Характер русского крестьянина

Характер русского крестьянина

Здесь большевики столкнулись с проблемой.

По существу, деревней все еще управляли привилегированные классы и царская и православная идеология. Крестьянские массы продолжали пребывать в отсталости, в работе использовались в основном деревянные инструменты. Кулаки зачастую захватывали власть в кооперативах, кредитных фондах и даже сельских Советах. Со времен Столыпина в деревне господствовали взгляды буржуазных сельскохозяйственных специалистов. Они продолжали оказывать большое влияние на сторонников современного частного сельскохозяйственного производства. Девяносто процентов земли продолжало обрабатываться в соответствии с традиционной общинной деревенской системой, в которой верховодили зажиточные крестьяне{138}.

Злейшими «врагами» большевиков были крайняя нищета и невежество, которыми характеризовалась крестьянская масса. Было относительно просто одолеть царя и помещиков. Но как победить варварство, суеверие и умственную отсталость? Гражданская война полностью разрушила деревню, за десять лет советского строя были внедрены начала массовой культуры и коммунистического управления. Но традиционные характеристики крестьянства оставались все теми же, столь же важными, как и всегда.

Доктор Эмиль Джозеф Диллон жил в России с 1877 по 1914 год. Профессор нескольких русских университетов, он был также и главным редактором русской газеты. Он побывал во всех частях империи. Он знал министров, знать, бюрократов и поколение добившихся успеха революционеров. Его свидетельство о русском крестьянстве подтверждает некоторые выводы.

Сначала он описывает материальную нищету, в которой пребывало большинство крестьян:

«Русский крестьянин… ложится спать в шесть, даже в пять часов зимой, потому что он не может себе позволить купить керосин для освещения. Не может позволить себе и мяса, яиц, масла, молока, зачастую и капусты и живет на черном хлебе и картошке. Живет, вы спросите? Он помирает от недостатка этих продуктов»{139}.

Затем Диллон пишет о культурной и политической отсталости крестьянства:

«Сельское население… было средневековым в своих основах, азиатским в своих стремлениях и доисторическим во взглядах на жизнь. Крестьяне верили, что японцы победили в Маньчжурской войне, приняв форму микробов, попадая в обувь русских солдат, кусая их за ноги и вызывая тем самым их смерть. Когда в округе случалась эпидемия, они часто убивали докторов за „отравление колодцев и распространение мора“. Они все еще с удовольствием сжигали ведьм, выкапывали мертвых, чтобы прогнать привидение, раздевали догола неверных жен на морозе, запрягали их в телеги и заставляли возить их по деревне… И когда единственное, что сдерживало эту громаду в относительном порядке, внезапно исчезло, последствия для общества оказались катастрофическими… Многие поколения между этими людьми и анархией стояла хрупкая перегородка, основанная на их примитивной вере в Бога и Царя, но, начиная с Маньчжурской кампании, она быстро улетучилась»{140}.