Восточная Европа после монгольского нашествия

Восточная Европа после монгольского нашествия

Монгольское нашествие XIII в. произвело революцию в жизни людей, сравнимую лишь с изменениями, вызванными появлением ислама и захватами арабов в VII в. Но если влияние арабов на жизнь Западной Азии пробудило в ней новые силы, которые привели к ее расцвету и помогли сохранить свое главенство в тогдашнем мире, то монгольский буран смел все, что лежало у него на пути.

Господство Западной Европы в мировой истории началось именно после разгрома, учиненного этим последним натиском алтайских кочевников в Западной Азии и Восточной Европе. Несмотря на ужас, который внушали Западу орды Батыя, лидеры христианского мира хорошо понимали, какие возможности открылись перед ними, когда исламский мир получил сильнейшее потрясение, а православные страны были уничтожены.

Дипломатические посольства западных королевских дворов с помощью дальновидных латино-армянских правителей вроде Хейтона искали союза с монголами в борьбе против последнего оплота ислама в Египте. Венецианцы и генуэзцы, вечно голодные соперники, быстро вытеснили греков из причерноморских земель, захваченных монголами, а древние аванпорты русско-византийской торговли в устьях Днестра, Днепра и Дона превратились в штаб-квартиры купцов из итальянских городов. Меридиональный путь «из варяг в греки» прекратил свое существование, но исследования путешественников, вроде представителей семейства Поло, открыли путь для широтного экономического развития, который, благодаря великолепной системе связи, созданной монголами, позволил осуществлять торговлю от города «Камбалу» до Босфора.

Не замедлило поддержать коммерческую деятельность итальянских торговых городов и папство. Однако все усилия обратить монгольских правителей в христианство в конце концов потерпели крах, и выродившиеся потомки Чингисхана стали защитниками ислама, который они когда-то разгромили, и патронами блестящего периода мусульманской живописи, которая, словно чудесный цветок, неожиданно расцвела на руинах прежнего мира.

Однако папство одержало успех в борьбе с восточным христианством. Когда банк Святого Георгия в Генуе открыл Officium Ghazarie («Хазарское отделение», совмещавшее в себе функции Ост-Индской компании и Индийского министерства), стремясь монополизировать черноморскую торговлю, папа создал кафедру архиепископа в Кафе, которой подчинялись все территории от Варны в Болгарии до Сарая на Волге, и епископство Сухумское (где первым епископом стал англичанин) и Тифлиса, поставив перед ними задачу привести непокорных грузин в лоно Римско-католической церкви.

На земли, опустошенные монгольским нашествием, которые простирались от Балтики до Черного моря, начало проникать влияние латинского Запада. На равнинах, покрытых полями и лесами, по которым протекали Висла и Неман, славянские племена в XI в. были объединены Болеславом I из рода Пястов в свободную федерацию княжеств, составивших Польское королевство. В Польше, реки которой впадали в Балтийское море, как и в «речном» Киевском княжестве, определенную роль играли скандинавские воинские дружины. Германо-латинское влияние в древней польской истории можно сравнить с византийско-православным влиянием на Киев.

Однако германско-латинское воздействие оказалось гораздо сильнее. Влияние Византии проявлялось в коммерции и культуре, оно представляло собой медленное просачивание утонченной, биологически стерильной цивилизации. Немцы контактировали со славянами как жители приграничной зоны, как молодые и энергичные люди, сами еще совсем недавно избавившиеся от варварства. Это было движение народа, который нес с собой зачатки культуры; они не знали рафинированных, высушенных догм, оказывавших сильное влияние на идеологию Московии еще несколько веков после падения Византии. Немцы искали землю, на которой можно было бы поселиться и установить свой германский порядок. Они оказались гораздо опаснее греков, стремившихся лишь к одному — обогатить свой великий город.

В XI в. Польша, подобно Южной Руси, проходила через тот период анархии, который был характерен для определенной стадии развития всех средневековых стран; союз, созданный Болеславом I, продержался недолго. В то же самое время в Германии росло недовольство крестьян, которые в результате уходили на восток в поисках новых земель. Одновременно с этим крестоносный «империализм» правителей вроде Альберта Медведя и Генриха Льва превращал славянские земли между Эльбой и Вислой в немецкие восточные марки. Язычники — славяне и балты — сопротивлялись этому процессу с упорством и ожесточением, которое можно было сравнить лишь с настойчивостью и жестокостью захватчиков-германцев. Так в течение нескольких веков противоборства выковалась пресловутая жестокость немцев.

Славяне, жившие на Висле, ответили на германский натиск созданием Польского государства. В начале XIII в. более примитивные балтийские племена, вытеснявшиеся со своих земель немцами, сделали то же самое. Дикие племена литовцев, жившие в лесах по берегам Немана, самые последние и упорные язычники Европы, создали государство, которое в течение трех последующих веков было странным и уникальным явлением в истории Восточной Европы. В тот же самый период на побережье Балтики появились немецкие рыцарские ордена, Тевтонский и Ливонский, созданные по образцу западных орденов. Их целью было оттеснить язычников в самые отдаленные леса. Жестокие рыцари, которых поддерживали император и папа, несли германскую власть и латинское христианство в необъятные лесные просторы северной части Восточно-Европейской равнины.

Именно в это время монголы сокрушили русские княжества и разорили православные земли, которые ориентировались на Византию, совсем недавно попавшую в руки латинян. Монголы бросились разорять Польшу, и Польское королевство, последнее организованное славянское государство, обезлюдело. Его постигло несчастье, сравнимое по силе с несчастьем, обрушившимся на русские земли.

«Главным результатом этого оскудения людьми стал огромный приток немцев. Казалось, что поляки вскоре совсем исчезнут, зажатые, словно в тисках, между германцами, шедшими с запада и севера, и периодическими, но разрушительными набегами литовцев и азиатских кочевников с востока», — писал Босуэлл («Польша»).

Поляки оказались в отношении немцев точно в таком же положении, что и уцелевшие русские княжества в междуречье Волги и Оки по отношению к монголо-татарской Золотой Орде, раскинувшейся на обширной территории кипчакской степи между Днепром, Уралом и Кавказом. Именно в эту эпоху и возникло коренное отличие поляков от восточных славян. Поляки не поддались влиянию германцев, но впитали в себя германо-латинскую культуру средневекового христианского мира, имевшего большую долю германской крови. Московское же государство, возвысившееся с упадком Золотой Орды, создали люди, в чьих жилах текла большая часть алтайской крови, которые были «заражены» азиатскими представлениями о жизни.

«Германцам удалось онемечить Нижнюю Силезию, но в самой Польше они были постепенно поглощены поляками, — уточнял Босуэлл. — Немецкие крестьяне принесли с собой более совершенные способы обработки земли и заключали с землевладельцами определенные соглашения, которые давали им некоторую автономию. Польские крестьяне, пользуясь тем, что в стране ощущался сильный недостаток рабочих рук, последовали их примеру, и для них наступил период процветания и свободы. Немцы также селились в городах, где в рамках Магдебургского права, которое действовало несколько веков, пользовались автономией. Они создали средний класс, чье процветание зависело от торговли с Востоком, шедшей через Краков… Немцам, таким образом, не удалось колонизировать Польшу, за исключением лишь Нижней Силезии; однако Тевтонский орден продвинулся довольно далеко в прибалтийские земли, и к 1238 г. пруссы были практически полностью истреблены германцами, которые взяли себе их имя и основали государство, отрезавшее Польшу от моря».

Во время первого десятилетия XIV в. Польское королевство возродилось под руководством Владислава Короткого (Локетека), а его сын, Казимир Великий, превратил Польшу в мощную восточноевропейскую державу. «Самыми значительными событиями этого правления, — продолжал Босуэлл, — были требование возвратить Польше Померанию и Силезию (1355) и захват Галиции в 1340 г. Это стало поворотным пунктом в польской истории. Она отступила под давлением германской агрессии на запасные рубежи, а последующий распад империи позволил ей продержаться до усиления Пруссии в XVIII в.; польские короли взяли курс на экспансию на юго-восток, который помог ей включить в свой состав большую часть малороссийских земель и открыл пути для контактов с Москвой, Турцией и крымскими татарами».

Прошло два века, прежде чем русские князья, правившие в междуречье Волги и Оки, появились на исторической сцене как наследники Кипчак-татарского государства, созданного на Волге после монгольского завоевания. Значение этого государства, носившего в XIII–XIV вв. название Золотая Орда, странным образом недооценивалось историками. Основанное ханом Берке, младшим братом Батыя, оно являлось самым северным из государств, созданных на обломках империи Чингисхана. Фактически это было возрожденное Хазарское царство, и его народ, подобно хазарам, представлял собой смешение разных степных народов, среди которых преобладали тюркские кипчаки. Уже в 1261 г. Берке угрожал перехватить верховенство у западных монголов, чье государство включало в себя иранские и анатолийские земли ильханов. Тесные связи кипчаков с египетскими мамлюками, ряды которых пополнялись главным образом из рабов, захваченных в кипчакской степи, и из черкесских племен Западного Кавказа (султан Бейбарс был кипчаком), позволяли ханам Золотой Орды играть определяющую роль в политике Ближнего и Среднего Востока. Союз Золотой Орды с мамлюками всегда угрожал гегемонии ильханов в Западной Азии. Слабые государства крестоносцев в Леванте и Армянское царство в борьбе с Египтом предпочитали полагаться на поддержку иранских монголов, а ослабленное Грузинское царство, в руках которого находились кавказские перевалы, начало постепенно восстанавливать свои силы благодаря тому, что его цари играли на противоречиях между ильханами и Ордой.

Тамерлан стал одновременно последним великим алтайским завоевателем и человеком, уничтожившим главенство своей расы в Восточной Европе и Западной Азии. Он возродил мощь иранских монголов и использовал ее для покорения османских турок в Малой Азии и Золотой Орды в северных степях. В последнее десятилетие XIV в. его великие походы против Тохтамыша сокрушили государство кочевников в Причерноморье. Через полтора столетия Иван IV взял Казань и Астрахань, после чего с властью алтайских кочевников на Волге было покончено. Тамерлан, разгромив в знаменитой битве при Анкаре султана Баязида, сильно ослабил молодое государство Османов. Удивительный исторический парадокс: если восточные славяне — сначала поляки, а позже московиты — от гибели Золотой Орды только выиграли, то Венгерское королевство и славянские государства Юго-Восточной Европы от разгрома Баязида сильно проиграли. Этот факт можно объяснить следующим образом: Османский султанат был частично и славянским и греческим, а османские султаны, когда на них напал Тамерлан, только еще создавали то централизованное ренессансное государство, которое будет определять политику Юго-Восточной Европы и Средиземноморья в следующем веке. Однако молодая страна имела большие запасы жизненных сил и сумела пережить поражение при Анкаре. Зато в Золотой Орде Тамерлан уничтожил сообщество, структура которого в целом принадлежала еще далекому скифскому и хазарскому прошлому.

Таким образом, если поляки сумели оправиться от монгольских завоеваний на целый век раньше русских княжеств[11] и получили решающее преимущество в гонке за обладание обширными «ничейными» землями, раскинувшимися южнее польских и русских владений, то балканские славяне еще целых 500 лет оставались пленниками того странного конгломерата византийско-сарацинских форм и власти тюркских кочевников, славянской живой силы и левантийских методов управления, который назывался Османской империей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.