ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Стремительное крушение белых режимов в 1919 и 1920 гг. создало у многих современников и исследователей впечатление о неизбежности и закономерности происходившего. Казалось, не могло быть революции без контрреволюции. И царские офицеры в рядах белых армий, и некоторые представители прежних элит, поддержавшие белые правительства, многим представлялись воплощением старой России, которая не имела шансов на успех в стране, до основания потрясенной революцией. Тем не менее, как показывает пример антибольшевистской Северной области, Белое движение было многогранным и неоднозначным и не сводилось к попытке восстановить в прежнем виде царский режим. Белые правительства пытались построить национальное государство, а не династическую империю и во многих отношениях, несмотря на их противостояние большевикам, являлись не противниками, а наследниками российской революции.
Яркой чертой революции в России было то, что в ней отсутствовала контрреволюция в прямом смысле этого слова, то есть политическое движение, стремившееся восстановить status quo ante. Царский режим Николая II был настолько дискредитирован, что даже аристократия и высшее офицерство не оказали сопротивления свержению монархии в феврале 1917 г.[997] Правые силы в период революции оказались крайне раздроблены[998]. И хотя правые группировки позже смогли несколько консолидировать свои силы за линиями белых фронтов, они не определяли безусловно ни политическое лицо белых кабинетов, ни суть их политики.
Как показывает пример Северной области, белая власть здесь на протяжении всего ее существования опиралась на широкий политический фронт, в основе которого стоял блок либералов и умеренных социалистов. Этот блок уходил корнями в 1917 г., когда тесное сотрудничество разных политических сил стало отличительной чертой местной революции, и еще дальше, в период Первой мировой войны, когда патриотическая общественность сплотила свои силы в целях обороны страны. В годы Гражданской войны, несмотря на многие разногласия и конфликты, белых политиков, офицеров и региональных активистов объединяло стремление создать сильное национальное государство, так или иначе основанное на воле выборных представителей народа. Также они признавали необходимость защитить страну от внешней угрозы и освободить от внутренних «предателей», а именно большевиков. Эта общность взглядов позволяла преодолевать политические кризисы в Северной области и держала вместе разнородную антибольшевистскую коалицию. Правда, со временем белое правительство перестало быть по форме хотя бы в какой-то мере представительным, а место кабинета, состоявшего из членов Учредительного собрания, после серии кабинетных перестановок заняла укреплявшаяся генеральская власть. Однако возвышение генерал-губернатора Е.К. Миллера происходило не вопреки сопротивлению, а благодаря поддержке значительной части левой и либеральной общественности, сочувствовавшей идее сильной власти и не видевшей иной возможности создать мощную армию и привлечь на свою сторону офицерство.
В то же время, несмотря на усиление военной власти, белый режим на Севере не стал оплотом реакции. Напротив, отвечая на вызовы модернизации и революции, белые во многом продолжили революционную политику. Северные власти подтвердили отделение церкви от государства и содействовали становлению выборного местного самоуправления. Они попытались радикальным образом разрешить земельный вопрос и выстроить на справедливых основаниях рабочую политику. Также они признали, что забота о благосостоянии населения является обязанностью государства. Поэтому они пытались организовать поставки продовольствия из-за границы, чтобы накормить голодных, создавали эпидемические отряды, чтобы помочь больным, и открывали новые школы, чтобы дать образование неграмотным. Правда, в кризисных условиях Гражданской войны многие из этих мер не могли принести немедленных результатов. Тем не менее очевидно, что, приспосабливаясь к условиям революционной России, белые режимы в значительной мере повторяли если не лозунги, то политические практики большевиков.
Если целый ряд политических принципов роднил Северное правительство с большевиками, то российский национализм связывал его, как и другие белые режимы, с позднеимперской Россией. Белые правительства стремились сохранить целостность империи и не шли на уступки требованиям национальных окраин, что лишило белых возможной помощи со стороны нерусских народов и окраинных правительств в борьбе с большевиками. Также желание видеть Россию сильным и свободным национальным государством осложнило взаимоотношения белых кабинетов со странами Антанты, которые оказывали им военную и экономическую помощь. Зависимость от союзной поддержки казалась белым национальным унижением, а присутствие союзных войск в Северной области и концессионные предложения союзных дипломатов внушали им опасения относительно колониальных намерений Антанты в России. В результате временами достаточно резкая критика интервенции со стороны белых военных и общественности отчасти способствовала прекращению союзной интервенции и тем самым привела к военному и экономическому ослаблению Белого движения.
Хотя белая политика в значительной мере отражала национализм и государственнические взгляды политических элит, Белое движение встретило также сочувствие и содействие со стороны простого населения края. Так, северные крестьяне симпатизировали земельным законам Архангельского правительства, его просветительной политике и одобряли широкую помощь со стороны государства населению голодающих волостей и семьям солдат и офицеров. Кроме того, белым удалось оседлать местные конфликты в северной деревне. Так, они обратили в свою пользу традиционную вражду соседских общин и внутренние противоречия в пореволюционной деревне, а также недовольство крестьян грабежами и насилием со стороны красногвардейских отрядов и частей Красной армии, которые сопровождали установление советской власти во многих уездах и волостях губернии. В результате в Северной области не только была создана значительная мобилизационная армия, но и возникли многочисленные добровольные отряды белых партизан, которые служили опорой белого фронта.
Содействие простых северян белой власти имело преимущественно не идеологические, но прагматические причины. Архангельские крестьяне едва ли разделяли националистические и этатистские убеждения белых элит, однако практический расчет и инстинкт самосохранения подталкивали их к тому, чтобы заручиться покровительством и защитой белой власти. Жители голодной и перерезанной фронтами Архангельской губернии массово сражались в белой армии, потому что армия кормила и одевала рекрутов и обеспечивала их семьи денежным пособием и продовольственным пайком. Целые деревни провозглашали лояльность белому правительству и создавали добровольческие партизанские отряды, пытаясь таким образом избежать мародерства и насилия со стороны противоборствующий армий и понимая, что в Гражданской войне нередко безопаснее воевать за одну из сторон, чем вовсе не воевать. Хотя многие белые полки в результате не отличались особой прочностью и высокой боеспособностью, тем не менее Белое движение на Севере действительно стало массовым, превратившись из противоборства политических элит в народную гражданскую войну.
Пытаясь создать массовую армию и выстроить систему местного управления, белые демонстрировали прагматизм и некоторую политическую гибкость. Они приспосабливались к обстановке пореволюционной России, к местным условиям своего существования. Белое движение впитало в себя широкие слои региональных элит и в значительной мере учитывало в своей политике традиционные условия Русского Севера и нужды его населения. Хотя во многом это сделало белую политику локальной, тем не менее способность белых адаптироваться к местным обстоятельствам свидетельствовала о политическом потенциале Белого движения.
В случае победы в Гражданской войне белые режимы, вероятно, вновь изменились бы, адаптируясь к мирным условиям и требованиям населения центральной России. Неизвестно, в какой мере они сохранили бы авторитарные черты, сформировавшиеся в обстановке военного времени, в частности ведущую роль генеральской власти. Но возможно, что страна смогла бы избежать крайностей тоталитаризма в той форме, которую он принял в СССР в 1930-е гг.
Однако, возникнув на окраинах России, русская «контрреволюция» так и осталась провинциальной. Способность белых вести борьбу с большевистским центром ограничили скупые людские и материальные ресурсы отдаленных провинций. А редкие линии коммуникаций не позволили эффективно использовать даже имевшиеся резервы. В итоге именно географические и военные, а не политические факторы, вероятно, сыграли решающую роль в судьбе Белого движения. В частности, на Севере России, несмотря на внушительные успехи мобилизации, армия Северной области не могла соперничать с Красной армией, набранной в центральных районах России с ее многомиллионным населением и лучшими материальными ресурсами. Белые не смогли получить решающий перевес над противником в 1919 г. А затем кризис снабжения и усталость простого населения и даже военных и общественных элит Северной области от непрекращающейся войны и стремление к миру, кто бы ни вышел победителем из противостояния, обусловили окончательную победу закрепившихся в центре страны большевиков.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.