Религия, образование и филантропия

Религия, образование и филантропия

Создание военных поселений демонстрирует нам желание Александра не только улучшить материальное благосостояние солдат и крестьян, но и повысить уровень их образования и коренным образом изменить их образ жизни. В годы, последовавшие за победой над Наполеоном, Александр показал свою уверенность в способности управлять духом своих подчиненных. Он одобрял распространение религиозных идей посредством Библейского общества, а также проводил образовательные реформы. Если в Европе Александр пытался использовать свой авторитет для создания Четверного союза в соответствии со своими вновь приобретенными религиозными идеями, то дома утешением и вдохновением для него служили попытки улучшить благосостояние своих граждан.

Британское и Иностранное Библейское общество было основано в Лондоне в 1804 году. Главной его целью было донести Новый Завет до людей всего мира, делая переводы, если это было необходимо. Представитель общества в Финляндии в 1811 году Джон Патерсон просил у Александра разрешения перевести Библию на финский язык. Александр дал свое согласие и пожертвовал 5000 рублей для выполнения этого проекта. Получив поддержку, Патерсон и преподобный Р. Пинкертон, находившийся в то время в Москве, решили открыть Библейское общество в России. К счастью, их деятельность совпадала с планами Александра, и в начале 1813 года он формально разрешил основание общества. В письме к Александру Голицыну царь выражал свою искреннюю поддержку работе общества:

Ваше последнее письмо об открытии Библейского общества заинтересовало и тронуло меня. Пусть Всевышний дарует свое благословение этому начинанию. Я придаю всему этому большое значение и полностью согласен с вашим мнением, что Святое Писание заменит пророков. Это общее стремление приблизиться к Христу Спасителю — большая радость для меня. Вы можете располагать любыми средствами для издания Библии^[224].

Александр пожертвовал обществу 25 000 рублей в феврале 1813 года и пообещал делать ежегодный взнос в размере 10 000 рублей. Скромно заявив, что не достоин чести быть покровителем общества, Александр вместе со своими младшими братьями Константином и Николаем вступил в него в качестве простого члена.

Нет никаких причин сомневаться в искренности энтузиазма Александра по поводу работы Библейского общества. Воспоминания его членов и квакеров, которые встречали Александра после 1815 года, свидетельствуют о силе его религиозных чувств и показывают, как легко можно было разбудить его эмоции. Джон Патерсон свидетельствует, что во время встречи Александра с Вильямом Алленом и Стефаном Греллетом в 1819 году все трое молились вместе, после чего Александр поцеловал руку Аллена; «все трое совершенно обессилели, так что император поспешил в другую комнату»^[225]. Стефан Греллет писал по этому поводу, что когда Александр присоединился к нему в его молитве, лицо царя было «мокро от слез»^[226]. Аллен приводит беседу, состоявшуюся три года спустя, во время которой Александр сказал: «когда я с вами и подобен вам, так любящим Спасителя, я могу дышать»^[227]. Александр, конечно, любил производить приятное впечатление, но у него не было особых причин пытаться понравиться невлиятельным членам зарубежной религиозной секты, кроме того, Аллен, Греллет и Патерсон сходятся во мнении относительно искренности его чувств. Два года спустя произошло торжественное открытие общества. Александр продолжал предоставлять ему поддержку и финансовую помощь. Еще один член общества Э. Хендерсон в январе 1817 года писал:

Вы знаете, что наш щедрый монарх уже сделал для общества… Несколько дней назад он обратился к нашему любезному президенту по поводу того, что Библейское общество перестало влиять на духовный облик жителей империи: «В чем причина? Вы остановились из-за нехватки денег? Дайте мне знать, и я к вашим услугам»^[228].

В результате работы общества к концу 1818 года были выпущены 371 000 экземпляров Библии в 79 редакциях на 25 языках и диалектах, используемых в России.

Александр не жалел средств, поддерживая инициативу зарубежных обществ. В 1817 году он основал Министерство религиозных дел и народного обучения (известное как Двойное министерство) с Голицыным во главе. Оно включило в себя Синод, отделение зарубежных конфессий Департамента религиозных дел и Министерство народного образования. Соответствующий указ гласил: «Желая, чтобы христианское благочестие всегда было основой истинного образования, мы утверждаем плодотворность объединения Министерства народного образования с делами всех вероучений под единым управлением». Карамзин назвал новое министерство «министерством упадка»^[229].

Новая религиозная ориентация Александра сама по себе не благоприятствовала деятельности православной церкви, которая в результате замены Синода новым министерством потеряла часть своего влияния. Еще до того как взойти на престол, Александр демонстрировал свои западнические взгляды другу Чарторыскому, делая язвительные замечания о неспособности русских понять его идеи и рассказывая о своей мечте жить в счастливой пасторальной идиллии на берегу Рейна или в Швейцарии. В религиозных делах он проявлял ту же тягу к иностранцам, будь то квакеры, протестанты или такие организации, как Библейское общество. Двойное министерство ведало делами не только православной церкви, но и всех религиозных конфессий, объединяя в одном министерстве четыре департамента: Русскую православную церковь и староверов, римский католицизм, протестантскую церковь, секты и нехристиан. Такое положение вещей не только отменяло превосходство в империи православной веры над остальными, но, формально связывая православие со староверами, бросало вызов его положению в государстве в качестве официальной веры и единственно истинной религии. Новизна такого подхода, по-видимому, установившегося по инициативе Александра, вызвала следующий комментарий одного историка: «После того, как Двойное министерство было упразднено в 1824 году, подобное устройство было организовано вновь лишь в 1965 году, когда Советское правительство создало Совет по делам религии»^[230].

Судьба староверов (тех, кто отвергал нововведения православной церкви в церковные обряды в середине XVII века) была достаточно переменчива. При царствовании Екатерины II к ним стали относиться с большей терпимостью. Александра это вполне устраивало, но в 1816 году в общине Феодосии разгорелся спор по вопросу женитьбы. Внутренние разногласия в общине привлекли внимание гражданских властей, а к весне 1820 года заинтересовали самого Александра. В результате им был создан, как обычно, тайно, специальный комитет для рассмотрения дел староверов. Комитет получал отчеты о так называемой бесчестной деятельности нескольких староверских общин. Два члена этого комитета, Михаил Десницкий (митрополит Новгорода и Санкт-Петербурга) и Филарет Дроздов (епископ Твери) осуждали их деятельность и призывали Александра принять какие-то меры. В результате их давления комитет принял решение ограничить участие староверов в местном правлении. Комитет был также вовлечен в управление делами староверских общин. Таким образом, внутренние разногласия в староверских общинах привели к восстановлению тайного комитета по делам староверов, от которого Екатерина II предусмотрительно отказалась в 1763 году. Забавно, что это произошло при Александре, который публично заявлял о своей веротерпимости. К несчастью, злополучный спор разгорелся в 1820 году, когда Александр начал подозревать любого, кто как-либо протестовал, в неподчинении закону. Он писал в январе 1820 года: «К нашему удивлению, это общество отказывается от мирных правил», имея в виду людей, «не признающих авторитеты, не уважающих закон, имеющих искаженное представление о женитьбе и так далее»^[231].

Александр не продвинулся дальше и в решении вопроса экономического и социального статуса евреев в России. В апреле 1817 года он основал Общество израильских христиан, которое оказывало финансовую помощь евреям, желающим принять христианство. Хотя официально политика терпимости продолжалась, в этот период делалось меньше попыток приспособить евреев к русской социальной системе. После неурожая в Белоруссии в 1821 году местные помещики обвинили евреев в ограблении крестьян. Александр создал новый комитет для разработки нового закона взамен прежнего, изданного в 1804 году. Прямым следствием этого было насильственное переселение евреев в Белоруссии из деревни в город, что привело к миграции 20 000 человек.

Хотя новое Двойное министерство состояло из двух отделов, один из которых ведал религиозными делами, а другой — делами образования, тесная связь религии и образования уводила от реформ, начатых в первые годы правления Александра. Екатерина II организовала светские школы, учителя в которых не должны были быть священниками (хотя это не всегда выполнялось). Александр последовал этой традиции во время образовательных реформ в начале своего правления. Программы в школах и новых университетах были преимущественно светскими. Положение образовательных и религиозных дел характеризовалось хотя бы тем, что глава Департамента образования В. М. Попов являлся также одним из секретарей Библейского общества.

Александр надеялся, что образование будет процветать под управлением Двойного министерства. Кочубей поддерживал эту надежду:

Главная цель образования — это развитие морали. Опыт показывает, что мораль не имеет лучшей основы, чем религия. Поэтому религия должна стать первым поводырем в образовании юношества… естественно, объединение министерств по делам образования и религии может быть полезным для образования^[232].

Последствием образования новой административной структуры было учреждение правительственного контроля за кадрами и образовательными программами. В 1819 году Михаил Леонтьевич Магницкий был избран инспектором университета Казани, известного студенческими беспорядками и невыполнениями приказов. После проведения ряда расследований Магницкий был шокирован пренебрежением правилами в этом университете и рекомендовал его закрыть. Александр не хотел разбирать этот вопрос, кроме того он не был готов признать провал одного из своих ранних проектов. «Зачем разрушать, если можно улучшить?»^[233] — спрашивал он Голицына. Он решил вплотную заняться этим университетом и назначил его куратором Магницкого. В результате была сделана «чистка» профессоров нерусского происхождения и введены религиозные курсы. Менее драматичные изменения были произведены в остальных университетах, наиболее значительным из которых была смена начальства на основе новых взглядов Александра: А. П. Оболенский, член Библейского общества, заменил М. И. Кутузова в Москве; Е. В. Карнеев, сторонник Библейского общества, сменил Потоцкого в Харькове. Цензор, ответственный перед министерством, был приставлен к каждому университету. В средней школе «вредные» предметы (например, философия) и практические предметы (политическая экономика, коммерция, технологии) были заменены на более важные: историю, древние языки, географию. Утилитарный, технический уклон ранних образовательных реформ Александра был изменен. В начальных классах было отменено изучение естествознания и технологий и возобновлено ежедневное чтение Нового Завета. Однородность образования обеспечивалась высылкой иезуитов (которых терпели еще при Екатерине II из-за их системы образования) сначала из Санкт-Петербурга в 1815 году, а затем из всей империи в 1821 году, что означало закрытие Иезуитской академии в Полоцке. Иезуиты противостояли Библейскому обществу и создали свою собственную систему образования.

В то же время так называемая ланкастерская система обучения, примененная впервые в Англии Джозефом Ланкастером и Эндрю Беллом, была введена в России. Преимущество этой системы состояло в том, что основные знания могли быть даны большому количеству учеников небольшим количеством учителей по методу «взаимного обучения». Учителя инструктировали старост, которые доносили полученную информацию (обычно заученную наизусть) до групп учеников, а те, в свою очередь, опрашивали друг друга. Привлекательность системы для Александра и его советников заключалась в том, что элементарные религиозные знания могли быть даны гораздо большему количеству детей. Квакер Вильям Аллен предложил послать трех или четырех молодых русских людей в Англию для обучения этой системе, чтобы продемонстрировать российскому послу в Лондоне графу Ливену, что хотя противники системы существуют в Британии, в их число входят лишь те, «кто с предубеждением относится к системе обучения религии и предпочитает, чтобы бедняк остался невеждой». Но в России «такого препятствия не существует, и ее просвещенный император может показать миру пример поразительного эффекта этой системы»^[234]. На самом деле Александр имел небольшое желание использовать православную церковь и ее священников для обеспечения начального образования в России и был согласен заимствовать методы обучения у отличных от русского по менталитету народов.

Несколько ланкастерских школ были открыты в России частными лицами (например Джеймс Артур Херд основал такую школу в Гомеле, в Белоруссии, а Сара Килхэмв — в Санкт-Петербурге), а также в военных поселениях. В 1819 году был образован Комитет основания школ взаимного образования. Аллен придерживался мнения, что школы должны иметь тесную связь с царем, и предложил основывать их через Императорское филантропическое общество с целью «воспитания учащихся в духе религиозных принципов; возбуждения в них чувства достоинства и любви к своим ближним; развития их возможностей и приобретения ими трудолюбия, аккуратности и послушания». Такие многообещающие перспективы могли привлечь Александра, который был очень заинтересован этим вопросом и «выражал желание иметь школьное общество, организованное на основе Библейского общества»^[235]. Он самолично жертвовал 5000 рублей ежегодно и платил жалованье двум учителям ланкастерской школы в Петербурге; кроме того, он пожертвовал 10 000 рублей, организовал ежегодный взнос в размере 7000 рублей и плату жалований гомельской школе^[236].

Как при организации военных поселений, так и при проведении своих реформ в области образования, Александр верил, что сможет создать новый класс в российском обществе. Граждане этого класса будут счастливее и гораздо полезнее для государства. Это мнение было отчасти результатом самоуверенности Александра после победы над Наполеоном, хотя он всегда выражал желание улучшить положение своих несчастных подданных и вдохновлял филантропические общества в надежде помочь людям. В первые годы своего царствования он позволил основать благотворительные общества. В 1816 году эти и другие общества были объединены в Императорское филантропическое общество с Голицыным во главе, получавшее государственную субсидию 150 000 рублей. Кроме заботы о бедных общество брало на себя строительство домов и приютов, обеспечение орудиями труда ремесленников, распространение литературы об оказании первой помощи и обеспечение приданым бедных, но достойных девушек. Это общество не было, строго говоря, правительственным институтом, хотя денежная и моральная поддержка царской семьи была для него решающей. Таким образом, остальные частные благотворительные организации создавались по образу этого общества и попадали под его покровительство. К концу правления Александра насчитывалось примерно двадцать одно официально зарегистрированное благотворительное общество, пять обществ для оказания помощи заключенным, семь обществ для оказания общей помощи. Филиалы общества появились в Москве, Вильне, Казани, Воронеже, Уфе, Слуцке.

Александр был также занят разработкой тюремной реформы, которая началась при Екатерине II. Он позволил англичанину Уолтеру Веннингу, члену Лондонского общества реформации тюрем (основанного Джоном Ховардом, посещавшим российские тюрьмы во время правления Екатерины и умершим в России), побывать в российских тюрьмах и высказать свое мнение по их состоянию. Веннинг представил свой доклад, в котором подверг суровой критике систему российских тюрем и предложил разделение преступников по половому признаку и на основе совершенных ими преступлений, а также введение исправительных работ. Затем, весной 1819 года, Александр встретился с братьями Веннингами, Джоном и Уолтером, и занялся с ними детальной разработкой проекта тюрьмы. Он выражал интерес в создании общества, занимающегося делами тюрем, и сыграл большую роль в написании правил для такого общества, которое было организовано в 1819 году и называлось Обществом надзора над тюрьмами. Александр стал его покровителем и самолично пожертвовал 10 000 рублей с обещанием ежегодного взноса 5000 рублей. Он также выслал необходимое церковное облачение и другие атрибуты службы, когда в Петербургской тюрьме открылась часовня.

События дома и за рубежом в 1820-е годы оказали влияние не только на религиозную и филантропическую политику Александра, но и на его мнение относительно конституционализма и крепостного права. Александр, убедившись в наличии секретных обществ, с большим подозрением начал относиться к любым обществам, имевшим хоть какое-то отношение к загранице. Патерсон писал в 1822 году:

Это правда, что попытки революций в Неаполе и Испании встревожили Императора и заставили его с подозрением относиться ко всем обществам и ко всем попыткам обучения людей^[237].

Масонские ложи образовались в России в середине восемнадцатого века, но были запрещены Екатериной II. В начале девятнадцатого века масоны вновь появились и не вызывали раздражения у правительства (Константин стал масоном, и говорят, что Александр сам был тайным членом ложи), но в августе 1822 года все тайные общества, включая масонское, были запрещены. К концу своего правления Александр стал более чувствительным к предостережениям консервативных функционеров церкви, таких как архимандрит Фотий и митрополит Серафим, относительно Библейского общества и Голицына. Это, в конце концов, привело к упразднению Двойного министерства и увольнению Голицына. В 1824 году Фотий и Серафим атаковали немца Иоганна Госснера, чьи работы издавались в России и для кого Голицын получил 18 000 рублей на покупку здания для проведения проповедей. Госснер был представлен Александру как скрытый революционер, чьи мнения расходятся с постулатами христианской религии и чья «новая религия» проповедует «веру в приход Антихриста, свершение революций, жажду кровопролитий, воплощение духа Сатаны»^[238]. Фотий послал серию писем Александру относительно Госснера и его связи с Голицыным, завершившуюся письмом в начале мая, в котором предупреждал Александра о революционных планах секретных обществ в России. Неделей спустя Двойное министерство было закрыто, а Голицын освобожден от должности президента Библейского общества. В течение лета 1824 года Фотий пытался запугать Александра связью Библейского общества и Европейского революционного тайного общества, а также тем, что тайные общества связаны с английскими методистами, которые, по его словам, планировали поднять революцию к 1836 году. Замена Голицына консервативным адмиралом А. С. Шишковым на посту главы Министерства народного образования также способствовала разоблачению Библейского общества в его связи с масонами и английскими методистами. Хотя Александр никогда официально не выступал против Библейского общества, он не сделал ничего, чтобы защитить его от всех нападок, поэтому влияние этого общества ослабло. Патерсон описал ситуацию, сложившуюся к концу 1824 года:

Любезный Император все еще оставался нашим защитником и не позволял врагам сокрушить нас, хотя, увы, вверил им все дела государства и отдал им всю власть. Приходится смириться с тем фактом, что он потерял свою энергичность и больше не интересуется государственными делами. Все его достижения потеряны. Его нервная система расшатана, в чем нет ничего удивительного, учитывая события, происшедшие с 1812 года^[239].

Официальная приостановка деятельности Библейского общества произошла при Николае I в 1826 году. Естественно, что Александр потерял интерес к работе в последние годы жизни, отклонился от своих филантропических принципов. В 1822 году он приказал перестроить бараки Литовского полка в тюрьму, потеряв интерес к этому проекту после провала Голицына. И когда тюрьма была открыта, она представляла собой обычное тюремное здание без нововведений, рекомендованных Обществом, которое, в свою очередь, было обвинено в присвоении денежных средств. Ланкастерские школы потеряли былую привлекательность для Александра после того, как стало очевидным использование этого метода сторонниками декабристов (генерал-майором Михаилом Федоровичем Орловым и майором Владимиром Федосеевичем Раевским) для воспитания у солдат опасных взглядов. Достижения Александра после 1815 года не впечатляют: Россия так и не приняла конституцию; крепостное право не было отменено; крестьяне и солдаты снова загонялись в поселения против своей воли; учебные программы в школах и университетах стали более традиционными. Некоторые историки описывают этот период как реакционный, с одной стороны, отмеченный злобным Аракчеевым, с другой — реакционерами и мистиками, такими как Магницкий и Фотий. Такой взгляд является упрощением действительности тех дней. Александр полностью верил в свои способности, по крайней мере в период с 1815 по 1820 год, и такие министры, как Аракчеев, Магницкий были далеки от того, чтобы оказывать на него влияние. Даже после событий 1820 года Александр не позволил навязать себе политику против его воли. Царь видел свои военные поселения, религиозную и образовательную политику только с положительной стороны. Он верил, что сможет принести материальное и моральное благополучие людям. Это не было только самообманом; крестьяне в поселениях были богаче и могли пользоваться бесплатно медицинскими услугами и получать образование. Идея ланкастерских школ заключалась в том, чтобы начальные знания получало большее количество людей. Александр также верил, что сможет создать новый класс граждан, которые будут не только более образованными, но и более счастливыми. Насколько он был уверен, что сможет обеспечить процветание Европы за счет объединения великих держав на основе христианских принципов, настолько он верил в возможность сделать своих подданных счастливыми. В 1820 году реформы Александра стали ослабевать из-за событий за рубежом, проникновения мистицизма в Россию и увеличившегося влияния на Александра его советников. Но даже тогда не все реформы были прерваны; Александр продолжал снабжать военные поселения, постепенно теряя интерес к филантропическим учреждениям. К несчастью, все планы о военных поселениях и образовательных реформах не были приняты российской образованной элитой. Александр обманул надежды многих молодых образованных россиян тем, что не смог сделать для России того же, что сделал для Франции, Финляндии, Польши, а застой в России способствовал их сопротивлению существующему режиму.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.