Резолюция по раскулачиванию

Резолюция по раскулачиванию

В январе 1930 года возникло стихийное движение по экспроприации кулаков. 28 января 1930 года Косиор описывал это как «широкое движение масс бедного крестьянства, среднего крестьянства и батраков», призывая партийные организации не отстраняться, а организовать его, чтобы нанести «действительно сокрушительный удар по политическому влиянию, в особенности по экономическим перспективам кулацкого слоя в деревне»{233}. За несколько дней до этого Одинцов, заместитель председателя Колхозцентра Российской Федерации, сказал: «Мы должны обращаться с кулаками так, как мы обращались с буржуазией в 1918 году»{234}. Месяцем позже Крыленко признал, что «местами случалось стихийное движение по раскулачиванию; оно было правильно организовано только в некоторых районах»{235}.

30 января 1930 года Центральный комитет принял важное решение возглавить стихийное раскулачивание, издав резолюцию, озаглавленную «О мерах по ликвидации кулацких хозяйств в районах полной коллективизации»{236}.

В целом число кулацких семей составляло 3–5 % в зерносеющих регионах и 2–3 % в других местностях, разделенных на три категории:

I. «Контрреволюционный актив». Принадлежит ли к данной категории кулак – должно было определять ОГПУ, и в резолюции устанавливался предел для этой категории в 63 тысячи для всего СССР. Их средства производства и частная собственность конфисковались; главы семей приговаривались к заключению в тюрьму или концлагерь. Те из них, кто был «организатором террористических актов, контрреволюционных демонстраций и повстанческих организаций», могли быть осуждены на смерть. Члены их семей высылались с отнесением их к категории II.

II. «Остальные элементы кулацкого актива», в особенности богатейшие кулаки, крупные кулаки и бывшие землевладельцы. Они объявлялись «менее активной оппозицией советской власти, но были сверхэксплуататорами и, естественно, поддерживали контрреволюционеров». Список кулацких хозяйств этой категории готовился районными Советами и утверждался окружными исполнительными комитетами на основе решения собраний колхозников и групп бедных крестьян и батраков, проводимых инструкторами местных Советов; верхний предел для всего СССР составлял 150 тысяч хозяйств. Средства производства и часть собственности этих семейств конфисковались; они могли оставить самое необходимое из домашних вещей, некоторый инвентарь, немного еды и до 500 рублей на семью. Затем их высылали в отдаленные районы Севера Сибири, Урала или в Казахстан, или в отдаленные районы их собственной области.

III. Большинство кулаков, «вероятно, заслуживали доверия в их отношении к советской власти». Их насчитывалось от 396 до 852 тысяч. У них конфисковалась лишь часть средств производства, и они высылались на новые земли в пределах административного района{237}.

На следующий день, 31 января, в редакционной статье журнала «Большевик» разъяснялось, что ликвидация кулаков как класса была «последним решительным этапом борьбы с внутренним капитализмом, который надо довести до конца; ничто не должно преграждать путь; кулаки как класс не покинут историческую сцену без самого жестокого сопротивления»{238}.