Борьба против оппортунистов в партии

Борьба против оппортунистов в партии

В 20–30-х годах Сталин и другие большевистские лидеры вели постоянную борьбу против оппортунистических выступлений в партии. Отрицание ленинских идей, шедшее от Троцкого, затем от Зиновьева и Каменева и, наконец, от Бухарина, играло центральную роль. Эта идеологическая и политическая борьба велась в полном соответствии с ленинскими принципами, твердо и настойчиво.

Большевистская партия вела решительную идеологическую и политическую борьбу против Троцкого в 1922–1937 годах по вопросам возможности построения социализма в одной стране – Советском Союзе. Используя левацкую идеологию, Троцкий стремился доказать невозможность построения социализма в Советском Союзе в условиях отсутствия победоносных революций в крупных промышленных странах. Этих пораженческих и капитуляционистских настроений меньшевики придерживались еще в 1918 году. Они были уверены в невозможности построения социализма в отсталой крестьянской стране. Многие работы большевистских лидеров, в особенности Сталина и Бухарина, показывают, что борьба с ними велась совершенно правильно.

В 1926–1927 годах Зиновьев и Каменев присоединились к Троцкому в его борьбе против партии. Вместе они образовали Объединенную оппозицию. Последняя опровергала рост класса кулаков, критиковала «бюрократизм» и организовала тайные фракции внутри партии. Когда Оссовский защищал право создания «оппозиционных партий», Троцкий и Каменев голосовали в Политбюро против исключения Оссовского из партии. Зиновьев поддержал теорию Троцкого о «невозможности построения социализма в одной стране», теорию, против которой он яростно боролся всего лишь два года назад, рассказывая всем об опасности перерождения партии{409}.

В 1927 году Троцкий пустил в обиход выражение «советский термидор», намекая на аналогию с французской контрреволюцией, когда правые якобинцы казнили левых.

Впоследствии Троцкий вспоминал, что в начале Первой мировой войны, когда немецкая армия была в 80 километрах от Парижа, Клемансо сверг слабое правительство Пенлеве, чтобы организовать эффективную оборону без каких-либо уступок. Троцкий намекал, что в случае империалистического нападения он бы принял план, подобный плану переворота Клемансо{410}. Вот такими своими действиями и писаниями оппозиция была полностью дискредитирована и получила во время голосования всего 6 тысяч голосов за и 725 тысяч против{411}. 27 декабря 1927 года Центральный комитет заявил, что оппозиция объединилась с антисоветскими силами и что те, кто поддерживает эту позицию, будут исключены из партии. И все лидеры троцкистов и зиновьевцев были исключены{412}.

Но в июне 1928 года несколько зиновьевцев покаялись и вновь были приняты в партию вместе с их лидерами – Зиновьевым, Каменевым и Евдокимовым{413}. Так же поступили и со многими троцкистами, включая Преображенского и Радека{414}. Троцкий, однако, придерживался непримиримой оппозиции по отношению к партии и был изгнан за пределы Советского Союза.

Следующее столкновение произошло во время коллективизации с правыми бухаринцами. Бухарин придерживался социал-демократической линии, основанной на идее классового примирения. На деле же он защищал развитие класса кулаков в деревне и представлял их интересы. Он настаивал на снижении темпов индустриализации в стране. Позиции Бухарина разлетелись на части в связи с острой классовой борьбой в деревне, «ужасы» которой Бухарин описывал и осуждал.

Во время этой борьбы бывшие члены «Левой оппозиции» образовали безнравственный союз с Бухариным, для того чтобы свергнуть Сталина и марксистско-ленинское руководство. 11 июля 1928 года во время бурных дебатов, проводившихся перед коллективизацией, Бухарин провел тайное совещание с Каменевым. Он заявил, что он готов «порвать со Сталиным ради Каменева и Зиновьева» и что он надеется на «союз для удаления Сталина»{415}. В сентябре 1928 года Каменев встречался с некоторыми троцкистами, просил их вступить в партию и ждать «созревания кризиса»{416}.

К тому времени Зиновьев и Каменев вновь начали борьбу против партийной линии, поддержав контрреволюционную программу, выдвинутую Рютиным в 1931–1932 годах. Они были вновь исключены из партии и сосланы в Сибирь.

С начала 1933 года казалось, что самые тяжелые бои за индустриализацию и коллективизацию уже позади. В мае 1933 года Сталин и Молотов подписали постановление об освобождении 50 % людей, сосланных в трудовые лагеря во время коллективизации. В ноябре 1934 года система управления колхозами приняла четко выраженную форму, колхозники имели право возделывать для себя личные участки земли и выращивать скот{417}. Общественная и экономическая атмосфера смягчилась по всей стране.

Общее направление, принятое партией, доказало свою правоту. Каменев, Зиновьев, Бухарин и многие троцкисты осознали, что они ошибались. Партийное руководство считало, что яркие победы в строительстве социализма должны вдохновить этих бывших оппозиционеров на критику своих ошибочных идей и на признание ленинской правды. Оно надеялось, что все ведущие кадры должны были принять ленинские принципы критики и самокритики, материалистические и диалектические методы, которые позволят каждому коммунисту повысить свои политические знания и оценить их значимость для того, чтобы укрепить политическое единство в партии. Поэтому почти все руководители трех оппозиционных движений – троцкисты Пятаков, Радек, Смирнов и Преображенский, так же как и Зиновьев с Каменевым, и Бухарин, которые оставались на важных постах, – были приглашены на XVII съезд партии, где они выступили с речами.

Этот съезд был съездом победителей и союзников.

В докладе XVII съезду, представленном 26 января 1934 года, Сталин перечислил впечатляющие достижения в индустриализации, коллективизации и культурном строительстве. Отметив политическую победу над троцкистами и буржуазными националистами, он заявил:

«Антиленинская группа правых уклонистов была разбита и рассеяна. Их организаторы давно отвергли старые взгляды и теперь пытаются всеми путями искупить свои грехи перед партией»{418}.

Во время съезда все старые оппозиционеры признали огромные успехи, достигнутые за последние 3–4 года. В заключительной речи Сталин заявил:

«В рядах партии обнаружилось необычайное идеологическое, политическое и организационное единство»{419}.

Сталин был убежден, что прежние уклонисты в будущем станут честно работать ради построения социализма.

«Мы разбили врагов партии… Но пережитки их идеологии все еще живут в умах отдельных членов партии, и нередко они находят свое выражение».

И он подчеркнул живучесть «пережитков капитализма в экономической жизни» и «все еще… в умах людей». «Вот почему мы не можем сказать, что борьба окончена и что больше нет необходимости в политике социалистического наступления»{420}.

Детальное изучение идеологической и политической борьбы, которая велась в большевистском руководстве с 1922-го по 1934 годы, доказывает ложность крепко укоренившихся вымыслов и предубеждений. Упорно распространяется ложь о том, что Сталин не давал другим лидерам возможности свободно выражать свои мнения, что он был «тираном» в партии. Дебаты и схватки проводились открыто и на протяжении долгого времени. В корне различные идеи яростно противостояли одна другой, и на кону стояло само будущее социализма. Как в теории, так и на практике Сталин и другие руководители показали, что они следуют по ленинскому пути, а различные оппортунистические фракции выражали интересы старой и новой буржуазии. В борьбе Сталин показал не только осторожность и упорство, он даже позволял оппонентам, заявившим о признании своих ошибок, вернуться к руководящей деятельности. Сталин действительно верил в честность самокритики его прежних противников.