Глава V Мифы и смыслы

Глава V

Мифы и смыслы

После смерти исторической личности ее образ продолжает жить, воздействовать на общество. Люди продолжают «общаться» с «великими», соотносить свое поведение с опытом истории. Жизнь человека во многом зависит от того, какой исторический миф преобладает в его сознании и насколько он близок к реальности. Это определяет представление о должном и ложном.

Фигура Сталина — одна из центральных в историческом сознании наших соотечественников. Сталин при всей своей конкретной историчности — это образ, который корнями своими уходит в ветхозаветный пласт нашей культуры, где миссия народа оправдывает любые жестокости его царя, направленные на ее осуществление. Во многом именно этот культурно-исторический пласт определял и оправдывал поведение Сталина и в его собственных глазах, и в глазах его сторонников — современных ему и современных нам. Ветхозаветный царь, будь то Давид, Иван Грозный или Сталин, не жалеет ничего и никого в защите избранного народа и его миссии.

Но наша культура и наше историческое сознание не ограничиваются ветхозаветной традицией. Они включают и новозаветное миропонимание, и славянские эпосы, и влияние западного индивидуализма, и пласт социалистической культуры от Герцена и Маркса до Ефремова и Стругацких. Наше историческое мировосприятие многообразно. Многолики и исторические образы, включая Сталина. Сегодня он продолжает действовать в нашей культуре через множество противостоящих друг другу образов. И чаще всего мнения о Сталине больше характеризуют говорящего, чем самого Сталина.

В начале 90-х гг. он был чем-то вроде земного воплощения Сатаны. В начале XXI века опросы фиксируют, что в российском обществе примерно равно количество людей, относящихся к Сталину «скорее положительно» и «скорее отрицательно». Когда западные политики официально уравнивают сталинский и гитлеровский режимы (в сущности, конечно, очень разные явления), в России это вызывает отпор со стороны куда более широкого круга общественности, чем коммунисты.

Это положение контрастирует с почти единодушным антисталинизмом, царящим на Западе. Суммируя достижения западной историографии, П. Кип утверждает, что «документальные источники в наше время позволили выявить, что Иосиф Виссарионович во многом был человеком, каким его всегда и представляли: капризным, коварным, жестоким, наделенным прекрасной памятью, но подозрительным до состояния паранойи, даже по отношению к своим ближайшим советникам»[516].

Получается, что западные историки трудились зря — что знали заранее, то и получили в результате. Это и немудрено, если любой документ трактовать по принципу отбора только отрицательных человеческих качеств, перечисленных выше.

Общественное сознание отличается определенной «упругостью». Если какой-то период отечественной истории безудержно расхваливают, человек ищет «компромат», если поливают грязью — читателю интересны «смягчающие обстоятельства». В этом отношении человеческое мышление — на стороне науки, для которой истина важнее идеологической «позиции». Напор антисталинской агитации вызвал к жизни массовый запрос на книги, защищающие Сталина от клеветы.

Если отвлечься от безысходной полемики догматичных либералов и державников, то реальное обсуждение психологии Сталина ведется историками в иной плоскости. Что превалировало в его поведении — эмоции или рациональный характер. Кем Сталин (и не только Сталин, но и, например, Гитлер) был в большей степени — капризным ребенком или шахматистом? От ответа на этот вопрос во многом зависит понимание трагедий и 1937, и 1941 годов.

Но если наука ищет «золотую середину», то публицистика пытается «раскачать лодку» сознания. Если Сталин в чем-то виноват — то он — величайший злодей всех времен и народов. Если какие-то обвинения в адрес Сталина не подтвердились — то он оклеветанный ангел во плоти. Крайности сходятся, рынок требует больше крика, чтобы никто не расслышал спокойный голос искателей истины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.