Просвещение
Просвещение
Наверное, мало что пользовалось б?льшим вниманием Архангельского правительства, чем дело народного просвещения. Как и политическая элита 1917 г., предпринимавшая масштабные просветительские усилия, белое руководство связывало с ростом образованности масс надежду на пробуждение в населении политической «сознательности» и гражданственности[604]. Также просвещение должно было помочь массам «отрезвиться» от веры в несбыточные обещания большевиков, способствовать восстановлению страны и победе белых в Гражданской войне. Как суммировал эти настроения в своей резолюции финансово-экономический совет при Северном белом правительстве: «Если будет образование, только тогда будет государство»[605].
Взаимосвязь образования и политики лежала и в основе большевистских усилий по «политпросвещению» населения. Однако белые просветительские акции значительно отличались от красной политической пропаганды. Антибольшевистские политики и военные, имевшие часто противоположные политические взгляды, так и не смогли выдвинуть единой четкой политической программы, которая легла бы в основу пропагандистских кампаний. Кроме того, белые офицеры, наученные опытом революционного развала армии, не могли преодолеть своего отвращения перед прямой политической агитацией среди населения и солдат. Поэтому не удивительно, что действовавшее с осени 1918 г. агитационно-информационное бюро печати при Северном правительстве около полугода не могло наладить даже выпуск собственных печатных изданий[606]. Отделение военной пропаганды при белом штабе было создано только весной 1919 г. в ответ на резкое усиление большевистской пропаганды за линией белого фронта и восстания в белых частях. Оно начало рассылать в полки газеты и листовки, открыло в Архангельске солдатский клуб и организовало поездку на фронт передвижной актерской труппы. Однако штаб предпочитал информационные материалы агитационным листовкам, а концертная труппа во главе с бывшим актером столичного Александринского театра В.Н. Давыдовым ставила исключительно довоенные водевили и классический репертуар[607].
Но даже эти полумеры разбились о сопротивление местных военачальников и чиновников. Направлявшиеся в уезды и полки пачки газет и листовок, лишенные, по гордому заявлению главы бюро печати А. Драшусова, всякой «партийной линии», часто не выходили «из недр получающих их учреждений» и оставались нераспакованными. Тем временем на курсы агитации и пропаганды, открытые осенью 1919 г. при белом штабе Северной области и предлагавшие аполитичные лекции по истории, государственному праву, об армии и дисциплине, аграрном и рабочем вопросах, фронтовые начальники направляли наименее способных подчиненных, чтобы не лишать фронт боевых командиров и надежных солдат[608]. Таким образом, пока большевики занимались строительством «пропагандистского государства», пределом белой агитации были разрозненные попытки наладить рассылку информационных изданий и привить населению «ясные понимания о ценности для человечества государственных форм бытия»[609].
Отвергая политическую пропаганду, белые власти направили все усилия на широкое просвещение населения. Просветительская политика Северного правительства не только учитывала все реформы 1917 г., но и шла параллельно с большевистским законодательством. Так, при правительственном Отделе образования в августе – сентябре 1918 г. действовало совещание из учителей, представителей земств, кооперативов и Общества изучения Русского Севера, которое оставило в силе большинство большевистских реформ в сфере образования, отказавшись лишь от насильственных методов их проведения[610].
В сентябре 1918 г. циркуляры Отдела народного образования, разосланные в школы области, отменили экзамены при переходе из школ низшей ступени в гимназии, рекомендовали совместное обучение мальчиков и девочек, исключили из списка обязательных школьных предметов Закон Божий, а также подтвердили переход преподавания на новую систему русской орфографии. Они лишь подчеркивали, что переход этот должен быть постепенным, чтобы не допускать насильственного переучивания[611]. Северное правительство поддержало и введение трудового обучения школьников как новейшего метода в педагогике. Помимо этого, оно учредило автономию средней школы. Составление учебных планов, выбор пособий и выработка школьного устава, а также все внутреннее управление школой стали делом педагогических советов с участием родителей и представителей местного самоуправления[612].
Несмотря на постоянный дефицит бюджета, казна выделяла на нужды образования значительные средства, которые к лету 1919 г. занимали первое место среди невоенных бюджетных ассигнований. Учителя были приравнены к государственным служащим и взяты на казенное обеспечение. Правительство даже погасило задолженность советской власти перед учителями губернии за первую половину 1918 г. Оно отпустило средства на открытие новых школ, в частности четырех новых гимназий в уездных городах, шести высших и 23 низших начальных училищ, а также трех ремесленных училищ[613]. В этом отношении белое правительство продолжило политику Временного правительства 1917 г., при котором численность школ в губернии начала быстро расти. Одновременно уездные земские управы предпринимали усилия, чтобы улучшить внешкольное образование. Действовали земские вечерние и воскресные школы для взрослых, работали библиотеки, читальни и клубы. В целом, по мнению земских представителей, во внешкольном образовании наметились значимые перемены[614].
Однако никакие усилия правительства и северной общественности не могли спасти школу от упадка в условиях Гражданской войны. Несмотря на открытие новых школ, число учебных заведений губернии уменьшалось из-за нехватки помещений, занятых под постой войск, и отсутствия учителей, массово мобилизованных в армию. Так, в Печорском уезде в 1919 г. пришлось закрыть 28 из 66 начальных школ, а в трети школ губернии обучение прерывалось хотя бы на короткое время. Школы страдали от отсутствия учебных принадлежностей и пособий. Ученики порой были вынуждены писать в старых тетрадях между строками, а в качестве учебных пособий использовались единичные экземпляры уцелевших учебников. Пособиями оказался обеспечен только Печорский уезд, так как при наступлении белых войск был захвачен ценный трофей – партия советских учебников для начальных училищ, которые тут же были пущены в дело[615].
Школам Северной области недоставало не только учителей, но и учеников. Гимназисты старших классов массово записывались добровольцами в армию или пополняли ряды ополченцев. Тем временем крестьянские дети бросали начальную школу, оставшись после мобилизации отцов, наряду с женщинами, главной опорой домохозяйств. Улучшить положение не могло ни то, что начальное образование было бесплатным, а гимназическая плата – символической, ни бесплатные школьные завтраки, которые предлагала детям из бедных семей миссия Красного Креста. В итоге около половины учеников бросали школу до окончания полного курса[616].
В целом, хотя Северное правительство обращало на народное просвещение особое внимание, его надежды на быстрый рост образованности населения и на ведущую роль просвещения в преобразовании общества не оправдались. Уровень грамотности в губернии продолжал повышаться, увеличившись с 23,3 % в начале века до 41,6 % от общего числа жителей губернии в 1920 г. Однако белой власти не удалось добиться здесь резкого скачка. Также не смогла она и устранить различия в уровне грамотности между жителями центральных и отдаленных уездов, города и села, между женщинами и мужчинами, в то время как нерусское население губернии оставалось почти поголовно неграмотным[617]. Еще меньшим успехом увенчались расчеты правительства на то, что просвещение заставит население освободиться от большевистского влияния и поддержать белую власть. Хотя жители губернии использовали возможности, чтобы пополнить свое образование, просвещение не имело прямого политического эффекта. Исход борьбы решался не за школьной партой, а на лесистых заставах и полях Гражданской войны.
В конечном итоге Северное правительство уступило большевикам не из-за неудачной социальной политики. В подходах белого и советского правительств к просвещению, здравоохранению и социальной помощи населению было много общего. Белый архангельский кабинет, так же как и его противники, считал заботу о благосостоянии населения обязанностью государственной власти и, несмотря на недостаток ресурсов и средств, во многих отношениях строил то же социально ориентированное государство, к созданию которого призывали большевики.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.