ИВАН МАЙСКИЙ

ИВАН МАЙСКИЙ

Судьба этого человека настолько причудлива, замысловата и неординарна, что впору писать о нем не очерки, а приключенческие романы. Во-первых, он никакой не Майский, а Ляховецкий и не Иван, а Ян. Во-вторых, против его вступления в партию большевиков публично возражал сам Ленин, но, учитывая то, что с меньшевиками тот скандально порвал, большинством голосов в большевики Майского приняли.

Хотя, казалось бы, зачем ему это нужно? Ведь родился он в семье известного на всю Вологодскую губернию врача, не голодал, не холодал, окончил Мюнхенский университет, довольно долго жил и работал в Англии. Какие меньшевики? Какие большевики? Но еврей-выкрест Ян Ляховецкий стал Иваном Майским и посвятил себя свержению ненавистного царского режима.

Ну, свергли. И что дальше? А дальше оказалось, что грамотных людей у большевиков раз-два и обчелся — и Майского пригласили в Наркоминдел. Сперва он был полпредом в Финляндии, а с 1932 по 1943 — в Великобритании. Там-то и застала его война. Неожиданностью нападение Гитлера на Советский Союз для Майского не было, ведь почти все разведданные проходили через него, и они не просто говорили, а кричали, что войны не миновать. На этот случай наша дипломатия предусматривала заключение с Англией формального военного союза. В принципе, он был готов, но без одобрения Москвы приступать к его подписанию нельзя. Когда первые немецкие бомбы упали на Киев, Минск и Одессу, подписать англо-советский союз стало жизненно необходимо, но Москва молчала.

«Наступил второй день войны, а из Москвы ни звука, — вспоминал несколько позже Майский. — Наступил третий, четвертый день войны — Москва продолжала молчать. Я с нетерпением ждал каких-либо указаний от Советского правительства, и, прежде всего, о том, готовить ли мне почву для заключения военного союза. Но ни Молотов, ни Сталин не подавали никаких признаков жизни. Тогда я не знал, что с момента нападения Германии Сталин заперся, никого не видел и не принимал никакого участия в решении государственных дел. Именно поэтому 22 июня по радио выступил Молотов, а не Сталин и советские послы за границей в столь критический момент не получали никаких директив из центра». Позже эти директивы поступили, и наступили горячие дни, связанные с организацией северных конвоев.