Украина во времена Люблинской унии: казаки

Украина во времена Люблинской унии: казаки

После заключения Люблинской унии южнорусские земли, которые до этого составляли часть Великого княжества Литовского, попали под власть польской короны. В Речь Посполитую было включено не менее четырех русских земель. Но если Черная Русь (территория, расположенная восточнее реки Неман, с древними городами Гродно и Новогродск) и Белая Русь (минские, витебские, полоцкие земли и часть Смоленской) остались в составе Литвы, то Червонная Русь (Галиция) и Малая Русь (Малороссия), включавшая в себя территорию между рекой Днестр и восточными притоками Днепра), попали под управление непосредственно Варшавы, куда из Кракова перенес столицу Сигизмунд.

Название Малороссия появилось в XIV в. и было впервые использовано в документе Юрия II, последнего князя Галиции. В греческом тексте, составленном около 1370 г., Галиция и Волынь названы Мікра Ршааіа. В этой форме была передана идея «Старой Руси» в противовес «большой», или разросшейся, Руси. Аналогичную концепцию находим в классических наименованиях Малая Азия и Великая Азия, а также в применении названия Большая Греция по отношению к ее колониям в Южной Италии и Западном Средиземноморье. Московские писцы, следуя византийской традиции, использовали греческую форму названия Микра Россия, а Малая Россия — перевод на русский. Это название, по какому-то странному непониманию, почему-то кажется украинским националистическим авторам очень обидным, хотя оно ни в коем случае не уменьшает, а, скорее, увеличивает историческую значимость южнорусских земель.

По отношению к Польше эти земли занимали особое положение: Украина (правильнее говорить «Окраина») — это приграничная земля, расположенная между внутренними частями Польского государства и степями, которые были оккупированы крымскими татарами. Опять же название Украина имеет очень древнее происхождение. В 1187 г. летописец, описывая смерть переяславского князя, отмечал, что «его оплакивала вся Украина». В те времена Переяславская земля располагалась на границе древнего Русского государства. В XV–XVII вв. слово «Украина» использовалось для описания приграничных земель Московии: рязанских, тульских и донских. Это название в том же самом смысле применялось и для обозначения приграничных земель в Белоруссии. Поэтому вряд ли стоит утверждать, что «украинская нация» появилась до того, как в результате особого сочетания исторических условий между 1590 и 1700 гг. возникло сообщество людей на границе Польского государства, которое имело единое хозяйство и общие политические цели. Более того, подавляющее большинство этих людей исповедовало православие и разговаривало на особом диалекте русского языка, подвергавшегося постоянной трансформации, адаптируясь к непрерывным изменениям повседневной социальной и экономической жизни.

В десятилетия, предшествовавшие Люблинской унии, юговосточные земли Русско-Литовского государства были заселены очень слабо. Местность по обоим берегам Днепра к югу от Киева и южная часть Подолии подвергались постоянным набегам крымских татар. В укрепленных городках по Десне и Сейму в Северской земле, отошедших к Московскому государству в начале XVI в., стояли «московитские» гарнизоны. Номинально под властью Литвы находилась территория бывшей Переяславской земли, тянувшаяся вдоль левого берега Днепра, но в реальности никто не знал, что там происходит. К югу от Сейма, в сторону Донца и той территории, по которой протекали левые притоки Днепра — Сула, Псёл и Ворскла, — простиралось так называемое Дикое поле. Здесь бродили, а порой и селились отдельные «храбрецы», добывавшие себе охотой средства для пропитания. Эти люди приходили сюда на свой страх и риск, зная, что в бескрайней степи их никто не отыщет. Над ними не было никакой власти — ни помещика, ни государства. Русско-литовская администрация обращала мало внимания на земли восточнее Днепра, где ее единственным «бастионом» был небольшой древний укрепленный город Переяслав, окруженный валом и рвом. К западу от Днепра самыми населенными районами считались северные киевские земли, граничившие с Волынью и лесами Полесья. Предприимчивые помещики предпочитали селиться здесь, под защитой лесов и болот. Более плодородные, но открытые всем опасностям земли в южных степях их совсем не привлекали.

Хозяйство начала XVI в. сильно отличалось от экономики более поздних времен. Местное население платило своим феодалам дань бобровыми шкурами и шкурами других пушных животных, которые можно было очень дорого продать в Центральной Европе. Рыболовство считалось гораздо более важным делом, чем земледелие. Крестьяне расчищали лесные участки, пахали и засеивали их, а когда почва истощалась, забрасывали эти земли и переходили в другое место. Как писал Антонович: «Ценился не плодородный чернозем, а болотистые и лесные районы».

К 1540 г. Киев снова стал большим городом; в нем проживали около 20 тысяч человек и стояли шесть православных храмов. В верхней части Киева высилась каменная крепость; в нижней, тянувшейся по берегу Днепра (Подол), проживало смешанное население, состоявшее из ремесленников и торговцев, включавшее в себя поляков, немцев, евреев и армян. Краковский каноник Матиас Михов в своей книге De Sarmatia Asiana atque Europea описывал «древнюю русскую столицу, которая когда-то была великим и царственным городом, что доказывают ее руины, а также то, что осталось стоять среди руин».

На западном берегу Днепра построили небольшую крепость — Канев, а еще дальше — другую, Черкассы. К югу от них простиралось уже Дикое поле; населенная полоса страны поворачивала на запад, и южная граница Киевской земли и болот Подолии была отмечена небольшими городами Белая Церковь, Брацлав, Винница и Бар. В середине XVI в. во всем юго-восточном приграничном районе Русско-Литовского государства проживало не более 50 тысяч человек. Но с 60-х гг. этого века население стало быстро расти. Так родилась Украина.

Спонтанное и естественное увеличение численности населения Украины во второй половине XVI в. объясняется двумя причинами.

Во-первых, соседние провинции Великого княжества Литовского оказались перенаселенными, поскольку до начала XVI в. сюда из долин Днепра и Подолии бежало множество людей, спасавшихся от постоянных набегов крымских татар и вторжений турок. Волынь в ту пору была довольно густо населена, и в ней проживало не менее 300 тысяч человек. Это больше, чем население современной Пруссии и Померании 1940 г.

В этих густонаселенных районах в течение XV–XVI вв. крестьяне постепенно превращались в безземельных батраков. Казимир IV проводил политику усиления власти помещиков за счет крупных магнатов, и одним из результатов усиления позиций шляхты в Польше стало ухудшение положения крестьянства. В Галиции в XV в. крестьянин все еще имел право уходить от своего помещика к другому, заплатив отступное деньгами и продукцией. Шляхта очень сильно страдала от этой системы, поскольку крупные землевладельцы, чтобы заселить новые земли, привлекали крестьян определенными льготами. В 1435 г. крестьяне лишились права менять хозяина, они могли уйти лишь в один день в году — после Рождества. В 1505 г. отменили и это право, и по всей Галиции и в других частях Польши крестьянин не мог теперь без разрешения уйти от своего хозяина. Законная миграция с одного места на другое прекратилась, и крестьяне обязаны были до самой смерти служить своему хозяину. Вскоре началась «эпидемия» тайных побегов крестьянских семей из Галиции в Волынь. Позже крестьяне бежали уже дальше на восток, поскольку, несмотря на то что в Волыни селян еще окончательно не прикрепили к земле, стало ясно, что русско-литовская шляхта не замедлит последовать примеру своих польских коллег. В 1557 г. были проведены реформы, согласно которым все независимые крестьянские хозяйства уничтожили и ввели полное регулирование крестьянского труда. Крестьянин мог «уйти» только в том случае, если сумел найти себе замену, что было возможно далеко не всегда.

Однако за пределами Волыни лежали днепровские земли, где существовал еще «старый русский порядок»: свободный сельскохозяйственный труд и возможность переходить с места на место. Естественно, что все недовольные бежали на днепровские земли, где никто не спрашивал их, законно или незаконно они покинули свои прежние края. В этих приграничных поселках жизнь, конечно, оставалась наиболее опасной, но в начале XVI в. татарские набеги сделались редкими, ибо крестьян стали защищать казаки.

Появление казаков оказалось второй причиной увеличения населения на берегах Днепра. Эта причина была более существенной, поскольку имела двоякое значение: украинские казаки более или менее удачно защищали новых поселенцев от татарских и турецких набегов; кроме того, они привлекали всех отчаявшихся и любителей приключений — словом, тех, кто не боялся в поисках удачи испытывать свою судьбу. Мужчины уходили на Днепр не только для того, чтобы «жить с казаками», но и для того, чтобы самим стать ими. Поэтому число казаков быстро возросло. За очень короткое время — еще до Люблинской унии — они превратились в мощную силу, которая влияла на политику всего Причерноморья.

Появление украинских казаков стало результатом постепенного и едва заметного процесса — потому что он оказался совершенно естественным. Украинское казачество было порождено необходимостью и возникло «само по себе». Казаки рекрутировались из угнетенных классов Русско-Литовского государства без какого-либо распоряжения со стороны правительства или поощрения короны. Таким образом, естественное возникновение является неотъемлемой чертой украинского казачества.