действительно, как вспоминает Д. Язов, при строительстве деревянных бараков в ход шли все подручные материалы, и если для возведения перекрытий или крыши годилось растущее вблизи дерево, то его срубали под корень и пускали на доски. Никому не приходило в голову, что древесина зеленых красавцев сочится ядом!
И тут, как назло, в мотострелковый полк? 108 неожиданно приехал с визитом-проверкой сам генерал Исса Плиев. Стояла жара, и Плиев предложил командиру полка Дмитрию Язову вынести стол с картой Кубы на открытый воздух. Плиев уселся за стол, чтобы что-то показывать на карте.
Но тут он случайно повернул голову в сторону солдатского барака и увидел несколько солдат, которые в одних трусах занимались благоустройством территории. Первая реакция Плиева была такой:
— Почему люди одеты не по форме? Что вы себе позволяете, Дмитрий Тимофеевич? Вы что — князь?
А потом, приглядевшись к полуголым солдатам, измазанным зеленкой и йодом, Плиев обеспокоенно продолжил:
— Почему люди в язвах? Куда медицина смотрит? — Это гуайява проклятая виновата, — быстро отреагировал начальник общевойскового отдела штаба группы полковник Виктор Соловьев, переведя генеральский гнев на себя. — Из нее бараки строили. О коварности гуайявы нас не предупредили.
Исса Плиев нахмурился. Его лицо бороздили морщины сомнения, казалось, он мучительно просчитывал варианты, какой отдать приказ. Разобрать ядовитые бараки и построить новые? Развернуть полевой госпиталь?
— Товарищ генерал, — обратился вдруг осмелевший Дмитрий Язов, — место это гнилое. Добро бы одна гуайява мешала. А то ведь и вода плохая, дизентерией люди переболели. И сырость страшная — сухари заплесневели, палатки грибком заросли, обувь развалилась, скоро босиком ходить будем. Здесь и змеи водятся, ребята пару раз их в палатках вылавливали — болото! Разрешите сменить место дислокации?
Плиев пару секунд напряженно думал. — Противник готовит вторжение, а вы тут змей ловите! Разрешаю. Меняйте дислокацию. Посоветуйтесь с кубинской стороной в выборе нового места.
Плиев посоветовал искать более высокое, открытое, продуваемое со всех сторон место, не думая о том, что с точки зрения маскировки это хуже, чем болото. Здоровье людей ему было дороже. Место новой дислокации решили выбирать вместе с кубинцами. Дмитрий Язов с Виктором Соловьевым и переводчиком направились в Сантьяго-де-Куба в штаб Восточной армии, надеясь встретиться там с кубинским командиром Каликсто Гарсиа.
Дорога от места дислокации мотострелкового полка в Ольгине по направлению к Сантьяго-де-Куба шла среди зарослей дикорастущей акции и какого-то колючего кустарника, опутанного вьюнами с розовыми соцветиями. Она была извилистой, цвета песчаника с рыжими терракотовыми пятнами, напоминая огромную степную змею. Потом рыжую глину и желтый гравий сменил асфальт, и машину начало подбрасывать на выбоинах и колдобинах, кустарник сменился степью с пучками желтой сгоревшей на солнце травы, похожей на соломенных дикобразов. Вдоль дороги мелькали красно-белые щиты с надписью «Родина или смерть!». Кроме того, однообразный степной пейзаж оживляли водопроводные башни с баками в форме фантастических летающих тарелок. Промелькнули стадион с легкоатлетическим манежем, стеклянный куб бассейна, бейсбольное поле и нечто, похожее на скотоводческую ферму или птицефабрику. В небе носились маленькие и шустрые черные птицы с серповидными крыльями, и от их стремительного небесного слалома воздух наполнялся жужжанием, словно над головой рвали на куски вощеную бумагу.
Команданте Каликсто Гарсиа встретил советских военных — Дмитрия Язова и Виктора Соловьева — в штабе. Всю стену его рабочего кабинета занимала обзорная карта Кубы, где пункты дислокации советской армии обозначались флажками. На стене висела фотография: бородатый Фидель с рюкзаком за плечами поднимался на крутую и высокую скалу над морем, возможно, Гран-Пьедра, где потом Фидель устроил незабываемый ночлег Анастасу Микояну.
По кубинской традиции секретарь в военной форме принес на подносе крошечные чашечки из белого фарфора с крепким кофе и бурый кристаллический тростниковый сахар, напоминающий друзу дымчатого кварца. Гарсиа с улыбкой пожал командирам руки. Через переводчика ему объяснили цель визита советских гостей. Но он, видимо, уже все знал заранее и понимающе кивнул. Рассказ о подгнивших палатках со змеями и деревянными бараками из ядовитой гуайявы его удивил.
— Но это не самая страшная беда! — ободряюще добавил Гарсиа. — Когда Фидель с повстанцами высаживался с «Гранмы», ему было тяжелее!
Впрочем, мы не можем допустить, чтобы наши советские друзья здесь страдали. Я подобрал для ваших ребят место. Они останутся довольны!
Команданте Каликсто Гарсиа сдержал свое слово и предложил для советской воинской части место, совсем не похожее на предыдущее.
— Я слышал, как один иммигрант назвал нашу яхту на американский манер «Granma», то есть «бабушка». Я думаю, это была шутка, ведь в действительности название яхты греческого происхождения.
Прежде чем отвезти советских военных осматривать место новой дислокации, Гарсиа рассказал, как революционное «Движение 26 июля» сблизило его и Фиделя. Казармы Монкада и «Движение 26 июля», которое совпало с днем рождения знаменитого национального героя и дипломата Хосе Марти, стали для Гарсиа боевым крещением. Атаковав режим Бастисты и победив его в отчаянной схватке, Фидель и Каликсто Гарсиа стали друзьями.
Потом Гарсиа показал деревянной указкой на карте американскую военноморскую базу Гуантанамо. Тщательно обозначил наиболее опасные направления возможного выдвижения войск противника и вероятные места высадки морских десантов. После этого он сказал, что для дислокации полка желательно выбирать место на перекрестке дорог, которые ведут через город Ольгин. Это тактически эффективно, когда происходит вторжение интервентов. Сам он все это учитывал, когда подбирал советским друзьям новое место дислокации. Важно было еще учесть качество питьевой воды и прохождение рядом линий электроснабжения.
— Я вам подобрал место с учетом всех этих факторов, — резюмировал Каликсто Гарсиа. — Полетели смотреть? Вертолет уже ждет нас!
Вертолет стоял на зеленой лужайке, шумно гоняя длинными серебристосерыми лопастями прохладный утренний воздух. Дверца люка открылась, и по трапу из железного нутра спустился командир кубинской дивизии капитан Чавеко. Дмитрий Язов сел в вертолет. В иллюминаторе показались море и белая береговая полоса из громадных залежей мельчайших ракушек, перемолотых волнами в песок, отвесно обрывающиеся в бездну, скалы, ниспадающие крупными складками каменного занавеса. Склоны холмов, обращенных к солнцу, сверкали золотом, а противоположные склоны оставались темными, цвета зеленовато-бурой яшмы, до самого гребня, и тонкая линия, змеившаяся по хребту скалы, разделяла свет и тень.
Вертолет начал снижаться над небольшой площадкой. Рядом проходила проселочная дорога. Из просторного дома при виде вертолета вышел кубинец и направился навстречу людям в военной форме (эпизод приводится по Д. Язову, «Карибский кризис, сорок лет спустя». М., 2006, с. 227). Очевидно, он был предупрежден и, сдержанно кивнув головой, пригласил гостей в дом.
— Вскоре, — заметил Чавеко, обращаясь к хозяину дома, — на эту территорию, предстоит передислоцироваться советским военным, которые прибыли защищать Кубу от агрессора. К сожалению, ваш дом находится именно на том участке, где предстоит разместиться военной технике и людям. Что вы скажете насчет переезда в новый и более комфортабельный район?
— Я строил этот дом своими руками и привык к нему, — недовольно заметил хозяин. — Мне будет жаль расставаться с ним. Защита Кубы от агрессора — это замечательно. Но я хотел бы получить от государства денежную компенсацию за дом, который придется оставить.
— В интересах Кубинской революции, — добавил Чавеко. — О да, в интересах Кубинской революции! — натянуто улыбнулся хозяин дома. — Родина или смерть! Да здравствует наш команданте Фидель!
Вскоре подъехал военный автомобиль, на котором Язову и кубинским военным предстояло объехать район новой дислокации полка. Каликсто был прав, эта местность как нельзя лучше подходила для советских войск! И вскоре в районе начались невиданные перестановки. Перегородив речушку плотиной, военные из нее сделали водоем для технической воды и тут же установили большую палатку — «баню». Офицерский состав разместили в простых палатках. Рядом организовали небольшое помещение под навесом, поставили длинный стол — походную кухню и столовую.
Палатки для отдыха личного состава установили справа от центральной дороги в два ряда за передней линейкой. Каждая палатка вмещала в себя 50 человек, кровати внутри размещали в два яруса. За линией палаток «для отдыха» шла линия платок — «ружейных комнат». За ними поставили погребки для питьевой воды и душевые. На противоположном конце территории установили полевой хлебозавод. За линиями палаток разместили парк боевой техники и автотранспорта. Машины стояли повзводно, формируя роты, при этом все они находились под открытым небом, без маскировки, так что американцы могли их заснять со своих У-2 на фотопленку. Стрельбища как такового не было, приходилось выезжать стрелять прямо на берег океана. Зато танкодром удалось оборудовать по всем правилам. Рядом с нашими войсками разместили и кубинскую бригаду быстрого реагирования.
Кубинцы оказались отличными военными товарищами, они тоже приложили немало сил в работах по передислокации полка Д. Язова. Они проложили асфальтовую дорожку для прохождения войск торжественным маршем, сделали трибуну для руководства. Именно кубинцы организовали площадку, на которой проходила торжественная церемония передачи военной техники советским полком — Кубе.
Недалеко от контрольно-пропускного пункта остался домик бывшего хозяина участка, его отремонтировали, и модернизировали, превратив в «Каса де визито». Этот домик стал штабом полка, именно сюда приезжали высокие гости. Кроме того, в нем постоянно находились командиры подразделений. Однажды в «Каса де визито» заглянул сам главнокомандующий войсками на Кубе Исса Александрович Плиев. Очевидно, ему доложили, что передислокация злополучного полка Дмитрия Язова успешно завершена. Исса Александрович решил самолично убедиться, что на этот раз все в порядке.
— Ну, как у вас тут идет работа? — поинтересовался Исса Александрович, и на его породистом лице губы изогнулись в полуулыбке. — Ядовитых деревьев не обнаружено? — он прищуривает глубокие глаза.
— Никак нет, ядовитых деревьев не обнаружено, товарищ генерал, — отвечал Язов.
Исса Александрович размеренной походкой измерил гостиную «Каса де визито». Легкие половицы вздрогнули под его тяжелыми каблуками. Со стены на него дружелюбно смотрел бородатый команданте в простенькой багетной раме. На противоположной стене — масляная картина в духе пиратской романтики с бастионом крепости Моро и восходящим над заливом розовым солнцем. Древние железные пушки черными силуэтами прочерчивают тревожное небо, они пришли в революционную Кубу из прошлого и остались в настоящем.
На столе растянута топографическая карта Кубы, пахнет дешевыми кубинскими сигаретами «аграрное», их название кажется символическим, ведь советские солдаты по легенде себя называли «аграриями» и ехали на Кубу как бы с сельскохозяйственной миссией. На окне — оставшаяся со времен прежнего хозяина огромная высушенная на солнце морская звезда и ракушка, небрежно покрытая желтым потрескавшимся лаком. В углу — маленький журнальный столик, заваленный всевозможными бумагами.
— Однако вы меня снова расстраиваете, товарищ Язов, — Плиев встряхнул головой. — На этот раз вы подумали о здоровье ваших воинов, но не подумали о здоровье их боевого духа!
— Уточите вашу мысль, пожалуйста, товарищ генерал. — А что тут неясного? У вас под боком, за оградой — ночной клуб и ресторан. Вздумали ходить по бабам, а?
Гусары, понимаешь ли, нашлись! И не прикидывайтесь, что вы не знали! Вместо боевого дежурства собрались гулять и пьянствовать, дискредитировать честь советской армии? — Плиев ударил кулаком по столу.
Язов был ошарашен. Несколько секунд он тупо смотрел прямо перед собой, на плетеную кадку с каким-то тропическим растением, напоминающим лиану, обвившимся вокруг палки, обернутой кокосовой мочалкой, и пустившим в нее воздушные корни. Эту лиану почему-то не рискнули выкинуть, и цепкая лиана осталась украшать штаб советского полка, демонстрируя пример стойкости и жизнелюбия.
— Неужто других мест не нашлось? Toy вас змеи в палатках, то деревья ядовитые, а теперь вот, надо же — ночной клуб! Просто горе с вами, Дмитрий Тимофеевич!
В разговор вступил Виктор Соловьев, вновь выручая растерявшегося от генеральского гнева друга.
— Товарищ генерал, разрешите уточнить! Это место подбирал нам сам Каликсто Гарсиа, большой человек в руководстве у Фиделя, его боевой товарищ по операции на «Гранме». И товарищ капитан Чавеко, с которым мы осматривали эту местность, подтвердил, что с точки зрения дорог, энергоснабжения, качества питьевой воды и здорового климата на всей Кубе лучше места не найти!
— Что вы говорите, Соловьев? Не найти на всей Кубе? Плохо ищете! Да, не очень-то я верю в здоровый климат вашего полка. Вы попустительствуете пьянству и разврату, Виктор Васильевич, защищая вашего друга Дмитрия Язова!
Плиев механически коснулся пальцем глиняной пепельницы с надписью «Cuba» и рельефным изображением острова, напоминающим ныряющего тупоносого аллигатора.
— На нашу зарплату, товарищ генерал, сильно не разгуляешься. В ресторане бесплатно не кормят, а личный состав получает от 15 до 100 песо. Бутылка рома «Гавана Клаб» стоит как раз 15 песо, а ужин в ресторане и во все сто песо вылетит, так что погулять на наши оклады трудновато!
Исса Плиев только буркнул. Он бросил взгляд в угол гостиной, где красовалась огромная напольная керамическая ваза с ярким красно-золотым орнаментом в форме геометрических фигур, а над ней — декоративная карнавальная маска с золотыми блестками и ярко-красными перьями — память о прежнем хозяине дома.
— Товарищ генерал, наши бойцы успешно решают сложные бытовые задачи, — вступил в разговор командир 108-го мотострелкового полка Дмитрий Язов. — К примеру, когда мы начали строить казармы, то обнаружили такую любопытную вещь. В Москве, планируя операцию «Анадырь», прикрытие продумали до мелочей. И мы привезли сюда целый ворох шапок-ушанок, лыж, телогреек, комбинезонов на меху. Кроме как на сувениры кубинцам их пустить больше не на что. Зато в Москве упустили из виду самые насущные вещи. О секретности подумали, а об обустройстве быта — нет. Нам бы хоть мешок цемента сюда, хоть бы один ящик с гвоздями.
— А кто, по-вашему, должен был думать о ваших гвоздях? — Плиев вспылил. — Может, товарищи Иванов и Грибков вам гвозди послать забыли? Они свою миссию прекрасно выполнили!
— А вот любопытно, кто действительно должен был думать о гвоздях, — Язов осмелел. — Наши солдаты измучились! Без гвоздей, без арматуры, без цемента! Буквально голыми руками строили все эти казармы, бытовки, палатки, хлебозавод, возводили на реке плотину! И ведь справились — в считаные дни! Мастера! Да еще после того, как переболели всякой дрянью на прежнем месте. Герои?!
— Герои! — Плиев усмехнулся. — У вас не служба, а сплошные приключения, товарищ Язов. Не удивлюсь, если они продолжатся, — с этими словами Плиев вышел из комнаты.
Генерал словно в воду глядел. Приключения 108-го мотострелкового полка продолжились. В условиях жаркого и влажного климата у русских солдат возникли проблемы с продовольствием! Без специальных рефрижераторов, находясь лишь в простых палатках, запас продовольствия, привезенный на Кубу из Союза, стал быстро портиться. В соответствии с военным планом, продуктов было выдано сразу на год! Но что толку от немыслимых залежей консервированной еды, если уже через неделю после передислокации полка банки с борщом «Краснодарским» начали стрелять и взлетать на воздух, как боевые снаряды?
Едва успели построить хлебозавод, хватились — а хлеб выпекать не из чего! Открыли мешки с мукой, а оттуда — как полетит моль! В других мешках моль еще «не встала на крыло», там просто черви ползали…
— У нашего бойца Язова новые приключения! У них вся мука поражена червем или частично? — поинтересовался Исса Плиев у своего помощника. — Что они думают делать?
— Не знаю, товарищ генерал, — помощник решил пошутить. — Наверно, они теперь пойдут на червя ловить рыбу!
— Просто беда мне с этим полком! — Плиев строго усмехнулся в усы. — Не сегодня завтра объявят военное положение, а эти бойцы то змей ловят, то по ресторанам шастают, а теперь вот — надо же, моль развели!
Впрочем, проблема быстро портящейся муки неожиданно разрешилась. Узнав об этой беде, кубинцы сами сообщили, что у них есть вполне приличные хранилища, в том числе и пустые, и помогли организовать переброску туда еще пригодной в пищу муки. Таким образом, пшеничная мука, не пораженная червем, была спасена в прохладных кубинских ангарах! Что касается хлебопекарной муки, безнадежно испорченной червем и молью, то у военных ее забрали для кубинской свинофермы! Ну, казалось бы, все — можно поставить точку. Но нет! Последовавшее за этим стало приятным сюрпризом. Охотно забрав червивую муку для прокорма свиней, кубинцы вскоре привезли на советскую военную базу. три десятка живых поросят! В полку у Язова удивились: вот еще, придумали!
— Не отказывайтесь от подарка! — улыбались кубинцы. — Попробуйте настоящего кубинского блюда, поросенка с рисом!
Но на маленьких поросят в мотострелковом полку ни у кого рука не поднялась. Солдаты решили их вырастить «до стандарта кабанов», добавив:
— И служба с ними пойдет веселее! Так завязалась неожиданное общение русских солдат и кубинских фермеров, те время от времени заходили в гости, а заодно — поглядеть, как на русской военной базе поживают их питомцы, подсказывали, что следует делать в том или ином случае. Каким-то образом кубинская часть, находящаяся рядом с советским мотострелковым полком? 108, прослышала, что русские солдаты выращивают поросят. Зашли в гости: если надо — мы тоже поможем, подскажем, что к чему, мы к вам ближе, чем фермеры! И тут выяснилось, что русские товарищи едва ли не голодают! Главным блюдом советской полевой кухни был консервированный борщ «Краснодарский», привезенный в банках, которые на тот момент уже хранились по 11 лет на складе военного продовольствия в Москве! После того как часть банок на жаре взорвалась, похлебка из такого борща особого энтузиазма не вызвала. А тут еще мясные консервы, не выдержав жары, начали взрываться!
Боясь отравлений консервами, руководство полка не на шутку встревожилось. Но чем кормить людей, если консервы выбросить? Никаких поставок продуктов с кубинской стороны официальными договоренностями не предусматривалось. А в Москве, думая лишь о секретности «Анадыря», упустили из виду, что консервы «Краснодарского» борща одиннадцатилетней выдержки не могут сгодиться в пищу! Язов телеграфировал в Москву: «Просим поставлять нам лишь сублимированные продукты, сушеный картофель и морковь, порошковое молоко и яичный порошок. Консервы портятся!» Но Москва с ответом не спешила..
Кубинцы вновь пришли на помощь. Сами. Первыми узнали о беде военные соседней воинской части и поделились с русскими овощами и фруктами со своего стола. Потом они снарядили машину на соседние плантации, брошенные во время революции латифундистами, где советские воины смогли набрать для себя продовольствия. Однако ассортимент и качество овощей и фруктов, произрастающих там, были не на высоте. Поэтому кубинцы помогли наладить регулярные поставки высококачественных овощей и фруктов с промышленных плантаций по смешной цене.
А вскоре русским солдатам было предложено куриное и индюшачье мясо. Производство курятины проще и дешевле, чем свинины, не говоря о говядине. Кубинские птицефабрики кардинально изменили ситуацию!
Забегая вперед, скажем, что когда русскому мотострелковому полку пришлось покинуть Остров свободы, то и здесь его ждало неожиданное проявление кубинской доброты. Те тридцать поросят, что кубинцы отдали русским солдатам в благодарность за червивую (кормовую) муку, к тому времени превратились в здоровенных хряков. Русское командование решило этих свиней вернуть кубинцам. Каково же было изумление русских, когда перед отплытием на Родину они получили целую тонну копченых свиных окороков!
— Нас этот груз, конечно, очень выручит на обратном пути, ведь до русского порта почти три недели морского плавания! — заметил командир полка Дмитрий Язов, принимая от фермера аппетитный груз. — Но зачем нам делать такой щедрый подарок? Разве вашим людям не нужно вкусное мясо? А мы все равно больше не увидимся.
Как ответить на этот риторический вопрос? Конечно, в самой богатой и свободной стране мире — Америке — вряд ли додумались бы до подобного. Там если и делают подарки, то непременно чего-то ожидают взамен, а если очевидно, что взамен ничего не последует, то и подарков не делают, стараются экономить каждый цент, деньги дороже дружбы. Творить бескорыстно добро, делать приятное человеку, которого ты никогда больше не увидишь, отнимая у себя самого кусок, в которым ты нуждаешься? Нет, для прагматичных американцев такое немыслимо! А для кубинцев — мыслимо. Куба — остров людей, а не дорогих атрибутов, и пафосному капиталистическому миру, похоже, еще придется догонять этих темнолицых аборигенов в своем развитии!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.