От мира к войне
От мира к войне
Враждебные отношения возникли между Британией и Францией в мае 1803 года. Александра, так же как и англичан, беспокоила агрессия Наполеона на Итальянском полуострове и возрастающая угроза со стороны Франции в восточной части Средиземного моря. Черноморская торговля зерном в начале XIX века уже имела огромную важность для России, и присутствие Франции на Адриатическом побережье воспринималось ею как угроза Балканам и, следовательно, Ионическим островам (численность русских войск здесь к 1804 году возросла до 11 000 человек). Возникло даже опасение за Оттоманскую империю, которая могла пасть под ударами Франции. В это время Россия продолжала продвигаться на Кавказ и поэтому была жизненно заинтересована в будущем всего Черного моря и Оттоманской империи. Грузия большей своей частью была присоединена в 1801 году; в декабре 1803 года в состав России вошла Менгрелия, а в 1804 году — Имеретия.
Летом 1803 года Александр предпринял попытку выступить арбитром между Францией и Британией и был оскорблен, когда Наполеон, уверенный в своем военном превосходстве, бесцеремонно отверг его предложение отказаться от диктата Франции в Германии, Швейцарии, Голландии и на Итальянском полуострове. Натянутость франко-российских отношений усилилась после того, как русскому послу во Франции А. Моркову, назначенному на эту должность в конце 1803 года, было предъявлено обвинение в антифранцузских интригах, и особенно после вынесения смертного приговора и незамедлительной казни герцога Энгиенского из нейтрального Бадена (родины жены Александра). Российский император заявил официальный протест в связи с казнью герцога Энгиенского и объявил траур. Наполеон оскорбился. В заявлении, опубликованном в официальном журнале «Moniteur», спрашивалось, не схватила ли Россия английских интриганов, участвовавших в убийстве Павла, и прямо намекалось, что Александр обязан им своим утверждением на русском престоле. В мае 1804 года Наполеон принял титул императора, но царь не только отказался признать этот новый титул, но и убедил турецкого султана поступить так же, таким образом подрывая престиж Франции на Балканах. Александр все еще настаивал на том, что Франция должна отказаться от Неаполя и северной Германии и предоставить компенсацию королю Сардинии. Чарторыский поддержал антифранцузскую коалицию, заявив, что «жадность и отвратительные цели этого правителя делают любые связи с ним невозможными». Он убедил Александра вступить в союз с Англией, указывая на французскую угрозу Балканам и разжигая тщеславие царя напоминаниями о мессианской роли России в иностранных делах:
Для ее (России) достоинства и ее собственных интересов не стоит пренебрегать случаем, который делает возможным восстановить потерянное равновесие в Европе и отстоять его, показывая другим государствам, что независимость без их непосредственного вмешательства будет непрочной [79].
Угроза, которую Франция представляла балансу сил в Европе в общем и безопасности Средиземного моря в особенности, заставила Россию вступить в Третью коалицию. Но предложения, сделанные Россией в 1804 году при заключении союза с Британией, также показывают, что Александр никогда не смотрел на иностранные дела с чисто прагматической точки зрения. Он высказал предложение, чтобы Европа объединилась в союз свободных и конституционных государств, основанных на «священных правах человечества… имеющих основой дух свободы и благожелательности», который будет жить в мире под добрым покровительством России и Британии. Король Сардинии тоже должен быть приглашен, «чтобы дать своему народу свободу и мудрое управление», а нейтралитет Швейцарии следует обеспечить учреждением правительства, «способного отвечать потребностям и желаниям народа». Региональные федерации должны были быть основаны в Германии и Италии. Британия и Россия определят разделение Оттоманской империи, если падет турецкое правление. Это установит мир в Европе «на прочной и постоянной основе»[80], а также заново нарисует политическую карту Европы, не менее завершенную, чем карта Наполеона. Александр также предложил ввести кодекс прав человека и международных законов и организовать всеобщую безопасность. Содружество России и Британии в этой попечительской структуре было очень подходящим, потому что, как говорят исторические факты, «две эти державы образуют прочный союз и способны предотвратить любые неприятности в будущем, потому что уже много лет между ними не было соперничества и конфликтов»[81].
Вдохновение, вызванное этим документом, передалось Чарторыскому (в документе просматривались очевидные совпадения с идеями, выраженными в его собственном меморандуме 1803 года), Жозефу де Местру (послу Сардинии в России) и Сципионе Пиаттоли (итальянскому священнику, автору двух меморандумов о реорганизации Европы и учителю Чарторыского). Александр не видел никакого противоречия в предложении этих решений для всей Европы, тогда как дома он совсем недавно отложил «Права народов России», отменил предписание о представлении арестованного в суд для рассмотрения законности ареста и замолчал о введении конституции в России. Во всяком случае, предложения позволили рассмотреть альтернативу наполеоновскому господству, основанную на новой системе международной законности и всеобщей безопасности, хотя на практике это вело к англо-русскому господству взамен французского. Александр в то время полностью верил, что великие державы способны понимать нужды всех народов и быть защитниками маленьких государств.
В конечном счете Вильям Питт сумел найти возможность отклонить наиболее претенциозные моменты этого проекта (в частности, установление нового морского закона) и выдвинуть встречные предложения, оставляя решения о Германии и Италии неясными, а вопрос о Мальте открытым (Британия не оставила остров, несмотря на Амьенский договор 1802 года). Хотя и не во всем, но все-таки видно сходство этих предложений Александра с его более поздними предложениями для Священного союза. Однако к 1804 году еще не появились основания для того, чтобы серьезно рассматривать их. Россия не была главным участником коалиции и нуждалась в британских субсидиях, в то время как Британии нужна была только русская армия. В прошлых кампаниях против Франции Россия сыграла не самую главную роль, и Александр ничем не доказал своей способности улучшить жизнь какого бы то ни было народа или страны, поэтому Британия не видела необходимости потворствовать его прихотям. В сущности, англо-русские переговоры вели только к началу новой кампании против сильнейшей военной державы на всем континенте, не определяя, как это произошло в 1815 году, будущей формы Европы в случае полной победы. В ноябре 1804 года Россия и Австрия достигли соглашения о поставке войск для войны в Италии, хотя не было заключено никаких точных договоров. В январе 1805 года Швеция стала союзником России. В мае Наполеон создал Итальянское королевство (из бывшей Цизальпинской республики) и в июне присоединил Геную (Лигурийскую республику). Это подтолкнуло Британию и Россию заключить официальный союз 28 июля, к которому в августе присоединилась Австрия. Пруссия и большая часть небольших германских государств остались нейтральными, в то время как Баден, Бавария и Вюртемберг примкнули к Франции.
Чарторыский соглашался с предложениями 1804 года, хотя он прежде всего заботился о восстановлении объединенной Польши и надеялся, что такая возможность появится в ходе кампании. В 1804 и 1805 годах ему было поручено склонить Пруссию к вступлению в коалицию, но его попыткам мешала его собственная враждебность по отношению к Пруссии, главному препятствию на пути возрождения Польши. Пруссия никогда добровольно не отдала бы территорию, которой она владела со времени разделов. Чарторыский хотел даже силой заставить Пруссию вступить в коалицию, объявив ей войну, что Англия и Австрия могли бы приветствовать. Еще он предложил Александру надавить на Пруссию, провозгласив себя в Варшаве освободителем поляков, чтобы Фридрих-Вильгельм III, убоявшись реакции его собственных польских подданных, быстрее нашел общий язык с Россией. Главной надеждой Чарторыского, конечно, был энтузиазм самих поляков, который должен побудить Александра к провозглашению себя королем вновь восстановленной Польши. Но с какого-то момента Чарторыский понял, что, несмотря на искреннюю любовь к Польше, царь всегда будет ставить свои главные дипломатические интересы выше всяких чувств к этой стране и дружбы с ним самим.
Практические соображения царя преобладали и в политике на Балканах, где мало было достигнуто, говоря о попытках дать свободу и хорошее правительство маленьким народам. Собственно, дальше демонстративного выражения симпатии к освободительным стремлениям балканских народов дело не пошло. В декабре 1803 года русский посол в Турции А. Я. Италинский потребовал, чтобы Порта предоставила грекам большую автономию; но оказать им какую бы то ни было практическую помощь Александр отказался, говоря, что это может привести к стремительному упадку Оттоманской империи, и показывая тем самым ценность соседства сильной Порты. В следующем году подняли восстание сербы и попросили у России поддержки, и снова Александр лишь заставил Турцию более строго контролировать ее администрацию в Сербии, но восставшим не оказал никакой помощи. В начале 1805 года он послал письмо, заверяя черногорцев в своей благосклонности к ним. В дополнение к этому некоторые денежные суммы они получили от русского представителя в Черногории С. А. Занковского. Александр согласился с образованием греко-албанских отрядов, которые приняли участие в неудачном походе в Неаполь в конце 1805 года. В 1806 году Чарторыский представил план утверждения автономии Сербии, нового государства Черногории и расширения территории Ионических островов, включая часть албанского побережья.
Хотя Британия одержала знаменитую морскую победу при Трафальгаре в октябре 1805 года, кампания на европейском континенте завершилась полным триумфом Наполеона. Он заставил 40-тысячную армию под командованием генерала Мака капитулировать при Ульме 19 октября 1805 года, в то время как идущая на соединение с ней русская армия под командованием генерала Кутузова была все еще за 270 километров. Перед тем как новость об этом дошла до Александра, он уже оставил идею провозглашения себя королем Польши и вообще ее восстановления, а вместо этого подписал соглашение с Фридрихом-Вильгельмом. Король согласился, что Пруссия присоединится к коалиции, если она заставит Наполеона отказаться от своих завоеваний в Голландии, Швейцарии и Неаполе, а Александр пообещал сделать все, что в его силах, чтобы отдать Ганновер Пруссии. Во время переговоров русская армия в 30 000 человек под командованием генерала Беннигсена потерпела поражение на границе между Россией и прусской Польшей. Фридрих-Вильгельм наконец согласился пропустить отряды через Пруссию, хотя, по словам Беннигсена, продвижение войск по намеченному маршруту было задержано, поэтому он не имел возможности вовремя соединиться с главными силами русской и австрийской армий для участия в предстоящей битве при Аустерлице. Александр, вопреки совету Чарторыского, сам возглавил русскую армию — первый русский правитель, который сделал это после Петра I. Русские и австрийцы были разбиты Наполеоном в битве при Аустерлице 2 декабря 1805 года. Вместе со всей своей артиллерией союзники потеряли от 25 000 до 30 000 человек убитыми, ранеными или плененными из всего войска, насчитывавшего около 60 000 человек. Потери французов 8000–9000 человек[82].
Поражение в этой битве было особенно позорным для Александра, потому что он сам участвовал в ней. Он не только возглавил руководство войсками, но и игнорировал совет своего опытного главнокомандующего Кутузова, который хотел задержать битву до прибытия подкрепления. Александр фактически доверил командование генералу Ф. фон Вейротеру, генерал-квартирмейстеру императора Франца II Австрийского. Когда Кутузов попросил посмотреть план развертывания армии, Александр резко ответил: «Это Вас не касается». Неопытность и упрямство Александра позволили Наполеону стать хозяином положения. Он искусно выиграл время, дождавшись своих подкреплений и усыпив противников, обратившись к Александру с предложением короткого перемирия. Предложение, конечно, не было серьезным, но Александр на всякий случай подчеркнул невозможность перемирия, отправив к французам высокомерного князя Петра Петровича Долгорукова, который, по словам Наполеона, был «нахальным молодым щенком… который говорил со мной, как с боярином, которого он хотел бы выслать в Сибирь»[83]. В итоге, вместо того, чтобы сыграть роль героического командующего в битве, как он надеялся, Александр чуть не оказался во французском плену во время беспорядочного и поспешного отступления. Ночь 2 декабря он провел не на триумфальной колеснице, а на полу крестьянской избы, страдая от жестоких болей в животе.
Последствия Аустерлица сказались быстро и решительно. Русские отряды из Италии были отозваны. Австрия вышла из коалиции, подписав Пресбургский мир 26 декабря 1805 года, согласно которому она лишалась своих владений в Италии и Далмации, Тироля и нескольких городов Германии, при этом признав независимость Баварии и Вюртемберга. В течение месяца Священная Римская империя уже официально прекратила свое существование. Пруссия, боясь стать сателлитом Франции и возмущаясь слухами, что Наполеон собирается уступить Ганновер Георгу III как плату за мир, теперь быстро согласилось на союзничество. 14 октября 1806 года прусская армия была разгромлена в двух битвах, у Йены и Ауэрштедта (до того, как смогли подоспеть русские подкрепления). Военной славе Пруссии, непобедимой со времени Фридриха Великого, пришел конец; то, что считалось сильнейшей европейской армией, было уничтожено. Теперь русская армия в одиночестве стояла лицом к лицу с Наполеоном.
Самоуверенность Александра рухнула под тяжестью поражением при Аустерлице. Жозеф де Местр писал:
…Император считает, что не нужен своим подданным, потому что не может быть командующим армией, и это очень позорно для него… Сам он перенес большее поражение, чем вся его армия при Аустерлице[84].
Царь, тем не менее, попытался вести двойную игру, договариваясь о мире с Францией и все еще надеясь на успех России. Его посол в Париже подписал предварительный договор с Францией летом 1806 года, который был отклонен Александром. Русские войска осенью были отправлены в Восточную Пруссию, но Наполеон занял и прусскую Польшу, отбив Варшаву и Торунь у слабых прусских сил, и заставил русские войска отступить. Последовал ряд стычек, и русские одержали небольшую победу у Пултуска в конце декабря. 8 февраля 1807 года Наполеон (по его определению. — Ред.) одержал важную победу над русскими при Эйлау (обе стороны потеряли примерно 20 000 человек убитыми, ранеными или взятыми в плен). Мороз во время битвы доходил до 26 °C; говорили, что скальпели и пилы выпадали из пальцев военных врачей. В апреле Александр и Фридрих-Вильгельм (который сбежал в Восточную Пруссию) подписали договор в Бартенштайне, который подтверждал прусско-русский союз и объявлял целью восстановление Пруссии. Решительная битва состоялась при Фридланде 14 июня 1807 года, и серьезное поражение убедило Александра в необходимости найти общий язык с Наполеоном.
Это тем более диктовалось тем, что Россия вела тогда войну на двух фронтах. Оттоманская империя в августе 1805 года свергла правителей придунайских княжеств Молдавии и Валахии и закрыла проходы для русских военных кораблей, выражая полное пренебрежение договорами, заключенными во времена Екатерины II в Кючук-Кайнарджи в 1774 году и Яссах в 1792 году. Россия ответила вторжением в княжества в ноябре 1806 года, официально чтобы защитить их, но на самом деле в ответ на оттоманское вмешательство. В исходе битвы при Йене турки увидели свой шанс нанести поражение России и объявили войну 16 декабря 1806 года. Русские войска находились в Европе, поэтому только небольшая часть их могла противостоять Турции. В июле 1807 года Россия одержала победу, хотя и не решающую, на море, но вести о ней дошли только после заключения Тильзитского мира.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.