Заключение

Заключение

Итак, как мы видим, практически весь внешнеполитический курс России во второй половине царствования Екатерины II строился на основе проектов, разработанных светлейшим князем Григорием Александровичем Потемкиным-Таврическим. Эти документы касались трех важнейших направлений русской внешней политики того времени: турецкого, польского и шведского. Взаимоотношения с другими странами: Англией, Францией, Австрией, Пруссией, Швецией, Данией - строились уже не сами по себе, а подчиняясь задачам названных проектов. Они представляли собой для России не самостоятельную ценность, а как бы средство в достижении традиционных целей в трех самых болевых узлах международных проблем на ее границах.

Именно тот факт, что проекты Потемкина не навязывали России совершенно новые, не подкрепленные многовековой практикой цели в ее внешней политике (как это было у Н. И. Панина в «Северном аккорде» или у А. А. Безбородко в «Греческом проекте»), а, наоборот, как бы венчали традиционно развивавшиеся направления, обусловил высокую степень реализации потемкинских записок.

Говоря о Крымском проекте Потемкина, следует сделать вывод, что он возник в процессе выработки более обширного проекта, который в исторической литературе принято называть «Греческим». Его текст фактически входил в один документ со знаменитым черновиком письма Екатерины II императору Иосифу II от 10 (20) сентября 1782 г., написанным рукой А. А. Безбородко, и был подложен к нему в качестве альтернативного проекта после ознакомления князя с этим источником.

Записка «О Крыме» стала тайной составной частью большого проекта, которую, по требованию князя, ни в коем случае нельзя было показывать союзникам, открывая перед ними ближайшие планы России. Эта часть проекта могла быть реализована (и была реализована) как самостоятельный план, силами самой России, без помощи заинтересованных европейских стран. Пометы Потемкина на черновике Безбородко показывают, что князь в то же время отнюдь не считал предложения Александра Андреевича нереальной химерой или только отвлекающим маневром для союзников. Потемкин видел возможность воплощения «Греческого проекта» в жизнь при условии объединения усилий нескольких европейских стран. Он даже перечисляет, какую из держав можно «поманить» каким куском [150] турецких земель. В частности непримиримой защитнице Порты Франции предлагалось обещать Египет. Однако свои собственные действия Россия, по твердому убеждению Потемкина, должна была соразмерять «по силам нашим».

Именно проект «О Крыме» тщательным образом скрывали от союзников, боясь их противодействия. Это заставляет взглянуть на альянс России и Австрии как на способ старых противников держать друг друга за руки в вопросах аннексии турецких земель, а на записку Потемкина, как на выражение истинных планов русского правительства в тот исторический момент.

Сама записка представляет собой новое, по сравнению с прошлым, оригинальное решение вопроса о Крымском ханстве - не изгнание татар из Крыма, а присоединение полуострова вместе с населением к России; превращение его в «регулярную» часть империи; развитие такого хозяйства края, которое могло бы прокормить его жителей и не требовало бы ежегодных походов за пленниками в соседние страны с единственной целью хоть как-то свести концы с концами за счет работорговли; активная переселенческая политика, которая сделала бы Крым не столько «татарским», сколько «русским» по этническому составу жителей и «врастила» бы полуостров в Россию.

Новаторской является сама идея светлейшего князя о выпрямлении южной границы России по Черному морю для придания ей таким образом прочности, «неразорванности», и пресечения возможности для Турции «входить к нам… в сердце», т. е. в подбрюшье южных русских земель.

В проекте Потемкина впервые разрабатываются основы переселенческой политики России на вновь присоединенных территориях, главной из которых может считаться создание положительного баланса жителей новых земель в пользу пришлого великорусского населения, украинцев, казаков и подкрепляющих их христианских общин греков, армян, албанцев, поляков и сербов по сравнению с немногочисленными татарскими аймаками. Не менее важной чертой переселенческой политики является принцип несоприкосновения народов с разной культурной и религиозной традицией: переселенцы оказывались только на пустующих землях, создавали новые города и деревни, не вторгались на территорию кочевников и практически не соприкасались с ними в хозяйственных занятиях. Так сложился устойчивый принцип заселения Крыма, не допускавший конфликтов между разными, под час враждебно [151]настроенными друг к другу народами. Русское и обрусевшее население охватывало побережье, главные торговые и промышленные города, важные в транспортном отношении поселки вдоль дорог, а татарское - в основном центральные степные районы. Такое расселение не позволяло татарам в случае удара Турции по Крыму сразу прийти на помощь единоверной Порте - на берегу размещались базы русской армии и флота, окруженные русскими колонистами или представителями других православных народов. Именно такой подход создавал условия, при которых Крым не мог быть отторгнут извне, и Черное море оставалось под контролем России.

Проекты Г. А. Потемкина «О Польше» представляют собой важный, до сих пор невостребованный учеными комплекс документов, без которого невозможно полное исследование истории разделов Польши, их побудительных причин, альтернатив и конкретных политических обстоятельств, подготавливавших второй раздел, тех точек зрения, которые боролись в русском правительстве, на дальнейшую судьбу Польши. Без включения этих документов в круг исторического исследования невозможно адекватное понимание политических процессов, которые происходили в России и Польше в годы второй русско-турецкой войны и сразу после нее и в конечном счете привели ко второму и третьему разделам.

В данный момент обнаружено три комплекса документов, составляющих три различных проекта «О Польше». Первый из них выдвигает идею союза с Польшей и относится к январю 1788 г. Второй, составленный уже в конце 1789 г. - предусматривает возмущение православного населения Польской Украины в ответ на совместные действия Польши и Пруссии против России. И, наконец, третий, возникший в июле 1791 г. как реакция на конституцию 3-го мая 1791 г., рассматривает возможность раздела Польши.

Все эти проекты не датированы. В процессе работы их удается включить в крупные пакеты с документами, которые Потемкин посылал Екатерине II с театра военных действий или, находясь в Петербурге, передавал вместе с другими деловыми записками. Благодаря сопутствующим материалам проекты удается датировать. Первый - 27 марта 1788 г. Второй - 9 ноября 1789 г. И третий - 23 июля 1791 г.

Проекты «О Польше» отличались высоким уровнем секретности и предназначались только для сведения самой императрицы. Однако в процессе их осуществления информация о них попадала к третьим [152] лицам. Удается установить круг вельмож, непосредственно знакомившихся с документами и получавших некоторые сведения из них. Это А. А. Безбородко, В. С. Попов, А. М. Гарновский, А. М. Дмитриев-Мамонов, А. Р. и С. Р. Воронцовы, П. В. Завадовский, Н. И. Салтыков и П. А. Зубов. Не исключена возможность попадания некоторых сведений из этих проектов (в ряде случаев преднамеренная) в распоряжение венского кабинета.

Проекты светлейшего князя, посвященные Польше, показывают, что альтернатива разделам существовала. Определенные круги русского и польского дворянского общества видели ее в унии между двумя государствами. Представители русской партии в Варшаве и сторонники Потемкина в Петербурге прикладывали значительные усилия для заключения подобного союза. По сравнению с разделами, уния обладала одним важным преимуществом: она позволяла польской нации продолжать развитие в едином государстве. В конкретных исторических условиях, главным образом из-за сопротивления Пруссии, был реализован более жесткий вариант - Польша оказалась поделена между тремя соседними странами.

Из проектов Григория Александровича видно, насколько вопрос о Польше воспринимался в России того времени как вопрос о национальной безопасности страны. Планы Потемкина, имея стратегической целью устранение возможной военной угрозы со стороны Польши, предлагали тактически различные варианты решения данной проблемы и менялись в зависимости от изменений военной и политической ситуации конца 80-х - начала 90-х гг. XVIII в. Этим объясняется развитие идеи проектов от союза к разделу.

Письма и сопутствующие им документы показывают, что Потемкин не имел в отношении Польши и поляков как народа предубеждения, свойственного императрице Екатерине II и многим представителям русской политической элиты. Он весьма высоко отзывался о воинских качествах польских офицеров и приложил большие усилия для заключения русско-польского оборонительного и наступательного альянса. Однако эти попытки встречали серьезное сопротивление как в самой Польше, так и при русском дворе. Благодаря происхождению и связям в Польше, позиция самого Потемкина по польскому вопросу была весьма уязвима. Екатерина II с опаской реагировала на предложения князя о сближении с Варшавой, неохотно и медленно соглашалась на союз. Когда надежды на заключение альянса рухнули, и Польша вошла в антирусский блок с готовившейся к войне Пруссией, Потемкин [153]разработал новый проект, касавшийся возможности раздела Речи Посполитой в случае нападения на Россию.

Польский вопрос решался русской дипломатией не изолированно, а увязывался с целым кругом животрепещущих проблем европейской политики, в первую очередь с борьбой России и Турции за господство на Черном море. Вопреки распространенному в историографии мнению о том, что события Французской революции 1789 г. подтолкнули Россию ко второму разделу Польши, приведенные нами документы показывают, как план нового расчленения земель Речи Посполитой складывался под влиянием конкретных событий русско-турецкой войны 1787-1791 гг. Он рассматривался петербургским кабинетом как мера предотвращения совместной прусско-польской агрессии на территорию воюющей России. Во время выработки Потемкиным плана нового раздела Польши, Варшава уже дала прусскому королю Фридриху-Вильгельму II согласие участвовать в разделе земель Российской империи.

Мы намеренно обошли в монографии все сюжеты, связанные с событиями в революционной Франции, поскольку они не являлись предметом нашего исследования. Ни один документ, касающийся польских планов России, не позволяет нам соединить польскую и французскую нити русской внешней политики времен второй русско-турецкой войны, когда выдвигались проекты Потемкина. Зато польская тема в них прочно сплетена с прусской и турецкой, вместе с которыми и существовала в реальности.

При реализации проекта о разделе сложилась уникальная ситуация: план, выдвинутый в военных условиях, был осуществлен уже после заключения мира и исчезновения возможности для совместных враждебных действий Пруссии и Польши по отношению к России. Случившееся не явилось простым актом мщения петербургского кабинета Варшаве за те неприятности, которые Россия претерпела в связи с позицией Польши в годы войны. Процессы, достигшие на польских землях в 1792-1793 гг. своей кульминации - возмущение православного населения Украины и создание магнатской конфедерации - были запущены Россией в оборонительных целях еще во время войны. После заключения мира остановить разрастание этих болезненных явлений у Варшавы не было возможности, а петербургский кабинет шел в своих действиях за выгодным для него развитием событий. Что и привело к трагическому для Польши финалу. [154]

Шведские проекты Потемкина - это куда более скромный, чем крымский и польский, круг источников, возникших во время русско-шведской войны 1788-1790 гг. Они зафиксировали скорее мгновенные реакции князя на быстро меняющуюся политическую обстановку, чем детально продуманные планы, рассчитанные на долгосрочную перспективу.

Первый из них, относящийся к 6 апреля 1788 г., в развернутой форме предоставляет императрице информацию о том, как русская сторона должна подготовиться в возможному началу агрессии со стороны северного соседа и какие меры можно предпринять, чтоб попытаться избежать войны на Балтике. Подготовка войск была проведена по плану светлейшего князя. Это дало России возможность малыми силами, в основном опираясь на флот, в первые месяцы столкновения удержать границу и предотвратить продвижение войск противника вглубь страны.

Во время конференции шведских и финских офицеров в Аньяла, желавших восстановления старой шведской конституции и ограничения прав короля, Григорий Александрович выступил перед императрицей с проектом о возведении на шведский престол (в случае свержения Густава III) великого князя Константина Павловича. Эта идея была изложена князем в конфиденциальном письме Екатерине II 29 сентября, но не получила дальнейшего документального развития, по двум причинам. Во-первых, государыня, видевшая в своем втором внуке будущего монарха для возрожденной Греческой империи, воспротивилась даже обсуждению подобного плана. Во-вторых, вскоре изменились политические обстоятельства в самой Швеции: мятеж офицерства и начавшееся одновременно с дворянской фрондой сухопутное вторжение Дании на шведские земли заставили бюргерство и крестьянство поддержать короля, и позиции Густава III укрепились.

В декабре 1788 г. один из лидеров конференции в Аньяла Ю. А. Егергорн и финский офицер на русской службе Г. М. Спренгпортен пытались предложить России план, по которому Финляндия при поддержке русских войск становилась независимым от Швеции княжеством. В ответ на ознакомление с этими планами был составлен следующий набросок проекта Потемкина по шведским делам. Он предусматривал в случае успеха действий анясльского союза и занятия Финляндии во время кампании 1789 г. русскими войсками присоединить княжество к Российской империи, даровав ему особый статус. В тот момент проект не был осуществлен из-за [155] провала конференции в Аньяла. Однако через 20 лет, при Александре I подобный план удалось реализовать, а барон Спренгпортен стал первым генерал-губернатором Финляндии, получившей в составе империи особые права.

Последний проект Потемкина, касающийся отношений со Швецией, был разработан князем уже по окончании войны. Одновременно с подачей проекта о разделе Польши и записки, посвященной планам Пруссии 23 июля 1791 г., Потемкин представил Екатерине третий документ весьма важного содержания - записку, заключавшую в себе проект союза России и Швеции. После падения Измаила, когда положение Турции сделалось катастрофическим, английский премьер-министр Уильям Питт Младший принял решение об открытом вступлении Британии в войну против России и отдал приказ об отправке английского военного флота в Балтику. Густав III получил предложение от британского кабинета разорвать мир с России и действовать совместно. Шведский король был готов на этот шаг, но просил крупной денежной субсидии. Англия промедлила с предоставлением кредита.

Именно тогда и возник проект Потемкина изменить соотношение сил на Балтийском море в пользу России, вручив Густаву III денежную дотацию, но уже со стороны Петербурга. Шведский король с готовностью откликнулся на предложение и выразил желание даже заключить с бывшим врагом союз, скрепив его матримониальным браком. Так на дипломатической арене впервые появилась идея брака шведского наследника Густава-Адольфа и великой княжны Александры Павловны. Подготовленный Потемкиным союз между Швецией и Россией был подписан уже после смерти князя, в октябре 1791 г. Однако намеченный брак сына Густава III с внучкой Екатерины II, отложенный до 1796 г., не состоялся впоследствии по конфессиональным причинам.

Уникальным является тот факт, что многие идеи Григория Александровича были приняты на вооружение государственными деятелями враждебно настроенными не только лично к Потемкину, но даже к его памяти, и негативно относившимися к политическим усилиям друг друга: П. А. и В. А. Зубовыми, Павлом I, Александром I. То, что без реализации идей Потемкина не могли обойтись политики столь разной ориентации, доказывает объективную потребность империи в выдвинутых светлейшим князем проектах.