«КОРМА КРЕЙСЕРА УХОДИЛА В ШИПЯЩЕЕ, КАК ШАМПАНСКОЕ, МОРЕ…»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«КОРМА КРЕЙСЕРА УХОДИЛА В ШИПЯЩЕЕ, КАК ШАМПАНСКОЕ, МОРЕ…»

Одним из самых известных писателей второй половины XX в., несомненно, являлся В. С. Пикуль. Ему не было равных как по числу написанных книг, так и по их тиражам. В чем же феномен писателя? Почему он так популярен?

У подавляющего большинства почитателей его таланта сложилось впечатление, что он в своих произведениях раскрывал совершенно новые, ранее никем неописанные исторические события, то есть являлся первооткрывателем всего и вся… На самом же деле он брал за основу какой-нибудь фундаментальный труд, как правило, малоизвестный широкому кругу читателей, и на его основе выстраивал свое повествование. Отмечено, что в течение всей своей многолетней писательской деятельности Пикуль ни разу не работал ни в одном архиве.

При написании романа «Крейсера», за который Пикуль получил несколько премий, а также «Золотой кортик» от главнокомандующего Военно-морским флотом адмирала флота В. Н. Чернавина, он пользовался монографией участника Русско-японской войны профессора Военно-морской академии контр-адмирала В. Е. Егорьева

«Операции владивостокских крейсеров в Русско-японскую войну 1904–1905 годов» (1939 г.) и книгой английского журналиста Сеппинг Райта «С адмиралом Того» (1907 г.). При создании книги «Моонзунд» использовал хранившуюся в спецхранах книгу фон Чишвица «Захват Балтийских островов Германией в 1917 году» (1937 г.). Работая над романом «Каторга», за основу взял книгу с таким же названием, написанную русским публицистом начала XX в. В. Дорошевичем. Новизна произведений Пикуля кажущаяся. Все уже было рассказано до него, причем более объективно, правда, не так увлекательно, как это получалось у Пикуля.

После прочтения 2–3 книг В. С. Пикуля создается впечатление какого-то однообразия: то ли везде одинаковый небрежный тон, то ли бесконечные интригующие интонации, а может быть, и одинаковое построение, то есть архитектоника. Техника довольно проста: писатель брал текст капитального труда, а затем «шпиговал» его выдуманными эпизодами. При этом от незнания истории основную тему он не разрабатывал, а приводил массу деталей, порой малозначительных и, как правило, скандального характера. Над его книгами не надо было задумываться, в них все ясно: есть однозначные вопросы и такие же незамысловатые ответы. Герои романов либо только положительные, либо только отрицательные, других нет. Книгу Пикуля можно читать с любой страницы: никакого экскурса в историю!

Пикуль иногда терял ориентацию как в пространстве, так и во времени. Один из героев его романа «Крейсера» произносит: «После похода будете отданы под трибунал!» Каждый мало-мальски образованный человек знает, что в русском флоте до октябрьского переворота 1917 г. никаких трибуналов не существовало. Офицера могли наказать в дисциплинарном порядке либо по решению суда чести офицерского состава могли передать дело в Морской суд.

Многих персонажей Пикуль наделял характеристиками, не соответствовавшими исторической правде. В этом же романе «Крейсера» командир крейсера «Громобой» капитан 1 ранга Н. Д. Дабич, по мнению писателя, — мужественный и грамотный командир, который «держался молодецки», «свой офицерский долг выполнил до конца» и т. д. На самом деле действия Дабича в бою были безграмотными: он приказал держать прислугу у орудий малых калибров, в то время как из-за больших расстояний они не могли вести огонь по врагу. Погибающих у этих орудий заменяли новыми. Как следует из официальных источников, на «Громобое» 91 человек погиб, а 182 получили ранения, на других кораблях потери были меньше.

В этом же романе Пикуль с легкостью необыкновенной вложил в уста командующего флотом Тихого океана вице-адмирала С. О. Макарова уж совсем несуразные слова: «Кавалерии флотом не командовать! Армию нельзя и близко подпускать к нашим делам», как бы подчеркивая ту пропасть, которая существовала между армией и флотом и которую якобы принимал и одобрял Макаров. А ведь именно Макаров, один из немногих в Морском ведомстве, боролся за ликвидацию этой пропасти. Именно Макарову принадлежала идея создания штабов в русском флоте и назначение в них офицеров из сухопутных войск, чтобы легче было организовывать взаимодействие между армией и флотом. Это были новые и передовые для того времени мысли. Но откуда об этом мог знать Пикуль, если он ничего не читал о Макарове?

Говоря о начальнике Владивостокского отряда крейсеров капитане 1 ранга Н. К. Рейценштейне, Пикуль писал:

«Конечно, весь обвешанный орденами, он привык сидеть на берегу при своих чемоданах… Много с ним не навоюешь!»

 Вот так! Простенько и по-домашнему! На самом же деле Рейценштейн за 30-летнюю службу в русском флоте все время плавал, командуя различными кораблями; имел он три русских и три иностранных ордена, что вполне соответствовало его положению. Рейценштейн еще служил, а Пикуль уже снял его с должности:

«Рейценштейна в море и палкой не выгнать… он начал страдать водобоязнью, будто укушенный бешеной собакой. А водобоязнь адмиралов хорошо излечивается службой на берегу».

 Ну как же не быть с «адмиралом» запанибрата? Слегка пожурил, обвинил в том, чего не было, и опять погрешил против правды! Да ведь Рейценштейн-то адмиральский чин получил значительно позже! А оказался он не на берегу, как предрекал Пикуль, а в Порт-Артуре, где командовал отрядом крейсеров. Причем перевели его в Порт-Артур по просьбе С. О. Макарова, знавшего деловые качества Н. К. Рейценштейна.

Одного из виновников поражения русского флота в Цусимском сражении писатель пытается оправдать, цитируя страшные слова командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала З. П. Рожественского: «Русская публика, возбужденная газетными инсинуациями, слепо уверовала в мой успех. Но я — то отдаю себе отчет в том, что уготовила судьба на путях наших странствий. Не следовало бы вообще начинать это безнадежное дело». Из официальных источников известно, что Рожественский выступал за посылку 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток, а сам не смог отказаться от командования ею. Эти сетования, простите, — постфактум.

В романе «Крейсера» есть персонаж — Николай Лаврентьевич Кладо, по оценке Пикуля, личность отрицательная. Оценки писатель позаимствовал, видимо, из опусов времен борьбы с «носителями военных теорий старой школы» (1930-е гг.). Когда по предложению С. О. Макарова в штабе флота Тихого океана была введена должность начальника военно-морского отдела, на нее назначили капитана 2 ранга Н. Л. Кладо как наиболее подготовленного в теоретическом отношении офицера. Эта должность соответствовала должности начальника оперативного управления.

А вот как описывал это назначение Пикуль: «Николй Лаврентьевич Кладо в официальных кругах Петербурга считался знатоком заграничных теорий Мэхэна и Коломба, и адмирал Скрыдлов, далекий от теорий, поначалу не знал, куда бы пристроить этого кавторанга с его титаническими мыслями об овладении океаном. Синекура нашлась подходящая: для Кладо был образован при штабе особый отдел, вроде кельи летописца Нестора, чтобы в ее тиши он учитывал капризы и прихоти будущей славы». Читаем далее: «…разобрать мину по винтикам и не вознестись при этом на небеса было, конечно, гораздо легче, нежели разобраться в характере дешевого демагога Кладо, которого Скрыдлов вывез во Владивосток заодно с иконами». Такие бесцеремонные и даже пошловатые фразы отпустил в адрес «демагога» Пикуль, очевидно, не подозревавший того, что Кладо — крупнейший русский военный теоретик, автор теоретических основ морской стратегии, создатель теории военно-морского искусства, заслуженный профессор Николаевской морской академии, первый выборный начальник Академии в советское время.

В романе описан скандал, который якобы произошел между Н. Л. Кладо и командирами кораблей: «При встрече с командирами крейсеров Кладо подверг их суровой критике; скромно, но с важным достоинством он обвинил их в том, что они “драпали” от крейсеров Камимуры Тут Андреев дернулся вперед и дал Кладо пощечину.

— За что? — удивился тот.

— Редактору… от автора! — ответил Андреев». На самом же деле Н. Л. Кладо критиковал оперативные действия отряда, следовательно, он критиковал не командиров крейсеров, а действия вице-адмирала П. А. Безобразова, под командованием которого корабли выходили в море. Надуманный Пикулем инцидент не подтверждается и в исторических документах. Спустя некоторое время Н. Л. Кладо опубликовал работу, в которой сделал обстоятельный анализ действий Владивостокского отряда крейсеров.

Плодом фантазии Пикуля стала сцена, где вице-адмирал Н. И. Скрыдлов, чтобы избавиться от Кладо, по рекомендации своей жены предлагает ему выйти в море в должности старшего офицера крейсера «Громобой»:

«Кладо такой подлости от адмирала не ожидал, он помертвел, начал выкручиваться и в море все-таки не пошел». А что было в действительности? Видимо, Пикуль где-то что-то слышал о том, что, согласно приказу по Морскому ведомству за № 89 от 25 апреля 1905 г., Н. Л. Кладо назначили старшим офицером на крейсер «Громобой», но уже через неделю, то есть 2 мая 1905 г., по высочайшему приказу за № 607 его уволили с флота за оппозиционную публицистическую деятельность. Писатель поставил все с ног на голову, а для убедительности перенес назначение с 1905 на 1904 г.

О том, что Пикуль слабо разбирался в истории, свидетельствуют многие факты. Известно, что крейсер «Рюрик» погиб в результате открытия кингстонов. В романе писатель описал картину гибели так: «Корма крейсера уходила в шипящее, как шампанское, море, при этом круто обнажился его ярко-красный таран, и в 10.30 корабль с грохотом перевернулся кверху килем».       

Пикуль считал себя флотским человеком, но совсем не знал морской терминологии. Например:

«Рассвело. Японские крейсера шли четкой фалангой (строй фронта. — В. Д.), сразу же отрезая нашей бригаде пути отхода к северу. Между мателотами противника выдерживались тесные интервалы, как на императорском смотре (строй кильватерной колонны. — В. Д.)». Непонятно, как крейсеры могли одновременно следовать и строем фронта, и строем кильватерной колонны. Вот еще несколько нелепостей: «Корма осядет ниже корпуса»;

«Ошибки в магнитной девиации встречаются не только у мичманов»; «Как долбанут миной под мидель»; «Любопытные выбежали из низов даже на юты в корме» и т. д. Но какая игра слов, иногда совсем романтических!

Ну а это просто перл: «Сила есть — ума не надо: верзила сделал такой могучий гребок, что весло треснуло пополам, а за такие подвиги на флоте оценивали очень высоко». Наоборот! За поломку лопасти, когда действительно требовалась недюжинная сила, на флоте поощряли, если весло ломали пополам, то за это наказывали.

Попытки Пикуля сделать какие-то обобщения и выводы не выдерживают никакой критики, я уж не говорю о его просторечном лексиконе! Например: «Тактические выгоды крейсерской войны могли бы сыграть главную роль в стратегии всей войны…» Всем известно, что главным в Русско-японской войне было завоевание господства на море. При всем желании Владивостокский отряд крейсеров не мог повлиять на ход, а тем более на исход войны!

Это лишь малая часть неточностей и небрежностей Пикуля в одном из его романов «Крейсера», который считается лучшим произведением. Единственное, чего достиг Пикуль (и в этом его заслуга!), он пробудил в широких слоях населения интерес к истории.

В свое время автору этих строк приходилось встречаться с В. С. Пикулем, но профессиональные разговоры он не поддерживал, правда, обещал приехать в Военно-морскую академию для участия в конференции, посвященной разбору его романа «Крейсера», но так и не приехал, а в 1990 г. скончался. Комментирую эту ситуацию по предисловию к одной из книг, написанному женой В. С. Пикуля: «В связи с выходом романа («Крейсера». — В. Д.) начальник Военно-морской академии в ноябре месяце пригласил автора принять участие в читательской конференции по его книге. Я очень долго уговаривала Валентина Саввича поехать на встречу с моряками и городом его юности. Отложив все дела, он собрался в дорогу, но каково же было его удивление, когда он получил телеграмму: “Читательская конференция по книге “Крейсера” в назначенный срок не состоится. О времени проведения сообщим дополнительно”. Это была отписка. Лукавили организаторы конференции. До конца своих дней так и не дождался Валентин Пикуль ни слова от моряков академии, чьи мнения и отзывы о своих книгах он ценил больше всего. А разгадка сюжета оказалась банально простой. По сценарию конференции предполагалось разгромить автора романа. Но вдруг появилась опасность присутствия на конференции высших чинов, влюбленных в творчество Пикуля. Для слуги двух господ единственный выход — “отложить” мероприятие. Как говорится, чтобы волки были сыты и овцы целы».

О первой телеграмме, в которой командование академии приглашало В. С. Пикуля на читательскую конференцию, мне известно, поскольку по заданию начальника академии адмирала В. Н. Поникаровского я написал довольно обширную рецензию на роман «Крейсера» и был инициатором приглашения автора в Ленинград. Рецензия появилась в связи с тем, что в романе автор оболгал начальника Морской академии заслуженного профессора генерал-майора по адмиралтейству Н. Л. Кладо, сын которого Н. Н. Кладо попросил командование академии защитить доброе имя отца (мне было поручено подготовить рецензию). На рецензирование мне дали первое издание романа, появившееся на страницах журнала «Молодая гвардия». В нем я обнаружил массу исторических и терминологических ошибок. Спустя некоторое время отрецензировать этот же роман меня попросила редакция художественной литературы «Лениздата». В новом издании произведения В. С. Пикуля некоторые ошибки были устранены.

Телеграмма об отмене читательской конференции также была. Но я ее не читал. Как всегда перестраховались политработники. Ведь им стало известно, что роман «Крейсера» понравился главнокомандующему Военно-морским флотом адмиралу флота В. Н. Чернавину, наградившему В. С. Пикуля «Золотым кортиком». Ситуация сложилась пикантная, выход из которой был один — не приглашать автора. Так и поступили.

Конечно, В. С. Пикуль, как и все писатели-романисты, имеет право на вымысел, но зачем же использовать подлинные имена участников исторических событий и приводить сами события в таком искаженном виде?