Глава 4 ИМПЕРИЯ ЛЖИ

Глава 4

ИМПЕРИЯ ЛЖИ

Тартюф в юбке и короне

А.С. Пушкин о Екатерине

ПУТЬ К ИМПЕРИИ ЛЖИ

Воцарение Екатерины началось с лицемерия и лжи. Лжив и двуличен её Манифест о воцарении. Еще двуличнее, лицемернее и подлее её Манифест о смерти Петра III. От начала до конца лживо, двулично и подло её поведение до переворота, во время и после.

Стремясь сначала уцелеть и возвыситься при Елизавете, потом стремясь захватить власть, она постоянно лгала, по сути, всем. Ложь стала её спасением ещё с подросткового возраста.

Она лгала матери, чтобы избавиться от физических наказаний, и отцу, чтобы избавиться от его нравоучений. Отправляя дочь в Россию, папа написал маленькой Фике пространную инструкцию, в которой советовал избегать любых интриг, азартных игр, а более всего — любовных связей на стороне. Фикхен благодарила папеньку за науку и целовала родительскую ручку. В России же интриговала направо и налево, число ее любовников переваливает по крайней мере за 50 человек. Что до азартных игр… С бытности великой княгиней и до самой смерти Екатерина Романова–Ангальт–Цербстская–Голштин–Готторпская больше всего любила играть в карты. Проиграть ей в карты было вернейшим способом сделать придворную карьеру.

Великой княгиней она лгала Елизавете, рассказывая о своей преданности. Лгала Фридриху, обещая отблагодарить его за избрание в невесты великого князя Петра Федоровича. Лгала Бестужеву и другим царедворцам. Лгала мужу, изменяя ему направо и налево. Лгала любовникам, боясь их длинных языков и претензий на чрезмерную близость.

Всех этих людей она неизменно предавала.

Идя к трону, она лгала гвардии, пытаясь представить себя «второй Елизаветой» и отстранив от себя гвардию сразу после переворота.

Она лгала сановникам империи, притворяясь будущей регентшей.

Она лгала церковным иерархам, притворяясь верной дочерью православной церкви, которая не допустит огосударствления церковных имуществ.

Она лгала даже Григорию и Алексею Орловым, ловко играя их чувствами и надеждами. Даже с ними она вела себя так, чтобы в случае неудачи переворота можно было свалить всю вину на них, а самой остаться в стороне.

Убивая мужа, она оставила документы, обличавшие Алексея Орлова как убийцу, и заставила почти все образованное общество в России считать его главным негодяем.

Она лгала, рассказывая о чудовищных качествах своего законного мужа, Петра III Федоровича, и распространяя о нем отвратительные сплетни.

Она лгала иностранным дипломатам и собственному двору, изображая случайностью задуманное ею убийство.

Она лгала каждой строчкой своего манифеста, рассказывая сказки о том, что «вынуждена» была взять власть по воле «всего народа».

Уже став императрицей, она не только продолжала лгать о событиях своего воцарения. Она повязала круговой порукой всех, знавших хотя бы кусочек правды, и заставила их или молчать, или самим тоже лгать. Орлов молчал из государственных соображений, Теплов — боясь быть уличенным, как предатель и убийца, Загряжская до конца своих дней рассказывала отвратительные сплетни об императоре Петре III и об Алексее Орлове.

Участники переворота лгали, чтобы обелить себя и оправдать свое участие в измене присяге и нарушении своего долга.

На протяжении всего правления Екатерины очень не рекомендовалось интересоваться обстоятельствами смерти Петра III или причинами, по которым Павел I Петрович (Сергеевич?) был отстранен от фактической власти. Точно так же не рекомендовалось интересоваться, насколько соответствуют действительности слова ее манифестов.

То есть все прекрасно знали, что Павел давно должен править и что император Пётр III скончался от чего угодно, только не от «геморроидальной колики». Знали — и молчали. Дворянство было единственным слоем, на который опиралась Екатерина. Единственным классом общества, для которого правление Екатерины было хоть в чем–то полезно и выгодно. Но и дворянство было обречено почти на беспрерывную ложь.

Все знали, что официальные сведения почти обо всем лживы и ненадежны. Слухи роились, как мухи в мясных рядах, но почти все слухи тоже были по неизбежности лживы.

Насколько плохо представляли себе жизнь империи… по существу дела, абсолютно все, говорит такой, почти невероятный, случай: после смерти Екатерины один из первых вопросов, заданных царедворцам Павлом I Петровичем (Сергеевичем?), был: «Жив ли мой отец?» Принц не исключал возможности, что его официальный отец не убит, это всё сплетни, досужие побасенки… А на самом деле Пётр III заточен в дальнем монастыре, в крепости, в каменном мешке, в подвале.