«Философские пароходы»

«Философские пароходы»

Многим моим современникам, жившим в советскую эпоху, доводилась мысль, что по указанию Советского правительства во главе с Лениным был отправлен «в свободное плавание» пароход с не желающими подчиниться Советской власти. В постсоветском периоде либеральные писаки и говорящие головы, дабы напустить исторического тумана, пытались утверждать, что чуть ли не всю оппозицию из числа русской интеллигенции посадили на судно и затем загадочным способом открыли кингстоны. Все утонули, кроме злодеев. Но это все глупости.

Гражданская война — свидетельство распада страны, дошедшей до внутреннего вооруженного столкновения народа в результате социальной и классовой конфронтации. И как результат этой конфронтации — разделение общества. Оно делилось на «своих» и «чужих», «наших» и «не наших», «белых» и «красных».

Как писал А. Климов, «врагов и противников вообще выводят в такие моменты из сферы морали, воспринимают как «нелюдей», на которых не распространяют общечеловеческие нормы. Именно это и создает возможность превратить аморальный террор в террор морально оправданный…».

Победу в Гражданской войне как крупномасштабном вооруженном противостоянии в стране между организованными группами населения, руководителями Советской России было решено использовать для окончательного сокрушения всех политических и идейных противников.

В конце 1920 года Ленин пишет народному комиссару РСФСР и члену Оргбюро ЦК, юристу по образованию Н. Н. Крестинскому:

«Тайно подготовить террор; необходимо и срочно».

Ленин на XI съезде партии 22 марта 1922 года в заключительном слове по политическому отчету ЦК РКП(б) требует усилить красный террор и Наркомюсту узаконить расширение расстрела.

Ленин понимал одну истину, что человеколюбиво нельзя управлять, особенно в России, ибо любой народ по своей природе, как правило, подчиняется силе и мало может помнить о чувстве долга.

Все идеально было бы в государстве, если бы оно существовало исключительно из богов. Тогда бы оно управлялось демократическими способами. Но, увы, в государствах живут люди, а поэтому насилие в управлении необходимо.

Николай Крестинский хорошо штудировал «Теорию и историю государства и права» и прекрасно знал предостережение немецкого мыслителя Иоганна Вольфганга Гете о том, что толпа хорошо разбирается во всем обыденном, но дальше завтрашнего дня, за редким исключением, ничего не видит. А если к тому же случится, что в каком-нибудь общем деле один выиграет, а другой проиграет, то нечего и думать о примирении интересов. Все истинно общеполезное следует поддерживать неограниченной силой власти. Что и делалось в стране победившего пролетариата.

В марте 1922 года Ленин по поводу столкновений во многих городах центральной России представителей властей с верующими, сопротивлявшимися изъятию церковных ценностей, со злостью и бессердечием убеждал членов Политбюро, что «…чем больше представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Ленинское указание, а по существу приказ, тут же взял под контроль особо уполномоченный ГПУ Яков Саулович Агранов (настоящая фамилия Янкель-Шевель Шмаев), который, как «друг интеллигенции», сыграет роковую роль в судьбах Есенина, Маяковского, Горького и других. Он же был одним из организаторов «Дела Таганцева», по которому расстреляли поэта Гумилева — мужа Анны Ахматовой.

Во многих городах прошли судебные процессы с расстрельными вердиктами…

В мае 1922 года Ленин «пожалел антисоветчиков», предложив заменить применение смертной казни, практиковавшейся в период красного террора, высылкой за границу.

В одном из своих писем «грозе революции» Дзержинскому по поводу сотрудников журнала «Экономист» в связи с публикацией массовых пасквилей на молодую Советскую республику, только что высвободившуюся из пут гражданской бойни, он негодует:

«Явный центр белогвардейцев… Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически высылать за границу».

Сторонник Ленина Троцкий так прокомментировал это начинание вождя:

«Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

Суть борьбы с инакомыслием цинично охарактеризовал лидер профсоюзов — «школы коммунизма» М. П. Томский. Он разглагольствовал, что в обстановке диктатуры пролетариата может быть и две, и три, и четыре партии, но только при одном условии: одна партия будет у власти, все остальные в тюрьме.

Потом во время «ежовской чистки» и он застрелится, чтобы не попасть в лапы кровавому карлику.

Уничтожалась прежде всего думающая часть народа — интеллигенция.

Горький не смог отмолчаться, видя надвигающуюся лавину бесправия, и в письме к Рыкову заметил, что «…за все время революции я тысячекратно указывал советской власти на бессмыслие и преступность истребления интеллигенции в нашей безграмотной и некультурной стране».

Циничной откровенностью звучали слова ответа одного из лидеров большевизма, Георгия Леонидовича Пятакова, на вопрос высылаемого за границу некоего П. А. Сорокина, почему их изгоняют из страны. Пятаков заявил, что, мол, в России провалился эксперимент социалистического строительства, и сейчас идут два процесса: восстановление буржуазного общества и приспособление к этому Советской власти. Первый из них идет быстрее, чем второй, создавая угрозу самому существованию большевиков.

Цели предпринимаемых акций Пятаков сформулировал так:

«Наша задача — замедлить развитие первого процесса, а вы и остальные, кого мы высылаем, ускоряете его».

«Философские пароходы» следует рассматривать в прямом и переносном смысле. В прямом — два немецких парохода «Oberburqermeister Haken» («Обер-бугомистр Хакен») (29–30 сентября) и «Preussen» («Пруссия») (16–17 ноября) 1922 года доставили из Петрограда в порт Штеттин(Щецин) более 160 человек из числа научной и творческой интеллигенции. Высылки также осуществлялись на пароходах из Одессы и Севастополя и поездами из Москвы в Латвию и Германию. Все это и называлось «философские пароходы».

Многие трезвомыслящие рассуждали тогда примерно так:

«Всех умных людей — кого в тюрьму, кого в Сибирь. А кому пуля в затылок. Удачливых и знатных умом — за границу. А в России кто останется? Одно, значит, неученое, покорное мужичье… Ясно для чего, чтобы легче командовать. Вот так и будем не жить, а выживать. Властители умных людей возле себя долго не держат…»

К сожалению, в России это наследственная, генетическая болезнь с отсутствием гражданского мужества у тех, кто у трона…

* * *

Кто-то из великих умников констатировал, что тоталитарные государства, которые стремятся к могуществу и требуют военной храбрости, стремятся не допустить моральной и гражданской храбрости. И таким образом воспитывают рабов-трусов, а поэтому существуют награды как за мужество на войне, так и за его отсутствие в мирное время.

Депортация при помощи так называемых «философских пароходов» в начале двадцатых годов растянулась на несколько месяцев по разным причинам. Шли поиски видных ученых, экономистов, врачей, литераторов и философов. Многие ведь поменяли место жительства из-за гражданской бойни в крупных городах, голода и холода в квартирах и скрывались по селам у своих родственников. Их надо было разыскать и «подготовить» к отправке.

Так была проведена практически вивисекция тогдашней русской культуры, которая привела к невосполнимым утратам, вырождению генофонда.

Считается, что высылке за рубеж из России было подвергнуто примерно более двух сотен человек, а если считать с семьями — до полутысячи. А к тем, кто по каким-то причинам остался на Родине, применялись репрессивные меры, которые «приучали к лояльности» властям, а всякое возражение выливалось в форму самоубийства.

С 1918 года российские университеты и институты были обязаны принимать на учебу в первую очередь членов коммунистической партии, работников советских учреждений и лиц пролетарского происхождения, даже если у них не было соответствующего документа о среднем образовании.

Декретом Совета Народных Комиссаров были упразднены все университетские ученые степени, закрыты юридические и историко-филологические факультеты. Двадцать семь известных профессоров российских вузов были расстреляны большевиками за «антисоветские взгляды», в том числе всемирно известный химик профессор Тихвинский.

Малоизвестный факт: в 1922 году шесть профессоров Московского университета, включая декана физико-математического факультета Всеволода Стратонова, направили открытое письмо Ленину и Троцкому. В нем они заявили, что при большевиках российская наука влачит нищенское существование. Лечить и работать нечем. Преподаватели месяцами не получают жалованье. Шестьдесят три видных русских ученых и 10 из 40 российских академиков умерли от голода, некоторые, отчаявшись, покончили жизнь самоубийством.

Ленин, ознакомившись с содержанием письма, отреагировал по обыкновению резко.

— Включите декана Стратонова в список на высылку, — скомандовал он своему секретарю.

Европа к высылке ученых и деятелей культуры отнеслась как к неожиданному и щедрому подарку большевиков.

Оказавшись не по своей воле в изгнании, многие ученые, политические деятели, литераторы сразу же окунулись в бурную творческую жизнь Русского зарубежья. Они активно подключились и к общественной работе, издавали свои газеты и журналы, на страницах которых публиковали статьи, воспоминания, заметки, письма, читали лекции в высших учебных заведениях, тем самым знакомили Запад с русской культурой.

По имеющимся данным, до начала Второй мировой войны высланные из России ученые опубликовали на Западе более 13 тысяч научных работ во всех отраслях знаний, серьезно продвинув вперед научные разработки. А те, кто задержался в России, на несколько десятилетий остались с повторением глупого бахвальства: «Мы академиев не кончали».

С этого периода в России остались в основном безразличные интеллигенты — «одобрямсы». Политическая кастрация научной и творческой элиты, естественно, отрицательно сказалась на поступательном развитии страны.

Правда, незначительное количество командиров продолжали служить в армии и на флоте, а в промышленности — инженеров, окончивших до революции высшие учебные заведения. Это их потом назовут «спецы», но эти спецы, видя бесперспективность развития страны, настояли в начале 1930-х годов на закупке за границей более 200 проектов заводов, на которых потом смогли создать более-менее современную военную технику.

Именно эта закупка стала основой сталинской индустриализации и практически решила исход Второй мировой войны. Если бы «загнивающий капитализм» не продал нам эти проекты — Челябинского тракторного завода, Горьковского и Московского автозаводов, Сталинградского тракторного и других не менее нужных заводов — и не помогли бы их построить, то войну 1941–1945 годов мы, безусловно, проиграли бы или откатились за Урал в пасть японским милитаристам, подготовившим вторую губку тисков с Востока. В данной ситуации Советский Союз был бы раздавлен.

Сталин оказался прозорливее Ленина в этом вопросе. Как писал Юрий Чашин в статье «Философские пароходы Ленина и наши потери»:

«Вот вам цена решений одного симбирского недоучки, брата террориста — цареубийцы, пошедшего другим путем, путем истребления не только царя, но всего народа… Это был бы такой случай, как если бы сейчас кто-нибудь посмел напасть на современный Китай. Ведь в политике нет самоубийц. Но русским ученым, высланным Лениным, пришлось трудиться на благо народов других стран, большинство из них преуспели и оставили после себя научные школы в Европе и Америке».

Примером того может быть деятельность авиаконструктора, отца мирового вертолетостроения Игоря Ивановича Сикорского, правда, вытолкнутого негативными обстоятельствами из Советской России немного раньше. С его именем связаны разные и притом неожиданные достижения конструкторской мысли, всякий раз выводившие мировую авиацию на новый уровень.

И таких, как он, «философские пароходы» вывезли за границу сотни, если не тысячи головастых мужиков. То, что Сикорский сделал для Франции и США, он мог сделать для России. За свою жизнь авиаконструктор был удостоен множества почетных званий и наград, но главная его награда — это благодарность людей за созданные им машины. И среди этих благодарных людей — президенты Соединенных Штатов Америки, которые, начиная с Дуайта Эйзенхауэра, летают на вертолетах с надписью «Sikorsky» на борту.

Вот уж действительно, если бы мы все обладали разумной гордостью, в мире не было бы столько мерзостей. Гордость — железный стержень чести. Россия его отправила с гениями на Запад «философскими пароходами».

К сожалению, обозленный на советскую действительность Игорь Сикорский поддержал приход Гитлера к власти в 1933 году и его крестовый поход на Восток в 1941 году.