КОНСТИТУЦИОННАЯ ВИРТУАЛЬНОСТЬ

КОНСТИТУЦИОННАЯ ВИРТУАЛЬНОСТЬ

Тут таится интереснейший вопрос: а если бы князь Дмитрий Михайлович Голицын не был так по–хамски, так безобразно зациклен только на верхушку дворянства, на титулованную потомственную знать? Что, если бы он немного больше уважал остальное дворянство и подготовил другой проект конституции… Такой, за которым пошла бы большая часть дворянства? Да, тогда бы российская конституция, скорее всего, состоялась! Но в каком виде могла бы состояться конституция? Что это могло бы быть?

Большинство историков более или менее уверенно заявляют: если бы даже конституция родилась как аристократическая, «вельможная», вопрос только времени, как быстро распространится она на все остальное население.

Тут, конечно, есть одна закавыка, одно исключение из правила… И это исключение, конечно же, Польша! Потому что в ней привилегии дворянства, режим дворянской республики сочетался с крепостным правом и униженным положением крестьянства. В России ведь тоже все идет одновременно и к усилению крепостного права, и к рождению дворянской конституции. Проекты конституционного устройства 1730 года очень хорошо отражают именно такое состояние умов.

Бессмысленно пытаться просчитать все варианты, но при введении конституции для верхних 2% населения, при бесправии остальных 98%, это могло бы привести только к чудовищных масштабов взрыву. Взрыву, целью которого могло быть с равным успехом и получение конституционных прав, и уничтожение этих верхних 2% вместе с их конституцией и прочими барскими затеями.

Итак, положительная перспектива: через какое–то время дворянская конституция начинает распространяться не только на дворянство, но и на какие–то слои богатых и чиновных не дворян. Другие сословия начинают включаться в конституционный строй, пусть и не в качестве равноправных партнеров (в конце концов, еще в XX веке избрание депутатов в Думу проводилось по куриям — то есть по категориям населения, и каждая курия выставляла депутатов от разного количества своих членов: по землевладельческой курии — от 2000 человек, от 4000 человек по городской, от 30 000 человек — по крестьянской, от 90 000 человек — по рабочей).

Отрицательная перспектива: формирование такого раскола между верхушкой населения и его основной массой, что сама возможность взаимного понимания утрачивается. И к концу (может быть, даже в середине) XVIII века гремит такой социальный взрыв, что пугачевский бунт в сравнении с ним кажется детскими игрушками. Идеология мятежа — православный фундаментализм и возвращение к нормам Московского великого княжества. А всякие там конституции, европеизации и прочие выдумки бесящихся с жиру бар должны быть отброшены беспощадно.

Результат? Кровавый хаос, провал всего государства и общества в очередную утопию (как Чехия в XV веке). Годы, а то десятилетия развала, распада, разрушения. А потом одичавшие, а то и обезлюдевшие земли начинают прибирать к рукам соседи…

Устрашающая перспектива?! Но ведь любое разделение народа на две разные по своему материальному и общественному положению, даже разные по культуре группы ведет именно к тому же самому. Даже если конституционные права одних покупаются ценой рабского бесправия других.