Высокопоставленный покровитель

Высокопоставленный покровитель

Личность Сергея Васильевича Зубатова до сих пор остается загадочной. Ярлык провокатора, творца так называемого «полицейского социализма», прочно прилепленный к нему советскими историками, не посчитали нужным снять и в постсоветские времена. На самом деле все было не так просто.

В юности Сергей Зубатов участвовал в революционном движении, примыкал к народникам, но, взятый в оборот жандармами, не выдержал психологического давления и дал согласие на сотрудничество с полицией. Этого своего поражения он так и не простил царскому режиму. Вынужденный совершить предательство соратников, он навсегда затаил ненависть к тем, кто принудил его к этому. Официально поступив на службу в охранку, достигнув там степеней известных, в душе Сергей Васильевич остался прежним бунтарем, жаждавшим революционной бури.

А бурей в конце прошлого века в России и не пахло. Мелким группкам социалистов было не под силу поднять массовое движение против самодержавия. Они явно нуждались в подмоге. И подмога явилась в полицейском мундире.

Под предлогом необходимости отвлечения пролетариев от противозаконной деятельности Зубатов выдвинул идею создания легальных рабочих организаций. Первый эксперимент поставили в Москве, где Сергей Васильевич занимал должность начальника охранного отделения. Субсидируемые охранкой лекции и вечера отдыха наряду с благонамеренными рабочими привлекали и неблагонамеренных, склонных к бунту. Опытным глазом Зубатов выявлял их, отбирал и начинал «работу». Потенциальные революционеры снабжались нелегальной литературой (якобы для ознакомления с враждебной идеологией), поддерживались материально и постепенно выдвигались на роль вожаков организации.

Сергей Васильевич рассчитывал постепенно охватить сетью своих обществ всю страну и в нужный момент поднять всероссийский бунт. Переведенный в октябре 1902 года в Петербург на должность начальника Особого отдела Департамента полиции, он сумел распространить действие эксперимента из Москвы на ряд других городов, в том числе и на столицу империи. Здесь-то обратил на себя внимание полицейского революционера автор проектов работных домов.

Зубатову не стоило большого труда уладить неприятности Гапона с законом. Он устроил проштрафившегося попа священником в пересыльной тюрьме. Для отца Георгия такое назначение было ценным вдвойне, ибо давало возможность оказывать специфические услуги друзьям-уголовникам. Благодарный Гапон стал ближайшим помощником Сергея Васильевича по созданию Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга. Но сотрудничеству двух авторитетов не суждено было длиться долго.

Слабым звеном в зубатовской системе было отсутствие доверия между главным руководителем и его подручными. Страшась разоблачения, Зубатов не решался открыться даже приближенным. Между тем все более наполнявшие рабочие общества революционеры (многие из которых стали таковыми именно благодаря Сергею Васильевичу) были уверены, что водят полицейского полковника за нос, и упорно не замечали в нем единомышленника. Они стремились быстрее использовать предоставленные возможности для организации выступлений, пока власть не одумалась. Преждевременные акции и сгубили хитроумный план. Волна проведенных зубатовцами летом 1903 года забастовок на юге России привела к разоблачению. Сергей Васильевич был уволен из МВД и отправлен в ссылку, а его «детища» одно за другим полиция стала закрывать.

Нависла угроза и над Гапоном. Министр внутренних дел Вячеслав Плеве приказал тщательно расследовать его деятельность. И не сносить бы попу головы, если бы Плеве не был вскоре убит террористами. Новый министр Петр Святополк-Мирский придерживался либеральных взглядов. Он прекратил следствие и разрешил отцу Георгию продолжать деятельность. С этого времени начался период наивысшего расцвета Собрания.

Оказавшись после удаления Зубатова фактическим руководителем организации (формально председателем числился один из рабочих), поп развернулся вовсю. Привыкшие верить человеку с крестом, простые труженики с интересом слушали его проповеди о Христовом учении, посещали концерты, лекции, вечера отдыха и охотно записывались в Собрание.

Тем временем Гапон налаживал связи с революционным подпольем, вел переговоры о закупке оружия. Вокруг него складывался тесный кружок борцов с самодержавием, своеобразный «штаб», разрабатывавший планы свержения царского режима. Здесь «батюшка» не стеснялся, откровенно говорил о своем неверии в Бога, ненависти к царю, насмехался над догматами церкви.

К осени 1904 года моральный облик отца Георгия вырисовывался весьма неприглядным. Пьяные гулянки, во время которых подвыпивший поп, задрав рясу, участвовал в похабных плясках, обильно «удобряя» свою речь матерщиной. Связь с некоторыми престарелыми вдовами, от которых Гапон не брезговал брать деньги («Они сделают для меня все, что захочу», – хвастался он собутыльникам). Богохульство. Но от рядовых членов Собрания все это скрыто. Для них отец Георгий по-прежнему оставался благочестивым священником.

Видимо, к тому же времени относятся и контакты попа с представителями японской разведки (по крайней мере, именно тогда руководитель Собрания слишком уж пристальное внимание стал уделять заводам, выполнявшим военные заказы правительства). Воюющая с Россией Япония выделяла огромные средства на поддержку революционного движения. А деньги Гапону просто необходимы для организации вооруженного выступления. «Штаб» взял курс на восстание. Вопрос стоял только о его технической подготовке и выборе подходящего момента.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.