Покушение на императора

Покушение на императора

4 апреля 1866 года день выдался солнечным и по-весеннему теплым. Михаил Скобелев, желая купить подарки матери и сестрам к Пасхе, заехал в одно место, затем – в другое. Кто-то посоветовал посетить еще одну лавку. Так он случайно оказался на набережной Невы.

Его внимание привлекла стихийно собравшаяся толпа, которая шептала: «Император». И в самом деле. На набережной в сопровождении племянника герцога Николая Лейхтенбергского и племянницы, принцессы Баденской, появился Александр II. Два казака личной охраны шли на небольшой дистанции следом. По проезжей части рядом с ними следовала довольно простая с виду темная карета и ехал верхом еще один казак, держа поводья двух оседланных казачьих лошадей. Несмотря на высокие титулы гулявших, процессия выглядела скромно и почти незаметно.

Заметив толпу, император невольно поморщился и движением руки подозвал коляску. Первой в нее поднялась дама. Следом за ней начал садиться император. Охрана направилась к своим лошадям.

В этот момент молодой человек, стоявший в толпе, вдруг выхватил револьвер и произвел выстрел в сторону коляски. Испуганная толпа отхлынула от стрелка. Но один из зевак, как позже выяснилось, некий шапочных дел мастер Осип Комиссаров, поддавшись общей панике, наступил в лужу, поскользнулся и упал. Благодаря этому он оказался ближе всех к стрелку, на которого сразу же навалились казаки. После этого к стрелявшему подошел император.

– Чем, братец, я так тебе не угодил, что ты решил убить меня? – спросил нарочно громко, чтобы вопрос могли услышать все окружающие. Ответа император не ждал. Важен был сам вопрос, невредимость государя, его самообладание. На следующий день об этом напишут все газеты, заговорит вся страна…

Но случайно начатый спектакль продолжался. Когда стрелка оттащили в сторону, Александр II увидел лежащего на земле Комисарова и неожиданно протянул ему руку.

– Благодарю тебя, мой спаситель!

Перепуганный шапочных дел мастер ничего не понял. Ему протягивал руку сам государь, назвал спасателем. Тут же эту фразу подхватили другие. Через несколько минут Осип Иванович оказался в центре внимания почтенной публики, неизвестно откуда взявшихся репортеров. Оказалось, что, падая, он подбил руку стрелявшего, помешав ему попасть в государя. Спаситель.

– Позаботьтесь о моем спасителе, – приказал государь. И сразу же несколько услужливых людей буквально под руки отвели Комисарова в сторону, позвали извозчика, повезли в ближайшую хорошую гостиницу.

Осип Иванович не сопротивлялся. Хитрым умом он быстро смекнул, какая удача ему привалила. Невольно в его руках оказалась судьба самого Самодержавца Всероссийского…

Император и его сопровождавшие сели в карету и под усиленной охраной проследовали в Зимний дворец. Слухи о покушении уже будоражили город: на тротуарах появились огромные толпы зевак, между которыми сновали агенты полиции. В струнку вытягивались многочисленные городовые. Сам император был возбужден, необычно разговорчив, даже весел.

– Вы уверены, что именно этот крестьянин спас вас от пули? – поинтересовался Лейхтенбергский.

– Дорогой Николя! Народу нужны герои из его же среды, – ответил царь. – Сама судьба сделала так, что в толпе оказался этот простолюдин. Не будь того, нам пришлось бы его придумать. Со случившегося нужно извлечь максимальную выгоду для престола, веры и Отечества. Это наш долг.

Позже выяснилось, что стрелявшим был дворянин Саратовской губернии Дмитрий Каракозов, исключенный за участие в студенческих беспорядках вначале из Казанского, а затем и Московского университета. В газетах по этому поводу было написано следующее: «Совершенно случайно предотвращено страшное пролитие крови, которое могло принести России неисчислимое зло, восстановив только что освобожденное царем крестьянство против привилегированных классов, которое в убийстве Царя-Освободителя легко отметило бы акт мести дворянства царю именно за лишение его прав рабовладения.

После того, как Каракозова задержали, он, сопротивляясь, кричал стоящим людям:

– Дурачье! Ведь я для вас же, а вы не понимаете!

Когда Каракозова подвели к императору и тот спросил, русский ли он, Каракозов ответил утвердительно и, выдержав паузу говорил:

– Ваше величество, вы обидели крестьян.

После этого Каракозов был обыскан и допрошен, после чего отправлен в Петропавловскую крепость. Затем состоялся суд, который вынес решение казнить Каракозова путем повешения. Приговор приведен в исполнение 3 сентября 1866 года.

Выстрел 4 апреля в корне изменил судьбу самого Осипа Ивановича Комиссарова. Никого не волновал тот факт, что за спасителя выдали обычного крестьянина. Это считалось ловким политическим ходом Зимнего. Сам же Комиссаров с готовностью уверовал в свою исключительную миссию спасителя царя.

После этого с ним начали происходить чудесные метаморфозы. Вскоре он был представлен генералом Э. И. Тотлебеном императорской семье в Зимнем дворце. Выяснилось, что Комиссаров родом из Костромской губернии – земляк легендарного Сусанина. Выстроилась знаменательная цепочка от костромского Сусанина, спасшего в 1613 году первого царя из рода Романовых, к костромичу Комиссарову, также ставшему спасителем главы этого правящего дома в 1866 году, более чем 250 лет спустя. «Умиленный» этим обстоятельством, Александр II пожаловал своему спасителю потомственное дворянство и дал свои рекомендации. Костромское дворянство из собственных земель нарезало имение новому дворянину, который стал именовать себя Иосифом Иоанновичем Комисаровым-Костромским.

В последующие месяцы бывший шапочных дел мастер сделал стремительную карьеру. Он был принят сначала в военную, затем в придворную службу. Перед ним были открыты двери многих домов. Но популярность не пошла ему на пользу. Напитки, которыми потчевали его в лучших домах Петербурга в большом количестве, сделали свое дело. Через год Комиссаров скончался от белой горячки.

Так и осталось непонятным, был ли он реальным спасителем государя или стал объектом очередного мифа, умело придуманного Зимним дворцом.

Покушение на императора в душе М. Д. Скобелева оставило глубокий след. Тогда он впервые задумался о том, как непредсказуема судьба человека и как внезапно может закончиться его жизнь. А ему хотелось прожить ее ярко и оставить после себя заметный след. Но для этого нужно было сделать еще очень многое.

Эти мысли не давали покоя Михаилу Дмитриевичу несколько дней. Стало легче только после того, как он решил для реализации своих дальнейших планов во что бы то ни стало поступить в Николаевскую академию Генерального штаба и, приняв это решение, основательно засел за учебники.