Гетман Самойлович: возвышение Ивана Мазепы

Гетман Самойлович: возвышение Ивана Мазепы

Иван Самойлович, который в 1672 г., по подсказке московского правительства, был избран гетманом, взял себе в секретари, а своим сыновьям в учителя Ивана Мазепу, который понравился суровому Поповичу (так называли гетмана казаки) своим умом и ученостью.

Иван Мазепа родился около 1642 г. неподалеку от Белой Церкви, в небольшом поместье Мазепинцы, которое принадлежало его отцу-казаку. Тот хотел, чтобы сын стал священником, и отдал его учиться в одно из киевских учебных заведений, где мальчик получил великолепное образование. Он прекрасно знал «церковную латынь», что позже сослужило ему хорошую службу. После Гадячского соглашения в 1659 или 1660 г. сотня украинских юношей была послана в Варшаву, вероятно, для того, чтобы, по замыслу Выговского, усвоить польские представления о мире и позже получить дворянство. Ивану Мазепе повезло — он не только попал в число этих юношей, но, подобно некоторым своим товарищам, стал пажом при дворе короля Яна-Казимира. Сомнительно, чтобы, прислуживая королю, он смог продолжить серьезные занятия, однако он выучил польский, основы немецкого и разобрался, как устроен мир.

В юности Мазепа, прославленный в романтической литературе и опере XIX в. двумя выдающимися творцами — Вольтером и Байроном, вел жизнь, полную приключений, которые напоминали похождения героев французских и английских романов того времени. Его современник Пассек рассказал о красивом и беспринципном молодом человеке, называя его «лжецом и мошенником». Карьера этого юноши при польском дворе закончилась весьма плачевно — он был высечен по приказу обманутого мужа, который посадил его голышом на коня, привязал к нему веревками и пустил в «безбрежную степь, заросшую душистой травой».

Поклонники Мазепы с негодованием отрицают выдумки «презренного» Пассека, но этот эпизод попал в литературные и музыкальные произведения. Впрочем, чем бы ни закончился роман Мазепы с прекрасной полькой, будущий гетман никогда не отличался особой щепетильностью.

Мазепа вернулся на Украину в 1663 г., вместе с войском Яна-Казимира. Позже он попал в число приближенных Петра Дорошенко, который ценил его за ученость и знание языков. Мазепа вел переписку гетмана, а порой выполнял деликатные поручения. В тот период своей жизни он женился на «богатой вдове», но вскоре сбежал от нее. Впрочем, на службе у Дорошенко предприимчивый молодой казак не добился успеха — одна из деликатных миссий чуть было не стоила ему жизни. Во время переговоров с турками Дорошенко велел Мазепе ехать сначала в Переяслав, чтобы обсудить ряд вопросов с Ромодановским и Самойловичем, а потом отвезти очень важные бумаги в Стамбул. В качестве подарка султану Мазепа вез с собой несколько десятков запорожских пленников, которые не подчинились приказам Дорошенко и напали на татар или турок. Но ему не повезло — в степи он наткнулся на запорожский отряд и попал в плен. Вместе с бумагами гетмана и людьми, которых он вез в Стамбул, Мазепу доставили на Сечь. Казалось, что спасти посланца Дорошенко от мучительной смерти не сможет ничто. Его приговорили к казни, которую придумали сами запорожцы: осужденного привязывали к столбу, рядом с которым клали тяжелую палку и ставили жбан с горилкой, чарку и кусок хлеба. Любой запорожец мог взять палку, ударить ею что есть силы несчастного, а потом вознаградить себя куском хлеба и чаркой горилки.

Мазепу спас кошевой атаман Сечи — знаменитый Сирко. В то время он был зол на Дорошенко из-за его союза с Турцией, а Мазепа рассказал ему все, что Сирко хотел знать. Понимая, что перед ним — прожженный интриган, атаман решил отправить «доверенного секретаря» Дорошенко к Самойловичу, велев ему раскрыть перед гетманом все детали взаимоотношений своего хозяина с турками. Именно тогда переменчивый эрудированный молодой человек и произвел впечатление на гетмана Самойловича.

В конце 1680 г., во время переговоров в Бахчисарае, Мазепа, который к тому времени приобрел большое влияние на гетмана, был послан защищать интересы казаков в Москве. С характерной для него легкостью он вскоре погрузился в интриги московского двора. Он сразу понял, что честолюбивая царевна Софья, сестра больного царя Федора, в самом ближайшем будущем станет играть здесь главную роль, и добился благосклонности ее фаворита, князя Василия Голицына. Мазепа вернулся к Самойловичу, который стал еще больше доверять ему; после смерти царя Федора Софья была провозглашена правительницей при своих малолетних братьях Петре и Иване, а дорвавшийся до власти Голицын добился для Мазепы поста военного секретаря Украины.

В 1683 г. Ян III Собеский одержал блестящую победу над Кара-Мустафой под стенами Вены. В составе армии победителя воевал четырехтысячный отряд казаков, которые ушли с разоренной Правобережной Украины и поселились в Польше (ими командовал полковник Гоголь). Летом 1684 г. поляки вместе с казаками очистили от турок Подолию, но не смогли отвоевать крепость Каменец-Подольский.

Австрия, Польша и Венеция образовали Священный союз, целью которого был раздел османских владений в Европе. Ян III, не сумевший изгнать турок из Каменец-Подольского и не желавший заниматься восстановлением опустошенных войной земель между Днепром и Днестром, вернулся к планам Яна Замойского, предусматривавшим включение Молдавии и Валахии в состав Речи Посполитой и перенос ее границы на Дунай.

Совершенно естественно, что западные союзники желали, чтобы к союзу против Турции присоединилась и Россия, а амбиции и потребности царевны Софьи заставили ее отказаться от миролюбивой политики покойного царя Федора. В 1686 г. Москва присоединилась к Священному союзу, изменив тем самым андрусовской политике Ордын-Нащокина, согласно которой поляки должны были воевать против Турции в дунайских графствах, а русские — против крымских татар и мощных турецких крепостей, защищавших подходы к Черному морю. Собеский отказался от всех польских претензий на Киев и Смоленск в ответ на компенсацию (на самом деле ею оказалась субсидия) в размере 500 тысяч гульденов. Была достигнута договоренность, что территория Запорожской Сечи по обеим сторонам Днепра в будущем станет подчиняться только русскому царю, хотя в Андрусовском договоре указывалось, что она должна быть совместным владением царя и польского короля.

Монтекукколи, величайший полководец Восточной Европы того времени, однажды заметил, что императору не следует вести длительной войны против турок, поскольку поражение на поле боя не поможет ослабить их мощь. Османы в ту пору воевали по всему фронту — от Адриатики до Азовского моря, но ни русские, ни поляки, имея превосходящие силы, не смогли добиться успеха в войне, тянувшейся целых 10 лет. В ежегодных кампаниях, продолжавшихся до 1694 г., польский король истощил все свои ресурсы. В Молдавии появился весьма серьезный противник — Константин Кантемир, бывший офицер польской армии татарского происхождения, которого турки назначили местным господарем.

Летом 1687 г. русская армия, которая насчитывала 200 тысяч человек, вместе с казаками Самойловича отправилась воевать Крым. Русское войско вело за собой огромный обоз и целые стада крупного рогатого скота для прокорма солдат. Татарские отряды, воспользовавшись невыносимой жарой, применили свою древнюю тактику и подожгли траву в степи. За пределами своего лагеря русские не видели ничего, кроме выжженной степи; от зноя пересохли все речушки, и люди и животные стали умирать от жажды. Солдаты начали роптать, а среди командиров вспыхнули раздоры.

Стали искать козла отпущения, и Василий Голицын, вовсе не желавший, чтобы ответственность за провал похода пала на него, очень обрадовался, когда ловкий ход Мазепы подсказал ему, на кого можно свалить всю вину.

Мазепа хорошо знал, что Самойлович крайне непопулярен среди казацкой старшины, которая завидовала ему и презирала. Быстрое возвышение и обогащение этого «поповского сынка», как и его высокомерие, вызывали у казацких полковников негодование и насмешки. Более того, все знали, что Самойлович не хотел идти воевать в Крым; он был болен, стар и очень часто весьма неосторожно высказывался в присутствии Мазепы об «этой проклятой войне, в которую втянула нас Москва».

Когда отсутствие воды и болезни в войске заставили Голицына отступить в те места, где реки еще не пересохли, Мазепа решил действовать. Он построил свой план на том, что, предав Самойловича, спасет репутацию Голицына и окажет тем самым услугу царевне Софье.

Среди русских полков был пущен слух, что степь сожгли не татары, а казаки по приказу гетмана, который не хотел завоевывать Крым. В конце июня группа полковников, друзей Мазепы (сам он сделал так, чтобы его услали с каким-то поручением), подала князю Голицыну список с 25 обвинениями в адрес Самойловича (некоторые из них были справедливы — например, обвинение в алчности и других прегрешениях), а также предъявили доказательства того, что Самойлович всегда выступал против союза с Польшей и войны с Турцией.

22 июня в деревне Коломак (западнее Полтавы) гетмана и двоих его сыновей арестовали прямо при выходе из церкви. Самойловича привезли на суд казацких старшин; он попытался убедить их, что ни в чем не виновен, но его не стали слушать; судьи, выхватив сабли, набросились на гетмана, и Голицыну пришлось вмешаться, чтобы спасти ему жизнь.

Старого Самойловича сослали в Тобольск, а его сына Якова — в Енисейск. Все его поместья, все имущество семьи конфисковали. Это, однако, не удовлетворило коварного Мазепу — два других сына гетмана, бывшие его ученики, Григорий и Семен, ставшие к тому времени полковниками, были арестованы и привезены в Путивль, где их подвергли пыткам и обезглавили, даже не позволив исповедоваться и причаститься перед смертью.

Мечта, зародившаяся у Мазепы, как только он попал под покровительство Самойловича, наконец осуществилась. В селе Коломак собралась Рада для выборов нового гетмана. Мазепа рассчитывал на помощь Голицына, но ему нужно было заручиться поддержкой старшин, поэтому он принялся раздавать взятки. Выборы прошли 25 июля 1687 г. По слухам того времени, он заплатил князю Голицыну 11 тысяч рублей и по нескольку тысяч — старшинам.

У Самойловича, после падения которого началось возвышение Мазепы, почти не было друзей; не нашлось и сочувствующих ему среди русских и украинских историков. И те и другие обвиняли его в том, что он не знал пределов своей алчности, не разбирал средств для собственного обогащения, презирал закон и продвигал своих любимчиков, а также раболепствовал перед Москвой и одновременно плел против нее интриги. Самойловичу, конечно, было далеко до Богдана Хмельницкого и Дорошенко. Он носил титул гетмана, но на самом деле был чем-то вроде наместника царя на Украине. Постоянное присутствие московских войск во время его гетманства исключало всякую возможность независимых действий с его стороны. Впрочем, это доказывает лишь то, что Украина в ту пору нуждалась в человеке подобного типа.

За 15 лет правления Самойловича, с 1672 по 1687 г., жизнь Левобережной Украины снова вошла в свою колею. Страна, которую принял в 1687 г. Мазепа, даже с географической точки зрения была уже совсем не той, которую оставил после себя Хмельницкий. Все ее области, за исключением Киевщины, совершенно опустели — люди ушли на левую сторону Днепра, и все жизненно важные центры располагались теперь на реках Десна, Сейм, Псёл, Сула и Ворскла. Земли Украины простирались на севере до реки Сож, а на востоке — далеко за Донец. Столицей гетманов стал город Батурин, расположенный неподалеку от того места, где Сейм впадает в Десну, а там, где когда-то держал свой двор Хмельницкий, только руины отмечали бывшее место Чигирина.

После начала восстания Хмельницкого население Левобережной Украины непрерывно возрастало, ибо область, расположенная восточнее Днепра, считалась безопасной от набегов татар и поляков. В 60-х гг. XVII в. этот процесс несколько замедлился, поскольку в ходе гражданской войны даже в этих, сравнительно спокойных областях стали появляться польские, московские и татарские отряды. Заселение Новой Украины снова ускорилось после 1672 г., когда в Подолию и Правобережную Украину вторглись турки. После 1680 г. «месопотамский пояс» между Бугом и Днепром, официально провозглашенный в Бахчисарае представителями Москвы и Порты, превратился в пустыню, а за год или два до этого Дорошенко в своем письме атаману Сирко назвал Самойловича «Сарданапалом» и выразил ужас оттого, что эти земли пришли в запустение, являвшееся следствием его же собственной политики: «Там, где когда-то стояли города и села, окруженные садами, остались только голые стены, и голодные собаки дерутся между собой. Церкви закрыты, потому что в них некому молиться. Поля заросли сорняками, и наша родная земля, раньше такая веселая и яркая, превратилась в мертвую пустыню».

«Сарданапал» Самойлович, которому беды Правобережья оказались совершенно безразличны, был даже рад подлить масла в огонь, поскольку они усиливали «его» Левобережную Украину, особенно когда дело касалось его собственных интересов. Явившись с войском, чтобы снять осаду с Чигирина, он с удовлетворением взирал на толпы людей, бежавших на левую сторону Днепра. Некоторые даже утверждали, что Самойлович посылал казаков сгонять людей с насиженных земель — для увеличения числа беженцев.

За семь-восемь лет до 1680 г. в Левобережную Украину бежали сотни тысяч крестьян. Эти переселенцы, а равно и их товарищи, следовавшие за ними, радовали глаз гетмана. А он сам и его родственники, все члены батуринского «двора», старшины и судьи — словом, все, кто мог воспользоваться своим привилегированным положением, старались захватить побольше свободных земель, которых за Десной, а также в верхнем течении Сулы, Псла и Ворсклы оставалось еще очень много. Новые землевладельцы предпочитали иметь дело с беженцами, а не со старыми поселенцами, которые осели здесь еще во времена Хмельницкого и смотрели на эти территории как на свою собственность. Новым помещикам было гораздо приятнее и удобнее общаться с новичками, которые соглашались на любые условия, лишь бы получить крышу над головой взамен разрушенной хаты, оставленной ими на правой стороне Днепра. Отчаянная нужда сотен тысяч переселенцев с Правобережной Украины и стала той причиной, по которой достигли расцвета крупные поместья Левобережья за два последних десятилетия XVII в. Социальная гегемония, за которую безуспешно боролись Хмельницкий и Выговский, без особых усилий была достигнута Самойловичем благодаря особым условиям того времени.

Мазепа, сменивший «предателя», стал не только главой казацкого правительства, но и вождем относительно богатой группы землевладельцев, в которую превратилась казацкая старшина. Это «наследство» оказалось гораздо более ценным, чем все золотые червонцы и серебряные талеры, которые «Сарданапал Самойлович» хранил в своих сундуках.

После падения последнего войско Голицына перезимовало на Украине, и летом 1688 г. война с Крымом возобновилась. Русские подошли к Перекопу, но взять его не смогли. Если верить народной легенде, «татары спасли себя тем, что прислали мешки, набитые золотыми монетами, наполовину оказавшимися фальшивыми». На самом деле царевна Софья вынуждена была вернуть своего фаворита в Москву из-за накопившихся дома проблем.

Следующим летом (в августе-сентябре) в столице разразился конфликт между правительницей Софьей и молодым царем Петром. Дело закончилось заключением царевны в монастырь и отправкой Голицына со всей его семьей в Сибирь. Началось правление Петра Великого.

При тех обстоятельствах, которые сопровождали падение Голицына, Мазепа мог очень легко лишиться всего, что он приобрел. Симпатизировавшие ему биографы объясняют спасение гетмана тем, что его ораторский дар и обаяние привели в восхищение молодого царя. Однако ближе к правде будет то, что советники Петра, вероятно, решили, что в такое тревожное время менять на Украине ничего не надо, поскольку в этой беспокойной стране может легко вспыхнуть новое восстание. Так или иначе, но в конце сентября 1689 г. Мазепа вернулся в Батурин как самый преданный и усердный слуга царю.

Москва нуждалась в услугах наместника, умевшего управляться с мятежным народом Малороссии. Война с турками и татарами продолжалась, и страна пребывала в состоянии неустойчивости. Кроме того, недовольство стрельцов и старообрядцев, которые пользовались поддержкой населения, перекинулось и на Запорожскую Сечь.

А тем временем поляки освободили от турок целый ряд областей Правобережной Украины, и крестьяне из Галиции, Польши и Левобережной Украины начали переселяться под Корсунь, Белую Церковь и Брацлав. Среди них большой популярностью пользовался полковник Палей, по происхождению простой казак. Поляки снова возродили свои старые претензии на власть на правом берегу Днепра. Одновременно с этим на Сечи появился другой казак, Петрик, который, воспользовавшись социальным и религиозным недовольством казачества, начал от имени турок призывать их к восстанию против царя. «Москва отдает наших людей в рабство помещикам, чтобы превратить казаков в крестьян», — заявлял этот новый поборник турецкой ориентации. К сторонникам Петрика присоединились татарские отряды, и они совершили несколько совместных набегов на земли Украины. Только политическое мастерство Мазепы помешало этому движению превратиться в новое восстание. Это случилось в первые пять лет правления Петра I.

В 1695 г. Петр начал свою первую Азовскую войну. В устье Днепра пришли московские войска под командованием Бориса Шереметева, а казаки Мазепы приняли участие в захвате турецких крепостей на берегу Черного моря. Кампания завершилась провалом, но на следующий год Азов, который русские и турки считали ключом к обладанию Черным морем, был взят. Мазепа, защищавший фланг осаждавших от нападения крымских татар, подарил царю прекрасную турецкую саблю, золотая рукоять которой была усеяна драгоценными камнями.

В 1697 г., когда Петр уехал за границу, Мазепа, пользуясь безграничным доверием молодого государя, правил Украиной как абсолютный монарх. Вернувшись в Россию и подавив Стрелецкий бунт в Москве, Петр велел своему верному гетману встретить его в Воронеже. Здесь Мазепу буквально осыпали почестями. Он стал вторым кавалером только что учрежденного ордена Андрея Первозванного, причем сам Петр был только шестым. Такова оказалась награда за «многие военные труды, постоянное усердие и верность в течение тринадцати лет храброй службы царю, отмеченной непрерывными победами».

В 1700 г. Мазепа приближался к 60-летнему рубежу, но был еще полон сил и энергии. Он менял любовниц как перчатки, а порой имел несколько романов одновременно. Вокруг геманского «дворца» в Батурине располагался целый сераль женщин, которые его обожали. Старого гетмана в путешествиях всегда сопровождало несколько дам. Вскоре, однако, любовный роман, который он закрутил с дочерью Кочубея, чуть было не погубил гетмана. Мазепа вел в Батурине роскошный образ жизни, построив себе богатый дворец, в котором было много дорогих ковров, драгоценных зеркал, тяжелой золоченой мебели, столь характерной для той эпохи, столового серебра, картин, портретов и даже книг. Старый гетман любил читать и гордился своим знанием латинских классиков. Для Украины того времени его эрудиция была совершенно необыкновенной; посетив Киевскую академию, он ответил на приветственную речь ректора на латыни. Прославленные деятели православной церкви эпохи Петра I, Феофан Прокопович и Стефан Яворский, посвящали высокообразованному гетману панегирики, называя его истинным столпом православия.

Мазепа искренне любил теологическую литературу и торжественные богослужения; возможно, это была ностальгия по ушедшей юности. Увлекаясь архитектурой, он построил вокруг Киево-Печерской лавры стену, а также Никольскую церковь в этом городе, собор в Переяславе и православные храмы в других украинских городах. Все они были возведены в стиле украинского барокко, которые иногда называют «стилем Мазепы».

Для приема царских послов и почетных иноземных гостей в Батуринском дворце гетман разработал сложный ритуал. Самойлович в свое время создал нечто вроде гетманской гвардии, бойцов которой называли сердюками. Они получали за свою службу деньги и носили пышную форму — красные кафтаны, белые доломаны и широченные голубые штаны. Мазепа на свои личные доходы содержал три полка сердюков, состоявших из людей разных национальностей.

К старости Мазепа невероятно разбогател. Часть доходов с Украины поступала не в гетманскую казну, а лично ему — например, все доходы с территорий Гадячского полка. После его побега остались миллионы золотых и серебряных рублей, десятки поместий и сотни мельниц. Царь любил баловать своего старого гетмана дорогими подарками: парчовой одеждой, саблями, рулонами атласа и бархата, бочками рейнского вина. Однажды он прислал ему несколько корзин с лимонами — по тем временам это был редкий деликатес.

Нет никакого сомнения в том, что молодой царь был искренне привязан к Мазепе. Петру нравился его проницательный ум и властный характер, его любовь к чтению и «европейский лоск». Царь снисходительно относился к людям с невысоким моральным уровнем, разным авантюристам, русским и иностранным, которые его окружали. Он предпочитал людей безнравственных людям строгой морали, выступавшим против его политики. Мазепа, со своей стороны, отлично понимал царя и знал, что одно из его главных качеств — это ненасытное любопытство. Помня, что молодой царь интересовался всем на свете, Мазепа никогда не забывал прислать ему какую-нибудь любопытную вещицу, скажем необычное восточное оружие или древнюю «ассирийскую» монету, обнаруженную где-нибудь под Киевом. Человек, который мог сообщить Петру I что-нибудь новое, еще неведомое, всегда был желанным гостем при его дворе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.